Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн - Лео Перуц

в этом доме. С потолка взгляд его скользнул на венецианское стенное зеркало, в котором он увидел широкое красное лицо господина Лекок-Корбэя, на серебряные жирандоли, в которых горели восковые свечи, на бутылки и стаканы, на плюмаж шляпы графа фон Мемпельгарда и на кружева, украшавшие пурпурно-алые панталоны графа де Кай и де Ругана. Но собственного имени он вспомнить не мог, и губы его бормотали что-то невнятное.

– Я прошу прощения, – сказал капитан очень спокойно и вежливо, – я не расслышал вашего имени.

– Прощено, – сказал Тюрлюпэн с величественным жестом, – прощено и предано забвению.

– Я назвал вам свое имя и желаю узнать ваше, – воскликнул капитан раздраженным голосом. – Говорите, или мне придется силой принудить вас к вежливости, которую вы отказываетесь обнаружить добровольно.

Он схватился за эфес своей шпаги. Тюрлюпэн, к ужасу своему, убедился, что теперь ему вместо одной дуэли предстоят две.

– Проклятье! – воскликнул он. – В этом виновато только вино. Нужно же мне было столько его вылакать! Поверите ли, я не могу вспомнить, как меня зовут. Уверяю вас, я позабыл свое имя. У меня в голове все пошло кругом. Если вы меня теперь спросите, где я нахожусь и в Париже ли я, то я вам и на это не отвечу.

И чтобы поскорее выйти из этого затруднения, он попытался придать иное направление беседе. Он наклонился к уху капитана и доверчиво шепнул ему:

– Вам следовало бы отрастить себе бороду. Это придает солидность физиономии.

– Клянусь Богородицей! – заорал в ярости капитан. – Я не терплю насмешек. Какое вам дело, черт побери, до моей физиономии? Бросьте дурачиться, сударь! Шпагу из ножен!

Но туг герцог де Лаван стал между Тюрлюпэном и графом де Кай и де Ругана, чтобы разнять их.

– Успокойтесь, сударь, успокойтесь, – воскликнул он. – Господин де Жослэн отличается холодным юмором. Он шутник и говорит забавнейшие вещи с самым серьезным лицом. Он забыл свое имя? Позвольте мне прийти на помощь его памяти: господин де Жослэн, сьёр де Кеткан, из города Кенпе, представитель бретонского дворянства, впервые находящийся в Париже.

Тюрлюпэн бросил на герцога благодарный взгляд.

– Кенпе, Жослэн, сьёр де Кеткан, – пробормотал он про себя, решив уже не забывать этих слов.

– Господин де Жослэн? – воскликнул капитан совершенно изменившимся тоном. – Я, значит, имею честь говорить с сыном человека, под чьим начальством я семь лет тому назад командовал в Бретани пехотным полком? Простите меня за мою вспыльчивость. Как поживает господин маркиз?

– Сьёр де Кеткан, Жослэн, Кенпе, – бормотал Тюрлюпэн, – Жослэн, Кенпе, сьёр де Кеткан. И вслух он сказал: – Слава богу, он чувствует себя хорошо.

– Я очень рад это слышать, – заявил капитан. – Семь лет мы с ним не видались. А что поделывает мой шурин, шевалье, и что мой друг, президент Лэстуаль, рыжеволосый?

– Они живут очень дружно, – сказал, не задумываясь, Тюрлюпэн, – они видятся почти каждый день.

– Как? – воскликнул граф де Кай и де Ругон. – Они помирились? Не может быть! Вот и верь после этого, что существует смертельная вражда. Шевалье и президент Лэстуаль! И как случайно об этом узнаёшь!

– Они теперь закадычные друзья, – подтвердил Тюрлюпэн. – И ваш шурин крестил ребенка президента.

– Что вы говорите? – изумился капитан. – У рыжеволосого есть ребенок? У него, всю жизнь не выносившего женщин? На ком же он, черт побери, женился?

– На племяннице своего соседа, – простонал Тюрлюпэн. – Ну и жара же здесь! Задохнуться можно.

