К чести сэра Бенджамина и Эстеллы, вытащенные из гостиной в залу шумом, который в ней происходил, они немедленно перестали заниматься только своими личными делами и без малейшего недоумения начали играть роль хозяина и хозяйки по отношению к двадцати гостям, на которых раньше они всегда смотрели как на врагов…
«В будущем, сэр Бенджамин». — сказал месье Кукарекур де Мрак, низко кланяясь, — «вы найдете во мне все, что должно быть в добром соседе».
«Я в этом не сомневаюсь, сэр», — ответил хозяин. — «Что было, то прошло, и давайте с сегодняшнего дня начнем все заново».
После этого развернулось чаепитие. Мармадьюку Алли было разрешено усесться за большой стол вместе с сэром Бенджамином и Эстеллой, Марией, Робином и двадцатью обитателями Темного Леса. Виггинс устроился у Марии на коленях, Захария делил кресло с Мармадькжом, черный петух сидел на плече у хозяина, а Барвинок и Рольв стояли каждый со своей стороны у кресла сэра Бенджамина, положив на стол свои морды. Все ели, пили, смеялись, пели песни, а затем когда гости, продолжая распевать песни, ускакали на закат, на столе не осталось ни крошки еды, ни капельки питья, а в сердцах не осталось ни крошки ненависти, ни капельки горечи. Все было объяснено и забыто, и в будущем все должно было быть хорошо.
Так и случилось, и все они с той поры были счастливы.
Внимательный читатель мог заметить, что ни Старый Пастор, ни мисс Гелиотроп так и не появились. Они попросту забыли о чае.
После того, как они отправились ненадолго прогуляться в сад при кухне, наслаждаясь солнечным теплом и приятной беседой, потому что с первой же встречи в воскресенье в церкви им было удивительно приятно друг с другом, Старый Пастор вспомнил приказание Марии, усадил мисс Гелиотроп на скамью под тутовником и открыл обе маленькие книжечки, чтобы посмотреть, какая из них лучше для того, чтобы читать ее вслух.
В этот самый момент луч солнца пронизал зеленую листву над их головами, осветив все вокруг, и мисс Гелиотроп увидела имя того, кто когда-то был ее возлюбленным, ее собственной рукой написанное на титульном листе одной из книг, а Старый Пастор увидел имя единственной женщины, чье имя он когда-нибудь писал на титульном листе, написанное его рукой в другой книге. И в это же мгновение другой солнечный луч осветил медальон, который она носила, и Старый Пастор узнал медальон, подаренный ей им самим много лет тому назад, когда они оба были молоды, медальон с прядью его собственных волос.
После этого им много чего надо было сказать друг другу, потому что несмотря на годы, нельзя забыть своей юности и тех, кого ты в юности любил. Наоборот, чем старше ты становишься, тем яснее ты помнишь те времена и тем дороже тебе становятся те люди… Поэтому не удивительно, что миес Гелиотроп и Старый Пастор забыли о чае.
Через месяц была свадьба сэра Бенджамина и Эстеллы. Это была прекрасная свадьба, хотя она прошла тихо, рано утром, и присутствовали только несколько человек, которые действительно их любили, потому что сэр Бенджамин и Эстелла немного стеснялись своего возраста. Эстелла закончила вышивать свадебный жилет, и сэр Бенджамин его надел, а Эстелла была в своем подвенечном платье, и смотрелись они великолепно. Их обвенчал Старый Пастор и сделал это прекрасно.
Еще месяц спустя была свадьба Старого Пастора и мисс Гелиотроп. Она была — еще тише, но тоже прекрасна. Проблема была только в том, что Старый Пастор не мог сам себя обвенчать, и это пришлось делать толстенькому низенькому пастору из прихода за холмами. Но он тоже был хорошим пастором, поэтому все оказалось в порядке. Старый Пастор и мисс Гелиотроп вместе поселились в приходском доме и были счастливее, чем кто-нибудь из них мог себе представить. Мисс Гелиотроп никогда больше не страдала несварением желудка, потому что на самом деле оно было просто результатом ее печали от разлуки с Луи де Фонтенелем, и когда она вышла за него замуж, несварению больше неоткуда было взяться.
Робин и Мария не поженились до следующей весны, потому что старшие считали, что им нужен еще год для того, чтобы проверить их мерривезеровские характеры перед тем, как начать жить вместе. Но следующей весной в прекрасное теплое апрельское утро была их свадьба, и она совсем не была тихой, это была самая шумная, самая счастливая и самая прекрасная свадьба, которая только была в старой церкви в Сильвердью. Мария надела подвенечное платье Эстеллы, а в руках у нее был огромный букет первоцветов, перевязанный золотыми и серебряными лентами, а на голове у нее был венок из первоцветов. Робин оделся в новую с иголочки ярчайше-зеленую куртку с первоцветами в петлице и нес в руке зеленую шляпу, украшенную золотыми и серебряными лентами и пучком петушиных перьев, которые месье Кукарекур де Мрак собственноручно выдернул из хвоста своего большого черного петуха, как знак того, что между Людьми из Темного Леса и Мерривезерами теперь царит дружба.
