как и «да», а внимательный читатель сумеет найти нечто большее, чем положительную программу социального сатирика: намек на разрешение проблемы тактической. Только для тех, кто не хочет этого увидеть, либо для того, кто литературную манеру принимает за выражение писательской идеологии, Вудворд должен разделить судьбу своих французских учителей стиля. Ни у одного из современных сатириков мы не найдем более четких характеристик бизнесменов, представителей правящей касты сегодняшней Америки.
Вудворда у нас пока знают мало, и потому приходится цитировать: «Его (дельца. Е. Л.) невежество было совершенно исключительным… За всю жизнь он не прочел до конца ни единой книги» или дальше: «Цивилизация, возведенная на индивидуализме и алчности, выдвигает в первые ряды людей посредственных, невежественных и тупоумных. Эти тупицы, благодаря своему экономическому положению, считаются компетентными во всех вопросах, начиная с муниципального управления и кончая теорией Дарвина». В «Хлеба и зрелищ» он издевается над «королем леденцов», играющим под Наполеона: «Наполеон? Наполеон голодных изможденных девушек… Этот тип спекулирует на голоде, как другие-на недвижимом имуществе»… Автомобильный король во «Вздоре» – целиком пропитан природным, чисто инстинктивным, плутовством, свойственным типичному второсортному уму». Книга о Джордже Вашингтоне рисует американского национального героя предтечей этого современного бизнесмена. Правда, Вашингтон не совершил бы бесчестных поступков, но в делах коммерческих не преминул бы обмануть контрагента, а в тяжелые дни зимовки в Valley Forge, когда англичане держались в Филадельфии и американцам приходилось очень плохо, он писал Джону Парку Кустису: «Земельные участки-дело надежное, они быстро повышаются в цене и будут стоить очень дорого, когда мы добьемся независимости». Авторские ремарки Вудворда утверждают, что во всех книгах за оценками, даваемые некоторыми героями бизнесменам, – скрывается Вудворд. И с такой же четкостью предстает перед нами социально-политическая оценка современной капиталистической системы: «В обществе, насыщенном капиталистическими идеями, как насыщена в настоящее время Америка, жадность почитается не пороком, а добродетелью…Жадность-некрасивое слово; поэтому оно выступает под различными псевдонимами и зовется ловкостью, напористостью, изворотливостью» и т. д. И в «Лотерее»: «Капиталистическое общество, паралитичное и живущее фальшивыми ценностями, не просуществовало бы и одного года, если бы не колоссальная производительность труда». Вудворд ставит социальный прогноз весьма недвусмысленно. Выше мы упомянули о взгляде его на будущее капиталистическое общество. Ограничимся двумя добавлениями: «Капитализм рухнет от собственной тяжести. Он базируется на ложном понимании ценности, на бумажном богатстве… В сущности, он уже рухнул в Европе и лежит поперек дороги, мешая движению… Собрались вокруг него ветеринары и пытаются поставить его на ноги… Поднять-то они его поднимут, но с этих пор он будет страдать хроническими обмороками».
Давая оценку духовной жизни господствующего (governing) класса во втором десятилетии ХХ века, Вудворд приходит к выводу: «Интеллектуальная жизнь состоятельных классов чуть-чуть тлела; оскудение духовное привело к какой-то моральной и эстетической анемии… Люди с тусклыми глазами, погрязшие в духовном болоте, изо дня в день перелистывали свои чековые книжки и тщетно старались противостоять новым социальным и экономическим силам с помощью этих идиотских клочков бумаги». Такова, весьма схематично, критика Вудворда современной социальной системы и прогноз о ее гибели. Но он отнюдь на этом не останавливается. Новое общество на развалинах древнего Рима? Да. И новые пути цивилизации: «Человечество еще не отдало себе отчета в том, каковы производительные силы цивилизации. Последние так велики, что при правильном их использовании материальных ценностей хватило бы всем и каждому. Наш долг бросить заботу о новых изобретениях и посвятить всю нашу духовную энергию реализации таких идей, которые усматривают в цивилизации орудие воздействия на общество, а не средство для извлечения прибыли, находящееся в руках ловких дельцов». И, наконец, несколько штрихов, довершающих социально-политический портрет Вудворда. Них-в этих штрихах-если хотите, намек на тактику. В авторских комментариях Вудворд размышляет об уме финансистов-владык воды и суши: «Только катастрофы производят впечатление на такие умы, только с катастрофами они считаются, понимают их и уважают. Это грустно, но это означает, что разговаривать с ними можно только на языке бедствий (in terms of disaster). Сейчас мир произносит речь именно на этом языке, и эта речь обещает стать еще более красноречивой в течение ближайших лет.