Граф де Кай и де Ругон в безграничном удивлении всплеснул руками и упал в кресло.

– Что я слышу? – вскричал он. – Он женился на мадемуазель де Вилларсе, на маленькой горбунье? Что ему в голову взбрело? От дочери господина де Жуаньи с ее рентой в двадцать пять тысяч экю он отказался, а маленькая горбунья ему полюбилась. Но он всегда был остолопом, таким и останется до могилы. А что говорит по этому поводу господин де Жуаньи и вообще что он поделывает?

– Он теперь занялся суконной торговлей, – сказал Тюрлюпэн в глухом отчаянии.

Господин де Кай и де Ругон вскочил и в ужасе вытаращил глаза на Тюрлюпэна.

– Суконной торговлей? – прошептал он. – Что вы хотите этим сказать? А его поместья, его фермы, его леса, его дома?

– Их больше нет у него, – отрезал Тюрлюпэн, – он все проиграл.

– Праведное небо! – воскликнул капитан. – Проиграл! Какое несчастье для него и для детей! И как приходится узнать об этом! Его подвели. Кто тот мошенник, который так ограбил старика?

Тюрлюпэн оказался прижатым к стене, потому что ему не приходило на ум ни одно имя, которое он мог бы назвать.

– Их было много, мошенников, – сказал он очень быстро. – Но все же… старику живется неплохо. У него до сих пор превосходная кухня. Когда я у него в последний раз обедал, к столу подали рагу по-охотничьи – вы знаете это блюдо?

И не давая капитану времени задать новый вопрос, он продолжал:

– Рагу по-охотничьи. Для этого требуется: кусок телятины, ломтик ветчины, не очень тонкий, крылышко курицы. Что еще? Яйцо для соуса, уксус, перец, масло, чтобы поджарить порезанное мясо, горчица, уксус, перец…

Граф де Кай и де Ругон попытался остановить этот словесный поток.

– А что поделывает господин де Жуаньи…

– Уксус, горчица, перец, масло, – повторил с ударением Тюрлюпэн. – Масло, чтобы поджарить телятину, затем лук…

– Еще один только вопрос, сударь…

– Конечно, нужен и лук, – продолжал, не смущаясь, Тюрлюпэн. – Не слишком, правда, много луку, только щепотка, пол-унции, накрошить совсем мелко. Рагу по-охотничьи… Неужели вы не знаете этого блюда? У нас в Бретани…

– Стойте! Тише! – закричал в этот миг молодой герцог де Лаван. – Вы слышите… Что там происходит?

С галереи доносился гул голосов и раздавались шаги лакеев, бегавших взад и вперед. В дверях появился дворецкий.

– Ваша светлость! – доложил он. – Только что прибыл представитель рода Вандом.

– Представитель рода Вандом! – воскликнул герцог. – Назвал он свое имя?

– Граф Франсуа де Бопюи, так он назвался.

– Неустрашимый! – воскликнул герцог. – Это Неустрашимый! Он отважился приехать в Париж. Какое безрассудство.

– Сударь, один еще только вопрос, – сказал капитан.

– Неустрашимый! – закричал Тюрлюпэн. – Это Неустрашимый! Ах, я должен на него поглядеть! Будьте здоровы, я побегу вниз. У меня нет времени. О ваших друзьях поговорим о следующий раз.

И он сбежал, оставив графа де Кай и де Ругон в глубоком недоумении по поводу перемен, которые произошли в среде его бретонских друзей.

Глава XVII

Франсуа Неустрашимый, граф де Бопюи, победитель при Лансе и Ракруа, лев Франции – Неустрашимый, обвинявшийся в государственной измене и преступлении против особы Его Величества, принимавший участие во всех мятежах и заговорах последних лет против королевского правительства, тот, чье имя фигурировало под четырьмя статьями Мадридского трактата, которому грозила неминуемая смерть на эшафоте, если бы он попался в руки кардинала, – Неустрашимый стоял, держа в руке шелковую полумаску, на лестнице, в дорожной одежде, в какой только что сошел с коня, и мятежная знать Франции