Он натирал свои полевые сапоги жиром.
- Хочешь выглядеть принцем? - спросил он Майкла.
- То есть как?
Тот рассмеялся.
- Это нужно было делать ещё вчера, - сказал Майкл.
- Знаю.
- А так они сядут.
- Да знаю я, Майк.
Майкл подошёл к холодильнику, взял банку пива, откупорил её. Прислонился к стойке, разделявшей кухню и комнату, потягивая пиво. Он осматривался, чувствуя первые признаки ностальгии. Через пару дней он уедет и вернётся обратно нескоро.
Над раковиной висела голова оленя с одиннадцатью отростками рогов. Парусиновые шторы. Ружья на полке. Мебель раздобыта у родственников и друзей. В углу - удочки. Новый линолеум на кухне. Рюкзаки и спальные мешки свалены в углу.
Охотничьи фотографии в дешёвеньких рамках. Нож для свежевания, который он только вчера наточил, всё ещё лежал на кухонном столе рядом с точильным камнем. Коробка с гильзами для патронов на холодильнике. Всё как родное.
- Я просто жду, - сказал он вдруг. - Понимаешь?
- Как?
- Я просто жду, - повторил он. - Вот это... жду именно этого. Горы. Только здесь я чувствую себя хорошо, на своём месте. Я жду целый год, чтобы выбраться в горы, к оленям.
Ник взял старую зубную щетку, повозил ею в жире и начал втирать смазку в шов между подошвой и подъёмом сапога.
- Я тоже, - сказал он. - Пожалуй.
- Не может быть, - удивился Майкл.
- Да. Какого черта... я только об этом и думаю. И о Вьетнаме тоже.
Вдруг он отставил сапоги, вытер руки о бумажное полотенце, встал и взял с полки винтовку с оптическим прицелом. Открыл нижний ящик, вынул оттуда чистую замшевую тряпицу и начал снимать лишнее масло с ружья.
- Ты правда думаешь об этом? - спросил Майкл.
- Да. То есть, не знаю. Ради Бога, Майкл, Стивен ведь женится через пару часов.
Не понимаю, какого черта мы тут толкуем об охоте в последний раз перед армией.
Всё это ерунда.
Он вынул затвор и посмотрел в ствол. Затем вставил затвор обратно и уселся, положив ружьё на колени. Посмотрел в окно:
- Мутотень.
Майкл хлебнул пива.
- Я тебе вот что скажу. Знаешь, мне бы хотелось закончить свою жизнь в горах.
Ник повернулся к нему.
- Как? Одним выстрелом?
Майкл улыбнулся.
- Два - это слишком.
Ник снова посмотрел в окно:
- Я уж больше и не думаю об одном выстреле, Майк.
- А зря, - с напором произнес Майкл. - Оленя надо брать одним выстрелом. Всё дело именно в одном выстреле. Попробуй сказать кому-либо об этом. Так ведь и слушать никто не будет. - Он помолчал минуту. - Ты действительно думаешь о Вьетнаме?
- Не знаю. То об оленях... то о поездке во Вьетнам. Не знаю. Я думаю обо всём этом. - Ник отставил ружьё, облокотился на колени, переплёл пальцы рук и наклонился вперёд.
- Мне нравится, как растут деревья в горах. Какие они все разные. Нудно звучит, да?
- Я вот что тебе скажу, Ник. Не хочу охотиться ни с кем другим, только с тобой.
Мне нравятся парни с быстрой реакцией и сноровкой. Я не стал бы охотиться с расстегаем.
Ник рассмеялся:
- Это кто же расстегай?
- Кто расстегай? Ну как ты думаешь, кто расстегай? - Он повёл рукой к окну, в сторону города и завода за ним. - Все они расстегаи. То есть, все они отличные парни, Бога ради, но... дело в том, Ник, что без тебя я бы стал охотиться один.
Серьёзно. Только один. И никак иначе.
Ник ухмыльнулся и сделал движение рукой, как будто бы отталкивая что-то:
- Ты совсем чокнулся. Ты отдаёшь себе отчёт в этом, Майк? Ты совсем уж помешался на правилах.
Майкл только ухмыльнулся в ответ:
- Не люблю неожиданностей.
На улице прогудел сигнал. Майкл подошёл к двери:
- Это Аксел и Джон.
Ник вышел наружу вместе с Майклом.
Аксел и Джон были одеты во фраки, которые были им малы и тесны. Они походили на Шалтая и Болтая, но покрупнее. У них были одинаковые рюкзаки, ружья и куртки.
Они колотили по багажнику майковского "кадиллака" .
- Аксел! - крикнул Ник. - Джон, ради Бога, погодите минутку, ребята.
Аксел, пьяный, ревел:
- Не открывается!
Майкл прошёл по снегу и показал:
- Вот сюда надо бить. Сюда вот, Аксел, а не туда.
- Куда надо ударить? Ты только покажи, куда надо ударить.
- Сюда, - показал Майкл. - Бей сюда.
Аксел прищурился, отошёл назад, поднял ногу и ударил ботинком, как гигантским поршнем, по багажнику.
Крышка откинулась.
- Ети твою в корень! - воскликнул Аксел.