А затем берет слово Майкл Уэбб – alter ego автора и в его реплике – угроза тактика: “Позиция, которую они (представители господствующего класса) занимают, исключает возможность каких-либо дискуссий. Ну что ж! Тем печальней для них, так как, в конце концов, мы без всяких рассуждений отберем у них награбленное добро».
We shall eventually deprive them of their spoils without argument, – звучит не в регистре Франса.
«Хлеба и зрелищ»-последний из романов Вудворда. На момент современный Твен-сатирик горький-сдернул с лица маску. Правда, он ее снова надвигает и своей литературной манере пока изменять не собирается, но, по-видимому, печень его начинает уже портиться. И кажется: Вудворд занес ногу над чертой, отделяющей перо Твена-Бомарше от хлыста Свифта. Нога повисла и медленно опускается за черту.
Образование-военное: Military Academy. Профессия-по окончании военной школы журналист: трехлетняя работа в газете «Atlanta Constitution», а затем бизнесмен. К сорока пяти годам-директор концерна в сорок два (некрупных) банка. И, наконец-писатель. В присланной нам автобиографии Вудворд пародирует Майкла Уэбба, сообщая, что начал писать «Bunk» (возвращаясь в 1922 году из Европы пароходом), дабы убить время – to pass away, the time. Так или иначе, но это занятие ему очень понравилось, и за несколько лет он стал одним из самых известных писателей Америки.
Социалистом он стал, будучи еще банкиром, и вышел из бизнеса в связи с изменением своих политических взглядов. В 1920 году он отказался вотировать за Гардинга и скоро убедился, что ему остается одно – уйти на покой, ибо банковские дельцы отнюдь не склонны были терпеть в своих рядах социалиста. Но и Вудворд не склонялся вернуться к Гардингу. Потомок пионеров-предки его пришли в Америку в 1632 г., – он, по-видимому, не только умел успешно, в стандартном стиле, вести банковские операции, но и столь же четко делать необходимые выводы из соответствующих посылок. Жизнь свою он повернул под прямым углом: даже порвал прежние деловые знакомства. Теперь ему 52 года. Живет он в Нью-Йорке, изредка наезжая в Париж, где, между прочим, им был написан «Хлеба и зрелищ». После успеха «Джорджа Вашингтона» он принялся за книгу об Улиссе С. Гранте, которую предполагает кончить в будущем году. Радикальные его взгляды не могли не привести его к Обществу «Друзей Советской России». Членом этого общества он состоит и по окончании книги о Гранте предполагает приехать в СССР-приехать надолго.
Жил некогда человек. Дожил он до глубокой старости. Всю свою жизнь он провел в ожидании. День проходил за днем, а человек ждал великих событий. Казалось ему, что удел человеческий – жизнь, бьющая через край. Так шел он своим путем, занимался повседневными делами и всегда был настороже.
Чувствовал он, что на долю его не выпало ничего необычайного. Он любил женщин, зарабатывал деньги, грешил и каялся, поднял на ноги свою семью, путешествовал иногда и немного читал. И пришел, наконец, день, когда Ангел Смерти коснулся его плеча.
– Не хочу я идти за тобой, – сказал человек. – Слишком рано.
– Ты-сгорбленный старик. Твой час настал!
– Но я не видел жизни, – взмолился старик. – Я еще не начинал жить… Я все еще жду…
– Ждешь-чего?
– Жизни… Годы прошли так быстро… промелькнули, как сон. Но ничего не случилось.
– Что ты делал все это время?
– Работал… много говорил… любил… ненавидел…смеялся… выстроил несколько домов… воспитал детей… думал немного… и.
– Это и была жизнь! – сказал Ангел Смерти, увлекая старика за собой.
Майкл Уэбб был первым великим мыслителем, сделавшим из философствования выгодную профессию. Обычно доллар шествовал по одной стороне улицы, а метафизика-по другой; друг другу они строили рожи. Но вот явился Майкл Уэбб и скоро их помирил. Гений американской нации создает самые неожиданные комбинации, приводит к гармоническому единству якобы враждебные силы. Вдохновленный гением Америки, Майкл Уэбб поставил
