Фром. Это удивило вас или нет?
Руфь. Что именно, сэр?
Фром. То, что у него нашлись деньги для вас.
Руфь. Да, потому что в то утро, когда муж чуть не убил меня, мой друг плакал из-за того, что у него не было денег, чтобы увезти меня. Потом он сказал мне, что он неожиданно получил наследство.
Фром. Когда вы в последний раз видели его?
Руфь. В тот день, когда его забрали, сэр. Это был тот самый день, когда мы должны были уехать.
Фром. Да, да, в то утро, когда его арестовали. А видели ли вы его между пятницей и этим утром?
Руфь кивает.
Как он себя вел?
Руфь. Он словно оцепенел. Иногда казалось, что он не может выговорить ни слова.
Фром. Как будто с ним случилось что-то из ряда вон выходящее?
Руфь. Да.
Фром. Тягостное или приятное?
Руфь. Как будто какая-то угроза нависла над ним.
Фром (колеблясь). Скажите мне, вы очень любили моего подзащитного?
Руфь (наклоняя голову). Да.
Фром. И он очень любил вас?
Руфь (глядя на Фолдера). Да, сэр.
Фром. Так вот, думаете ли вы, что опасность, которой вы подвергались, и ваши несчастья могли серьезно нарушить его душевное равновесие, его способность управлять своими поступками?
Руфь. Да.
Фром. Даже повлиять на его рассудок?
Руфь. Я думаю, на какое-то время могли бы.
Фром. Он был очень подавлен в ту пятницу или же сравнительно спокоен?
Руфь. Страшно подавлен. Я даже боялась отпускать его.
Фром. Вы все еще любите его?
Руфь (не отрывая глаз от Фолдера). Он погубил себя ради меня.
Фром. Благодарю вас. (Садится.)
Руфь, выпрямившись, стоит в свидетельской ложе.
Кливер (почтительно). Я полагаю, вы не можете утверждать, что он был невменяем утром в пятницу седьмого июля, когда вы расстались с ним?
Руфь. Нет, сэр.
Кливер. Благодарю вас. У меня больше нет вопросов.
Руфь (немного наклонясь вперед, к присяжным). Я бы сделала то же самое ради него, да, да!
Судья. Успокойтесь, успокойтесь. Так вы сказали, что ваша супружеская жизнь не была счастливой. Кто в этом виноват? Обе стороны?
Руфь. Я виновата только в том, что не хотела покоряться ему. Не понимаю, сэр, чего ради я должна покоряться кому-то, особенно такому человеку.
Судья. Вы отказывались повиноваться ему?
Руфь (избегая ответа на вопрос). Я всегда старалась, чтобы все шло хорошо.
Судья. Пока не встретили обвиняемого, не так ли?
Руфь. Нет, и после этого.
Судья. Видите ли, я спрашиваю потому, что мне кажется, вы гордитесь своей любовью к обвиняемому.
Руфь (колеблясь.). Я... да, я горжусь. Эта любовь - единственное, что осталось мне в жизни.
Судья (сурово глядя на нее). Хорошо, пожалуйста, садитесь на свое место.
Руфь смотрит на Фолдера, затем тихо покидает свидетельскую ложу и занимает
свое место среди свидетелей.
Фром. Я вызываю подсудимого как свидетеля, милорд.
Фолдер покидает скамью подсудимых, переходит в свидетельскую ложу и
приводится к присяге.
Ваше имя?
Фолдер. Уильям Фолдер.
Фром. Возраст?
Фолдер. Двадцать три года.
Фром. Вы не женаты?
Фолдер качает головой.
Давно ли вы знакомы со свидетельницей?
Фолдер. Полгода.
Фром. То, что она рассказала нам о ваших отношениях, соответствует действительности?
Фолдер. Да.
Фром. И вы горячо полюбили ее?
Фолдер. Да.
Судья. Хотя знали, что она замужем?
Фолдер. Я тут ничего не мог поделать, ваша милость.
Судья. Ничего не могли поделать?
Фолдер. Это было выше моих сил.
Судья слегка пожимает плечами.
Фром. Как вы познакомились с ней?
Фолдер. Нас познакомила моя замужняя сестра.
Фром. Что вы знали о ее жизни с мужем? Была ли она счастлива или нет?
Фолдер. У нее были одни неприятности.
Фром. Вы знали ее мужа?
Фолдер. Только с ее слов. Он просто зверь.
Судья. Всякие необоснованные выпады против лиц, не присутствующих здесь, недопустимы.
Фром (кланяясь судье). Как прикажет ваша милость. (Фолдеру.) Вы признаете, что подделали чек?
Фолдер опускает голову.
Пожалуйста, возвратитесь мысленно к утру пятницы седьмого июля и расскажите суду, что тогда случилось.
Фолдер (обращаясь к присяжным). Когда она пришла, я завтракал. Платье у нее было разорвано, и она никак не могла отдышаться. На горле у нее были следы его пальцев, руки в синяках, и глаза ее страшно налились кровью. Я прямо в ужас пришел. А когда она мне все рассказала, я почувствовал... Я почувствовал... я просто не мог этого вынести! (С внезапным ожесточением.) Если бы вы увидели все это и любили ее так, как я, вы почувствовали бы то же самое.