- Отлично! - сказал Джон. - Жаль, что ты больше не лягаешься в команде металлургов. - Он тряхнул головой. - Опля! То есть не то, ух...
- Точно. Верно. Ого, - выдохнул Аксел, как бы не замечая этих слов. Ты знаешь, я люблю машину Майка. Некоторые машины остепеняются. Но эта машина, такая машина... она растёт. То есть, от этой машины можно ждать чего угодно. Трудно сказать, куда пойдёт эта машина.
- Вот-вот, сказал Ник. - Вот это-то и вселяет в меня уверенность.
Майкл посмотрел на Ника долгим, трезвым взглядом. Аксел пошёл к своей машине, из которой вылезал Стэн с рюкзаком на одном плече и ружьём на другом. Аксел вынул банку пива из связки на переднем сиденье, резко вскрыл её и поднял руку вверх.
- Салют! - выкрикнул он и начал хлебать пиво.
- Эй, помогите же мне кто-нибудь, - крикнул Стэн.
В отличие от других, фрак сидел на нём, как на заказ. Туфли блестели. На цыпочках он пытался пробраться сквозь снег к "кадиллаку" .
- Тссс, - шикнул Джон. - Аксел намерен изгадить машину Майкла.
Аксел отнял банку ото рта, посмотрел на Джона, затем повернулся к "кадиллаку" .
В банке оставалось немного пива. Он опрокинул банку и вылил остатки пива на багажник.
- Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, - произнёс он, припоминая школьную латынь. - Аминь! - Он бросил банку через плечо, выпятил грудь и забарабанил по ней кулаками. Затем фальцетом испустил великолепный тарзаний вопль.
К фургону взбирался четырёхдверный "шевроле" . В нём сидело пятеро девушек в бледно-голубых платьях подружек невесты. Машина вскарабкалась на холм и остановилась как раз тогда, когда Аксел кончил вопить. К немалому удовольствию Аксела эхо долго отражалось в горах. Как только оно стихло, из церкви поплыл колокольный звон.
- Иииии-ааааа! - орал Аксел.
Он набросился на "кадиллак" , уцепился руками за крышу и стал биться бёдрами в дверцу машины.
- Аксел! - спросила одна из девушек в "шевроле" . - И что же такое ты делаешь?
Аксел широко заулыбался:
- У меня глубокая интимная связь с этой машиной.
Белокурая девушка крикнула:
- Давайте, ребята, поторапливайтесь, а то опоздаем.
- У кого гвоздички? - спросила другая.
- У меня, - ответила соседка. - Они здесь, вот тут.
Она открыла коробку из-под обуви. Первая девушка посмотрела, нахмурившись, на Аксела:
- Ну и видик у тебя.
- Да, но зато какой чудный, - ответил он.
- Кто-нибудь, нацепите ему гвоздику.
- У кого руки свободные? У меня совсем отмёрзли.
Одна из девушек вставила Акселу гвоздику в петлицу:
- Ну и ну, - сказала она. - На этом фраке уже побывало миллион цветов. И где ты его только откопал? Посмотри, вся петлица в дырках!
- Ети твою в корень! - гордо выпалил Аксел.
- Ник, - позвал кто-то тихо, почти шёпотом.
Ник повернул голову.
За углом фургона, в стороне от остальных и подальше от их глаз стояла Линда. В руке она держала чемодан.
Ник подошёл к ней:
- Привет. Что ты тут делаешь?
- Привет, - она слабо улыбнулась. - У тебя ботинки промокли. - Улыбка пропала, и она сжала губы.
- Послушай, в чём дело?
Она покачала головой, потряхивая волосами, но смотрела в сторону.
- Поговорить нужно.
- Может... может, пройдём внутрь?
- Конечно.
Ник провёл её в фургон и очистил место на кушетке.
- Что случилось?
Линда начала было, остановилась, затем глубоко вздохнула и расправила плечи.
- Я просто хотела спросить, - тихо сказала она, тщательно подбирая слова. - Вы с Майклом уходите в армию через пару дней, вместе со Стивеном. Нельзя ли мне пожить у вас до вашего возвращения, потому что... ну, если можно, конечно.
- Да, конечно. Ты не шутишь? Конечно.
- Я хотела бы отплатить вам обоим.
Ник опустился на колено перед ней и взял её руки в свои.
- Линда, ну что ты, Линда?
- Нет, - сказала она, покачав головой. - Я хочу отплатить тебе.
- Линда, Линда.
Она подняла глаза и посмотрела на него.
- Что? - спросила она тихим голосом.
Ник держал её руки в своих, не в состоянии выразить то, что ему хотелось сказать:
- Не знаю.
Глава 4
Стивен и Анджела стояли лицом друг к другу у небольшого алтаря. Позади Линда держала одну из золотых корон над головой Анджелы, а Ник держал другую над головой Стивена.
На клиросе мужской хор исполнял русский свадебный гимн - глубокая, захватывающая музыка, вызывавшая в памяти мотивы бескрайних степей, сумрачных соборов, икон, ладана и грусти. Могучий баритон Джона Уэлча увлекал за собой весь хор.
- Благословенно Царствие, - заводил священник, - ныне и присно и во веки веков.
