Президент (дружески хлопал его по плечу). Браво, мой милый сын! Теперь я вижу, что ты честный малый, ты достоин лучшей женщины во всем нашем герцогстве!.. И она будет твоей. Сегодня же днем ты обручишься с графиней фон Остгейм.
Фердинанд (снова поражен). Что же это за день выдался мне, он сразит меня окончательно!
Президент (смотрит на него испытующе). Уж этот-то выбор, надо надеяться, не задевает твоей чести?
Фердинанд. Нет, отец! Всякого другого Фредерика фон Остгейм могла бы осчастливить. (В крайнем замешательстве, про себя.) Что не тронула в моем сердце его злоба, то разрывает в клочья его доброта.
Президент (все еще глядя на него в упор). Я жду от тебя благодарности, Фердинанд...
Фердинанд (бросается к нему и с жаром целует руку). Отец, ваше благодеяние трогает меня до глубины души... Отец, я чрезвычайно вам благодарен за ваше доброе намерение... выбор ваш безупречен... но... к моему большому сожалению... я не могу... я не вправе... я не могу любить графиню!
Президент. Ого! Сейчас видно желторотого птенца! Попался-таки в ловушку, хитрый лицемер! Значит, дело не в чести, будто бы не позволяющей тебе жениться на леди Мильфорд? Значит, дело не в личности, а ты против женитьбы вообще?
Фердинанд стоит как вкопанный, затем вздрагивает и порывается бежать.
Куда? Стой! Вот оно, твое сыновнее почтение!
Майор возвращается.
Леди поставлена о тебе в известность. Герцогу я дал слово. Город и двор осведомлены обо всем. И если из-за тебя, мальчишка, я окажусь лжецом перед герцогом... перед леди Мильфорд... перед двором... перед всем городом... Слушай, мальчишка... если мне станут известны некоторые похождения... Ого! Постой! Что это ты стал так бледен с лица?
Фердинанд (белый как снег, весь дрожа). Что? Разве? Пустое, отец!
Президент (устремляя на него ужасный взгляд). Если это неспроста... если я нападу на след и дознаюсь, чем вызвана твоя строптивость... тогда берегись, мальчишка! Уже одно подозрение приводит меня в ярость. Иди сию же минуту! Сейчас начинается вахтпарад. Ты явишься к леди, как только будет вручен пароль... Передо мной трепещет все герцогство. Посмотрим, возьмет ли надо мною верх своевольный сын. (Направляется к выходу и снова возвращается.) В последний раз говорю тебе, мальчишка: ступай туда, не то бойся моего гнева! (Уходит.)
Фердинанд (выйдя из тягостного оцепенения). Он ушел? Ужели то был голос отца?.. Да, я пойду к ней... пойду туда... Я расскажу ей такие вещи, я поставлю перед ней такое зеркало... Гнусная тварь! Если ты и тогда потребуешь моей руки, то перед лицом всего дворянства, войска и народа, хотя бы ты была защищена всей гордыней твоей Англии, я, немецкий юноша, тебя отвергну! (Быстро уходит.)
АКТ ВТОРОЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Зал во дворце леди Мильфорд; направо софа, налево рояль. Леди, с еще не завитыми волосами, в прелестном свободном неглиже, сидит за
роялем и импровизирует. Софи, камеристка, отходит от окна.
Софи. Офицеры расходятся. Вахтпарад окончился, а Вальтера не видно.
Леди (в сильном беспокойстве встает и проходит по залу). Не знаю, что со мной сегодня, Софи... Никогда еще со мной этого не было... Так ты его не видела?.. Ну да, конечно... Ему спешить нечего... У меня такая тяжесть на сердце, как будто я совершила преступление... Поди, Софи, скажи, чтобы мне оседлали самого бешеного скакуна, какой только есть в конюшне. Я хочу на простор, хочу видеть людей и голубое небо; от быстрой езды мне станет легче.
Софи. Если вам скучно, миледи, позовите к себе гостей. Позовите герцога обедать, а не то так велите поставить перед вашей софой карточные столы. Будь к моим услугам герцог и весь двор, стала бы я хандрить!
Леди (бросается на софу). Ах, нет, уволь! Если ты возмешься ограждать меня от посетителей, я готова дарить тебе по брильянту за каждый час. Для чего мне вся эта публика? Для декорации?.. Когда у меня срывается невзначай теплое, искреннее слово, эти жалкие, дрянные людишки таращат глаза и разевают рты, как будто перед ними привидение. Такими марионетками мне легче управлять, чем вязальными спицами. Что мне делать с этими людьми, если все их душевные движения так же размеренны, как ход часовой стрелки? Что за интерес спрашивать их о чем-нибудь, раз я знаю заранее, что они мне ответят? Что за интерес обмениваться с ними впечатлениями, раз у них не хватает смелости иметь свое мнение?.. Нет, вон их, вон! Противно ездить на лошади, которая не кусает даже своих удил. (Подходит к окну.)