Фром. Ну, и...
Фолдер. Когда она ушла - мне ведь надо было идти в контору, - я был вне себя от страха, что он совсем изувечит ее. Все думал, как помочь ей. Все утро я не мог работать, просто не мог ни на чем сосредоточиться. Совсем не мог думать и только все время ходил взад и вперед. Когда Дэвис, наш другой клерк, дал мне чек, он сказал: "Тебе полезно будет прогуляться, Уил. Ты какой-то полоумный сегодня". Когда чек оказался у меня в руках, я не знаю, как это случилось, но у меня мелькнула мысль, что, если я припишу к слову восемь окончание "десят" и добавлю ноль к цифре, у меня будут деньги, чтобы увезти Руфь. Ну, мысль мелькнула, и больше я об этом не думал. Потом Дэвис отправился завтракать, и я ничего больше не помню до той минуты, как я просунул чек в окошко кассира. Я помню, как он спросил: "Золотом или банкнотами?" Тогда я, кажется, понял, что я наделал. И так мне стало жутко, что, выйдя на улицу, я хотел броситься под омнибус, хотел выбросить деньги, но потом подумал: "Я все равно пропал, так спасу хоть ее". Конечно, купить билеты на проезд стоило денег, и ей я кое-что дал, но остальное, за исключением того, что мне пришлось потратить на себя, возвращено. Я все время думаю об этом и до сих пор не могу понять, что тогда нашло на меня... А теперь уж ничего нельзя вернуть и изменить. (Замолкает, ломая руки.)
Фром. Какое расстояние от вашей конторы до банка?
Фолдер. Не более пятидесяти шагов.
Фром. Как вы полагаете, сколько времени прошло с того момента, как Дэвис ушел завтракать, и до того, как вы предъявили чек?
Фолдер. Не более четырех минут, сэр, потому что я всю дорогу бежал.
Фром. Вы говорите, что ничего не помните из того, что произошло за эти четыре минуты?
Фолдер. Нет, сэр, - только, что я бежал.
Фром. Ни даже того, как вы приписали "десят" и добавили ноль?
Фолдер. Нет, сэр, право, не помню.
Фром садится, поднимается Кливер.
Кливер. Но вы помните, как вы бежали, не так ли?
Фолдер. Я совсем не мог дышать, когда добрался до банка.
Кливер. Но вы не помните, как подделали чек?
Фолдер (слабым голосом). Нет, сэр.
Кливер. Если снять покров романтики, который мой коллега набрасывает на это дело, останется ли от него что-либо, кроме простого подлога? Отвечайте!
Фолдер. Я все утро был как помешанный, сэр.
Кливер. Так, так! Но вы не станете отрицать, что почерк вы подделали удачно и вполне обманули кассира?
Фолдер. Это случайность.
Кливер (весело). Любопытная случайность, а? А когда вы подделали корешок?
Фолдер (опуская голову). В среду утром.
Кливер. Это тоже была случайность?
Фолдер (слабым голосом). Нет.
Кливер. Ведь для того, чтобы проделать это, вам пришлось ловить удобный случай, - так?
Фолдер (почти неслышно). Да.
Кливер. Вы не утверждаете, что и тогда были под влиянием сильного возбуждения?
Фолдер. Меня преследовал страх.
Кливер. Страх, что все обнаружится?
Фолдер (очень тихо). Да.
Судья. Вам не приходило в голову, что единственное, что вы можете сделать, - это сознаться перед своими нанимателями и вернуть деньги?
Фолдер. Я боялся.
Пауза.
Кливер. К тому же вам, несомненно, хотелось довести свой план до конца и увезти эту женщину?
Фолдер. Когда я понял, что натворил, подумать, что все это я сделал зря, было слишком ужасно. Уж проще было бы броситься в реку.
Кливер. Вы знали, что клерк Дэвис собирался уехать из Англии. Когда вы подделывали чек, вам не пришло в голову, что подозрение может пасть на него?
Фолдер. Все это было сделано в одно мгновение. Позже я думал об этом.
Кливер. И это не побудило вас сознаться в своем проступке?
Фолдер (угрюмо). Я хотел написать, когда буду за границей; и я бы выплатил деньги.
Судья. А тем временем ваш ни в чем не повинный товарищ должен был попасть под суд?
Фолдер. Я знал, что он далеко, ваша милость. Мне казалось, время терпит. Я не думал, что все откроется так скоро.
Фром. Я хотел бы напомнить вашей милости, что чековая книжка и после отъезда Дэвиса еще находилась в кармане мистера Уолтера Хау. Если бы подлог обнаружился всего днем позже, Фолдер сам уже уехал бы и подозрение с самого начала пало бы на него, а не на Дэвиса.
Судья. Вопрос в том, знал ли подсудимый, что подозрение пало бы на него, а не на Дэвиса (Фолдеру, строго.) Вы знали, что после отъезда Дэвиса чековая книжка была у мистера Уолтера Хау?
