После всего этого сказал сын рабби Адама своему тестю: «Хочется мне учиться уйдя от мира, в полном уединении, нельзя ли приискать отдельный дом за городом, там я уединюсь и буду заниматься Торой и служить Господу?» Приискал ему тесть дом за городом. И еще попросил он у тестя, чтобы служка*, прислуживавший ему в бейт мидраше, прислуживал ему и там. И тесть поселил там и Исраэля. Сидели они там и занимались Торой письменной и Торой устной, явной и потаенной. Однажды проходили люди мимо того дома и услышали слова Торы, доносившиеся оттуда. Глянули внутрь и увидели, что зять почтеннейшего в городе человека и его служка учат Тору вместе. Сказали: «Заслуги отца его помогли ему, так что пришел сюда великий человек и приблизил его к себе, и вот уже видно, что он изменился к лучшему».
Дали ему жену. И немногих дней не миновало, как она умерла. А рукописи те были о каббале Божественной и каббале действенной[21]. Один раз столкнулись они с трудным местом в учении своем. Попросил сын рабби Адама у рабби Исраэля призвать вниз Князя[22] Торы[23], дабы тот растолковал им трудное место. Рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов отказался. Сказал: «Страшусь я, ибо нет у нас пепла рыжей телицы[24], и так мы можем ошибиться, не дай Бог, в одном намерении и подвергнуться, не дай Бог, большой опасности». Но как тот сильно упрашивал его, не мог больше ему отказывать. Постились они от субботы до субботы, совершали положенные омовения, а на исходе святой субботы произнесли известные заклятия. Внезапно закричал Бешт: «Ой-ой-ой, ошиблись мы. Князь огня[25] нисходит, и весь город может сгореть! Беги и предупреди своего тестя и всех горожан, чтоб спасались, ибо город вот-вот сгорит, а как тебя почитают за большого праведника – тебе поверят». Тот побежал и сообщил горожанам. Поверили ему и спасли все, что смогли, пока не пал на город огонь и не сгорел город. И сочли зятя Божьим человеком и чудотворцем. Дни шли, и снова стал он упрашивать Бешта призвать Князя Торы вниз. Бешт ему отказывал. Но как тот упрашивал его много дней – уступил. Снова они постились от исхода субботы до кануна субботы и совершали положенные омовения, а на исходе святой субботы, когда настроились должным образом, вскричал Бешт: «Ой, суждено нам обоим умереть этой ночью, но есть еще надежда на спасение: если будем крепиться всю ночь, и не вкусим сна, и не прекратим настраивать себя, как должно, то “проспал приговор – отменен приговор”[26], но если задремлем, не дай Бог, то ведь сон – подобие смерти[27], дано будет право Губителю, и будет он властен над нами». Крепились они всю ночь. Перед рассветом не мог больше сын рабби Адама крепиться и задремал. Как увидел это Бешт, побежал и поднял на ноги весь город, рассказав, что тот праведник внезапно упал в обморок. Пытались пробудить его и привести в чувство, но не вышло у них. Вынесли его и похоронили с великими почестями.
(Шивхей ѓа-Бешт)
Прежде чем Бешт, благословенной памяти, открылся миру, он скрывался в лесах и пещерах, дабы уединяться там с Господом, да будет благословен, – чтобы не отрываться от служения Создателю и от приникновения[28] к Нему, да будет благословен. Особое укрытие было у него между Кутами и Косовом, меж больших гор. Там есть большая пещера, и там он укрывался. И миква* была у него там, чтобы всякий раз совершать омовение. И до сих пор она там – открыта взору любого прохожего.
(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 4)
Прежде чем открыться миру, жил он в деревне вблизи Снятина и каждый год в дни слихот* – покаянных молитв – ехал в Снятин и оставался там до окончания праздника Суккот*. Однажды, в первый день праздника Рош ѓа-Шана*, синагогальный кантор занемог. Забеспокоились горожане, говоря: «Кто встанет завтра перед ковчегом*?» И сказал хозяин постоялого двора, где остановился Бешт: «В моем доме есть человек достойный, и честный, и умеющий петь, и знаю я о нем, что он умеет молиться, так что может быть лучше и приятнее, чем если он проведет молитву Рош ѓа-Шана?» И сказал староста синагоги: «Я предлагаю, чтобы он провел сегодня молитвы – минху* и маарив", – а мы послушаем и узнаем, насколько верны слова хозяина постоялого двора». И попросили Бешта почтеннейшие люди города встать перед ковчегом и провести минху и маарив. И послушался Бешт и провел молитвы. И вот, была его молитва благозвучна и сладка, как мед, и воодушевилось все общество благодаря его молитве и просило его, чтобы и назавтра он встал перед ковчегом. И молился он и на следующий день, проведя молитвы шахарит* и мусаф", и голос его был благозвучен и сладок, как мед, и люди в воодушевлении и пробуждении чувств бежали к нему, чтобы расцеловать его. И вот, за десять дней от Рош ѓа-Шана до Йом Капура* оправился от недуга постоянный кантор, тогда забеспокоились люди, ибо всей душой прониклись молитвой Бешта и хотели, чтобы он вел молитву и в день святого праздника. И говорили друг другу: «Давайте-ка исхитримся и придумаем, что делать, ведь нельзя отказать постоянному кантору». И порешили между собой спросить совета у Бешта. И пошли и спросили его. И сказал им Бешт: «Мой совет таков – скажите ему, что дадите ему оговоренную плату, как во все годы, но только если он пойдет и попросит Бешта подменить его перед ковчегом, ибо он еще слаб после болезни». Согласился кантор и тотчас отправился к Бешту, и Бешт сказал ему, что выполнит его просьбу. И спросил Бешт у зажиточных людей: «Какова будет моя плата?» И сказали ему: «Назначь свою плату, и дадим ее». И сказал: «Моя плата – купите мне прекрасный этрог к празднику Суккот». И сказали: «Хорошо, всеми силами своими попытаемся купить тебе прекрасный этрог». И вот, в тот год не было этрогов, и почти все общины не нашли себе этрога. И разослали жители Снятина посланников искать прекрасный этрог и готовы были заплатить за него, сколько попросят, но не нашли и простого этрога.
