в Месопотамию, прежде всего Россию. Встречая противодействие на Босфоре в лице Франции и Англии, империя, к тому же переросшая проливы, устремляется в Персию и Армению, надеясь овладеть путём к Тигру, которым ходили из Трапезунда венецианцы. Англия воспротивилась; её опасения так формулировал Х. Линч: «…если б России удался какой-нибудь захват в области гор, подпирающих плоскогорья Армении и Персии и тянущихся длинным рядом chevaux de frise [301] вдоль низменности Месопотамии… это неизбежно повлекло бы за собой присоединение всей области. Сама низменность, арена нашей торговли, предназначенная самой природой в житницы Индии с её миллионами жителей и ненадёжными урожаями, попала бы в руки России без малейших усилий с русской стороны. Расстояние в низменности – фактор, не имеющий большого значения. Она ровна, как море, и прорезана от одного конца до другого двумя великолепными судоходными реками. Держава, о[бо]сновавшаяся в Диарбекире [302], может считать себя дома и на Персидском заливе, имея за собой страну с громадным потенциальным богатством». А лорд Керзон [303] указывал: «Если бы какая-либо держава захотела уступить России порт в Персидском заливе, я счёл бы это за умышленное оскорбление Великобритании, за непозволительное нарушение status quo и намеренный вызов к войне; я обвинил бы министра, давшего согласие на эту уступку, в государственной измене»… «Несомненным результатом его (посягательства России на Персидский залив) была бы война, которая прогремела бы от полюса до полюса». Вот почему нам не удалось в [18]78 г. удержаться за Саганлугским хребтом и армянский вопрос стал «ключом восточного вопроса». Но, кроме Англии, в Малой Азии у России возник в конце века новый противник – Германия.
В 1882 году Deutsche Bank в Берлине получил на 99 лет концессию на проведение дороги до Ангоры, а за постройку взялось «немецкое общество для постройки малоазийских дорог». Когда в 1899 году путь был доведён до Ангоры, тот же банк получил право на продолжение дороги. Осенью 1898 года император Вильгельм с императрицей путешествовал в Иерусалим, где принял участие в освящении евангелической церкви во имя Спасителя, вынудив Порту официально дать знать Ватикану, что отныне покровительство над германскими католиками, доселе принадлежавшее Франции, будет принадлежать самой Германии, на что папа Лев XIII ответил протестом; в Дамаске возложил венок на гроб Саладина и сказал общеизвестную речь о дружбе с Абдул-Гамидом: император, провозгласивший – «мы живём под знаком торгового оборота», хлопотал не о дружбе или католиках, но собирался заполучить Сирию как ключ к Месопотамии.
В 1902 году немцам была дана концессия на доведение ангорской дороги до Багдада.
Занятие Россией Армении разрушало германские планы и на всякую попытку в этом направлении налагалось запрещение. Когда в прошлом году Россия пожелала оккупировать северо-восточные турецкие вилайеты [304], чтобы вынудить Турцию вернуть болгарам Адрианополь, Германия заявила, что это будет принято как casus belli [305].
Первоначально Англия содействовала проникновению Германии в Малую Азию ради удержания России: события показали, что вскормлен враг поопаснее. Уже Х. Линч писал: «Недостаточно… стараться вовлечь Германию в специально нам принадлежащую область… В нашей сфере Германия как соперница, скорее, войдёт в соглашение с северной империей за свой собственный счёт». В 1906 году, чтобы помешать немцам проникнуть в персидский залив, Англия добивается протектората над автономным Эль-Кувейтом (Ковейтом), запирающим выход из Месопотамии в залив, но Германия удвоила рвение: мы указывали на увеличение ввоза материалов для постройки багдадской дороги в 1913 году. Весной же задержка была лишь за тоннелями через Тавр. Вооружённое столкновение стало неизбежным. Однако двое противников должны соединиться против одного. Потсдамское соглашение было соглашением с Россией по западно-азиатским делам [306]. Но Германия, укрепившаяся на Босфоре, была опаснее русскому хозяйству, чем Англия, готовая заплатить Константинополем за разгром могущественного соперника, а Константинополь России нужнее Диарбекира. С другой стороны, немцы угрожали не только Индии, но всему товарообмену и производству Британской империи: отложив русофобскую политику, Грей [307] пошёл на соглашение с Россией.
Борьба за Месопотамию – не последняя причина нынешней войны, английские операции на Шат-Эль-Арабе чреваты мировыми плодами. Турецкий обстрел черноморского побережья явился для Англии, как и для её союзников, отличным предлогом к решению ряда вопросов, связанных с существованием Оттоманской империи, на первое – вопроса месопотамского. Грядущее – ныне некому перечить правительству Георга V – покорение Двуречья англичанами отдаст им и сухопутно-речной торговый путь в Индийский океан. Если вспомнить, что Кипр обеспечивает северную Сирию, что Египет накануне аннексии, а Аравия накануне протектората, то обнаружится, что Англия скрепляет разрозненные колонии в целое государство. Вместе с тем, воплощается мысль о создании великой мусульманской империи и воскресает дамба, которой некогда была империя оттоманов.
Ил. Зданевич
Из писем в редакцию [308]
М. г., г. редактор!
Ваша газета сообщила, что присяжный поверенный г. Чалхушян [309] просил высшую кавказскую администрацию об улучшении положения военнопленных армян, подвергаемых тому же режиму, что и турки, и улучшение ему обещано. Сообщение это заставляет думать, что военнопленные мусульмане находятся не в отличных условиях. Вот почему, если г. Чалхушяну было позволено хлопотать за армян, я поднимаю голос и за турок. Не следует, напервое, забывать, что сегодняшние военнопленные аскеры и гамедийцы [310] завтра будут русско-подданными в той же мере, как и турецкие армяне. Далее, перейдя Агри-даг и вступая в пределы Оттоманской империи, Россия покидает земли христиан для земель курдо-татарских, где христианское население незначительно и рассеяно: что бы ни придумывалось – мусульманская политика России необходима и неизбежна. Если же вспомнить, что западная Азия с каждым часом всё более вовлекается в орбиту мировой политики, что мы, ищущие выхода в океан, бесповоротно прикованы к южным плоскогорьям, что ныне близкая к осуществлению идея южной мусульманской империи может быть обезврежена лишь идеей мусульманской империи северной и завтра победителями мы выйдем лишь если ислам будет за нас, – станет очевидной государственная важность разумного отношения к южным врагам. Или деятельность наших анатолийских и персидских консулов, как-то покойного полковника Ияса [311], признана ошибочной? Или мы настолько захвачены политическим романтизмом, что, не думая о завтра, гоняемся за призраками? И то, и другое было бы возвратом к политике, ничего не принёсшей нам на Востоке, кроме вреда.
В государственных интересах России я подаю голос за улучшение положения и военнопленных мусульман.
Ил. Зданевич
Уходящий Лазистан [312] (Письмо в редакцию)
Печать сообщает, что жители Лазистана уходят вглубь Турции. Выселение картвельцев, подобно выселению черкесов и турок, обычно для нашего наступления. «Синие книги» [18]80–81 гг. [313] пестрят донесениями английских консулов о батумских мухаджирах, приютившихся в окрестностях Стамбула, Трапезунда и Унье. Однако надо помешать распылению лазов. Мы обязаны сберечь немногочисленный народ, не знающий письма, но сохранивший прекрасную