Они прискакали из усадьбы в церковь на свадьбу не в карете, а на Рольве и Барвинке, а за ними следовали Захария, Виггинс и Тишайка с золотыми и серебряными лентами вокруг шей, и дети из Сильвердью, одетые в лучшие наряды, встретили их в воротах церкви. Они несли охапки цветов и распевали Колокольную Песню, а над их головами вызванивали колокола.
Когда Мария и Робин шли между рядами к ступеням перед алтарем, чтобы Старый Пастор их обвенчал, преданные звери следовали за ними парами, а за зверями следовали дети. Сэр Бенджамин и Эстелла (которая была теперь леди Мерривезер), мисс Гелиотроп (которая была теперь мадам де Фонтенель), месье Кукарекур де Мрак и Мармадьюк Алли сидели на скамье, принадлежащей обитателям усадьбы, одетые в свои лучшие наряды, они были так счастливы, что могли разорваться от счастья, а за ними вся церковь до самых дверей была заполнена жителями Сильвердью и Людьми из Темного Леса, распевающими так, что крыша чуть не улетала прочь. Церковь была прекрасно украшена цветами — первоцветами, яблоневыми ветвями, нарциссами, фиалками, подснежниками и крокусами, которые уже решили расцвести к этому времени, так, чтобы они могли все вместе присутствовать на свадьбе Марии. Гробница сэра Рольва Мерривезера была совершенно завалена цветами, и когда Мария и Робин накануне вечером внесли последние штрихи в убранство усыпальницы, им показалось, что они заметили тень улыбки на лице вырезанного из камня изображения их пользующегося дурной славой предка.
«Только теперь он больше не пользуется дурной славой», — сказала Мария Робину. — «Он больше не бродит по Райскому Холму, потому что попал в настоящий Рай и скачет там на белом коне по полям, где у бегущего ручья растут лилии».
После того, как их обвенчали, Мария и Робин вскочили на Рольва и Барвинка и поскакали по залитому солнцем прекрасному парку, полному молодой зелени, а все, кто был в церкви, отправились за ними, распевая песни, на свадебный завтрак, приготовленный Мармадьюком Алли.
Это был такой потрясающий праздник, что даже сам Мармадьюк был склонен считать его выдающимся достижением в своей необычайной кулинарной карьере. Белоснежный свадебный торт был размером с тележное колесо, высотой в шесть футов и напоминал пирамиду. Он был украшен сахарными цветами, фруктами и птичками, звездами, бабочками и колокольчиками, а на самой вершине были крошечный полумесяц и крошечное солнце, обрамленные серебряной подковой. Конечно, было полно и других пирогов, всевозможных сахарных бисквитов и тортов из мороженого, тут были все виды бутербродов, которые только можно изобрести, блюда с засахаренными вишнями и имбирным сахаром, миндалем в сахаре и шоколадом. Были желе и кремы, муссы и мороженое, горячий кофе и кофе с мороженым, чай, лимонад и шербет, подогретый кларет и шампанское.
Еды и питья хватило на всех, и все наслаждались едой и питьем, но никто не объелся и не напился, потому что никто не хотел, чтобы замечательный день был потом испорчен разными болячками. Всем хотелось, чтобы весь этот день до конца прошел весело и счастливо.
Так и произошло. И следующие дни тоже были такими же счастливыми, а за ними и месяцы, и годы. Месье Кукарекур де Мрак сдержал свое обещание, как и была убеждена Мария, и он, и его люди продавали рыбу деревенским жителям и покупали у них то, что надо было им самим, и больше не было ни краж, ни браконьерства. Они перестали носить черную одежду и оделись в яркие цвета, как и все остальные жители долины, выкрасили свои рыбачьи лодки в красный, зеленый и голубой и натянули белые, как птичьи крылья, паруса. Дети из Сильвердью могли теперь приходить на берег бухты Доброй Погоды, и Люди из Темного Леса не протестовали, а наоборот, играли вместе с детьми, помогая им собирать морские раковины, чтобы приносить их в дар Богородице на Райском Холме.
Обитатели замка в сосновом бору были счастливы, а сэр Бенджамин отдал им в пользование еще и дом у ворот, чтобы им было куда уйти, когда им хотелось каких-то перемен.