Бешт же сидел дома в канун Суккот и был весьма обеспокоен тем, что у него нет этрога. И не пошел в синагогу на минху, а зажиточные люди ждали его на молитву, он же не пришел. И они тоже не показывались ему на глаза, ибо не получилось у них исполнить его желание. И было под вечер, и явился ему пророк Элияѓу в обличье необрезанного и принес ему прекрасный этрог и прочие предписанные виды растений, все самым наилучшим образом. И спросил на нееврейском языке: «Здесь живет Исраэль?» И сказал Бешт: «Да». И отдал ему четыре вида растений*. И воспрянул душой Исраэль. А Элияѓу пошел своей дорогой.
И пошел Бешт в синагогу в веселии и с радостью в сердце, также и жители города благодаря ему удостоились этрога. И знали, что пророк Эли яѓу принес этрог.
После праздника направился Бешт в деревню Кси ловичи и остался там жить. Он и там скрывал свои деяния, и никто не знал величия его.
(Сипурей Яаков, 13)
В то время, когда великий учитель, автор книги Пней Йеѓошуа[29], да будет благословенна память праведника, был раввином в Лемберге, Бешт был меламедом в одной деревне вблизи Лемберга. И доселе скрывал свои деяния по присущей ему скромности и вел там общественную молитву, а по субботам собирался весь миньян*, и они вместе учили Тору.
Ближе к Рош ѓа-Шана Бешт прохаживался перед ковчегом и возглашал покаянные молитвы – слихот, как принято у канторов. Просили его, не сможет ли он вести молитву в Рош ѓа-Шана. Уступил им, и провел шахарит и мусаф, и протрубил в шофар*. Досадило им, людям лембергской общины, что деревенские осмелились собрать свой миньян и не пришли в город, ибо раньше была общине поддержка от деревень, так как все уроженцы деревень приходили в город на Рош ѓа-Шана и Йом Кипур. И сказали главы общины: «Вот только появятся люди из той деревни, мы им устроим!»
И когда людям в этой деревне стало об этом известно, они остались молиться в деревне и в Йом Кипур, Бешт же провел молитву.
Тогда отписали главы лембергской общины в окрестные местечки, чтобы не продавали этрогов жителям той деревни. И деревенские были вынуждены поехать в Лемберг, чтобы купить себе этрог. Обязали их главы лембергской общины явиться в канун праздника Суккот в Лемберг, чтобы получить наказание. И таково было наказание, наложенное на них: чтоб от ворот города до дома раввина шли босиком, одеты в китлы* – одеяния Дней трепета*, – а их кантор и трубящий в шофар шли бы впереди всех, а оттуда чтобы шли в синагогу, а их кантор произнес бы все молитвы, требующие напева, и если окажутся его молитвы верны и в каждой буковке, и в напеве своем, то на том и конец наказанию, ибо так избыли бы они свой позор, а нет – назначат им другое искупление. Понятно само собой, сколь велик был для них позор, когда все дети увязались за ними с хохотом и насмешками. Бешт произносил все молитвы, и напев его был верен, пока не дошел до «благословения отцов»[30]. Когда дошел до «благословения отцов», обратил лицо к собравшимся и сказал: «Кто не искупил грехи молодости, пусть не стоит здесь, когда упомяну это». Они же продолжали насмехаться. И было, когда он произнес «благословение отцов», – почти все лишились чувств, ощутили слабость и едва не испустили дух. Тотчас началось великое волнение. Привели Бешта к раввину, автору книги Пней Йеѓошуа, раввин сидел облаченный в талит* и тфилин* и кивком показал им, чтобы отпустили Бешта с миром.