Софи. Но ведь герцога-то вы к ним не причисляете, леди? Это самый красивый мужчина, самый страстный любовник и самый остроумный человек во всей его стране.
Леди (отходит от окна). То-то и дело, что в его стране... Только его герцогское звание, Софи, и может служить слабым оправданием моему выбору. Ты говоришь, мне завидуют. Бедная я! Жалеть меня надо, а не завидовать. Из всех, кто кормится от щедрот властелина, самая печальная судьба постигает его фаворитку, потому что ей одной видно все убожество великого и богатого человека. Правда, ему стоит обратиться к талисману своего величия - и все, что моей душе угодно, вырастет из-под земли, словно волшебный замок. Он раскладывает передо мной сокровища обеих Индий, создает рай в пустыне, заставляет родники своей страны горделивыми дугами взлетать к небу и разбрызгивает в фейерверках кровь и пот своих подданных. Но может ли он приказать своему сердцу - в лад другому сердцу, могучему, пылкому, - биться так же могуче и пылко? Способна ли одряхлевшая его душа хоть на один высокий порыв? Чувственных наслаждений у меня довольно, а между тем я испытываю сердечный голод. На что мне столько упоительных ощущений, которые лишь охлаждают жар в моей крови?
Софи (смотрит на нее с удивлением). Ведь я же к вам давно поступила, миледи?
Леди. И только сейчас узнала меня?.. Твоя правда, милая Софи... Я продала герцогу свою честь, но сердце мое осталось свободным, и, может быть, дорогая, оно еще найдет себе кого-нибудь более достойного, - тлетворный воздух двора коснулся его лишь так, как дыхание касается зеркала. Можешь мне поверить, моя милая, что я давно бы уже отказалась от этого презренного герцога, если бы только самолюбие позволило мне уступить место какой-нибудь придворной даме.
Софи. И ваше сердце так легко подчинилось самолюбию?
Леди (живо). А ты думаешь, мое сердце не мстило за себя?.. И теперь не мстит?.. Софи! (Положив ей руку на плечо, торжественно.) У нас, женщин, выбор один: властвовать - или покоряться. Но даже упоение самой неограниченной властью - это только жалкое самоутешение, если мы лишены наивысшего счастья - быть рабыней любимого человека.
Софи. Вот уж это, миледи, я от вас никак не ожидала услышать!
Леди. Но отчего же, Софи? Разве по тому, как по-детски держим мы скипетр, не видно, что наш удел ходить на помочах? Разве ты не заметила, что мои причуды и прихоти, все мои дикие забавы лишь заглушают в моей груди еще более дикие страсти?
Софи (пораженная, отступает). Леди!
Леди (с еще большей живостью). Утоли их! Приведи мне человека, о котором я сейчас думаю... которого я боготворю... Я должна завладеть им, Софи, или умереть. (С нежностью.) Дай мне услышать из его уст, что слезы любви, сверкающие в моих глазах, прекраснее, чем брильянты, вплетенные в мои волосы... (страстно) и я брошу к ногам герцога и его сердце, и все его герцогство! Брошу и убегу с этим человеком на край света...
Софи (смотрит на нее испуганно). Господи! Да что же это? Что с вами, миледи?
Леди (в замешательстве). Отчего ты побледнела? Разве я сказала что-нибудь лишнее?.. Пусть же моя доверчивость наложит на твои уста печать молчания... Сейчас ты узнаешь еще больше... узнаешь все...
Софи (пугливо озираясь). Я боюсь, миледи... боюсь... что буду знать слишком много.
Леди. Брак с майором... Ты и весь свет воображаете, что это _придворная интрига_... Софи!.. Не красней... не испытывай за меня стыда... Это затеяла... _моя любовь!_
Софи. Я так и думала! Клянусь богом!
Леди. Их нетрудно было убедить, Софи: слабовольного герцога, придворного хитреца Вальтера, глупого гофмаршала... Каждый из них готов поклясться, что этот брак - верное средство сохранить меня для герцога и упрочить нашу с ним связь. О нет! Это - средство навеки ее разорвать, навеки разбить позорные эти цепи! Обманутые лжецы, которых перехитрила слабая женщина! Вы сами приводите ко мне теперь моего возлюбленного. Этого я и хотела. Как только он будет мой... как только он будет мой... о, тогда прощай навек все это гнусное великолепие!..
СЦЕНА ВТОРАЯ
Те же и старый камердинер герцога приносит шкатулку с драгоценностями.
Камердинер. Его высочество герцог кланяется вашей милости, миледи, и посылает вам к свадьбе вот эти брильянты. Он только что получил их из Венеции.
Леди (открывает шкатулку и в испуге отшатывается). Послушай, сколько же герцог заплатил за эти камни?
Камердинер (мрачно). Они не стоили ему ни гроша!
Леди. Что? Ты с ума сошел! Ничего не стоили?.. Что же ты (отступая на шаг), что же ты смотришь таким взглядом, будто хочешь меня пронзить? Эти безумно дорогие камни ничего не стоят?
