Я сидел один на скале, дожидаясь возвращения мистера Слинктона. Сумерки уже сгущались и повсюду ложились темные тени, когда он появился из-за скалистого мыса: шляпа висела у него на пуговице, одной рукой он приглаживал мокрые волосы, а другой проводил в них карманной гребенкой все ту же дорожку.
- Моя племянница отошла куда-нибудь, мистер Сэмсон? - спросил он, оглядываясь по сторонам.
- После захода солнца мисс Найнер стало холодно, и она ушла домой.
Он как будто удивился - очевидно, она даже в мелочах привыкла не делать ни одного шага без его ведома.
- Это я уговорил мисс Найнер, - объяснил я.
- А! - промолвил он. - Ее легко уговорить... для ее же пользы. Благодарю вас, мистер Сэмсон, дома ей будет лучше. Сказать правду, место, где купаются, оказалось дальше, чем я думал.
- Здоровье у мисс Найнер очень слабое, - заметил я.
Он покачал головой и глубоко вздохнул.
- Очень, очень, очень! Помните, я уже говорил вам об этом. С тех пор она ничуть не окрепла. Я с тревогой вижу, как мрачная тень, так рано упавшая на ее сестру, сгущается теперь вокруг нее самой и становится все темней и темней. Милая Маргарет, бедная Маргарет! Но не будем терять надежды.
Кресло на колесах двигалось перед нами с быстротой, отнюдь не подобающей экипажу инвалида, и выписывало на песке какие-то загогулины. Отняв платок от глаз, мистер Слинктон заметил это и сказал:
- Сдается мне, ваш знакомый, того и гляди, опрокинется, мистер Сэмсон.
- Да, похоже на то, - согласился я.
- Его слуга, как видно, пьян.
- Слуги пожилых джентльменов иногда напиваются, - сказал я.
- Майор, должно быть, легок, как перышко, мистер Сэмсон.
- Как перышко, - подтвердил я.
В это время кресло, к моему облегчению, скрылось в темноте. Некоторое время мы молча шагали рядом по песку. Но вот мистер Слинктон снова заговорил, и в его голосе все еще звучало волнение, вызванное нездоровьем его племянницы.
- Вы еще долго здесь проживете, мистер Сэмсон?
- Да нет. Я уезжаю сегодня в ночь.
- Так скоро? Впрочем, дела постоянно требуют вашего присутствия. Люди, подобные мистеру Сэмсону, так нужны другим, что им приходится отказывать себе в отдыхе и развлечениях.
- Может, и так, - сказал я. - Во всяком случае, я уезжаю.
- В Лондон?
- В Лондон.
- Я тоже буду там вскоре после вас.
Это я знал не хуже его. Но не сказал ему, что знаю. Не сказал и о том, какое оружие я взял с собой для самозащиты и теперь, шагая рядом с ним, сжимаю правой рукой у себя в кармане. Не сказал также, почему, когда стемнело, я старался идти подальше от воды.
Мы ушли с берега, а дальше нам было не по пути. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и уже расстались, как вдруг он вернулся и сказал:
- Мистер Сэмсон. позвольте спросить вас кое о чем. Бедный Мелтем, о котором мы когда-то говорили... он еще жив?
- Когда я в последний раз слышал о нем, он был жив; но он такой болезненный человек, что долго не протянет и уж, во всяком случае, не сможет приняться за свои прежние занятия.
- Ах! Ах! - проговорил мистер Слинктон с глубоким чувством. - Грустно! Грустно! Мир - это могила!
И он пошел своей дорогой.
Не его вина, если мир на самом деле не могила; но я не сказал ему этого, так же как не рассказал обо всем том, что описал выше. Он пошел своей дорогой, а я своей, и притом очень поспешно. Это случилось, как я уже сказал, либо в конце сентября, либо в начале октября. В следующий, и последний, раз я увидел его в конце ноября.
- V
Я твердо договорился с одним знакомым, что приду позавтракать у него в Тэмпле. Утро было холодное, дул резкий северо-восточный ветер, талый снег, перемешанный с грязью, лежал на улицах толстым слоем. Я не смог достать экипаж и вскоре промок до колен; но я все равно отправился бы в Тэмпл, даже если бы мне пришлось окунуться в эту слякоть по самую шею.
Человек, пригласивший меня, жил в Тэмпле, на верхнем этаже углового дома с видом на реку. На двери в его квартиру была надпись: "Мистер Беквит". На противоположной двери на той же площадке: "Мистер Юлиус Слинктон". Двери обеих квартир были отворены настежь, и все, что говорилось в одной, было слышно в другой.
Я еще ни разу не был здесь. Квартира производила гнетущее впечатление мрачная, душная, тесная: мебель, некогда хорошая и еще не ветхая, вся выцвела и загрязнилась; в комнатах царил ужасающий беспорядок; все было пропитано сильным запахом опиума, спирта и табака; каминная решетка, щипцы, совок и кочерга были сплошь покрыты безобразными пятнами ржавчины, а на диване перед камином в той комнате, где был приготовлен завтрак, лежал хозяин дома, мистер Беквит, с виду - горчайший пьяница, уже очень далеко продвинувшийся на своем позорном пути к смерти.
- Слинктон еще не пришел, - сказал этот жалкий человек, с трудом поднявшись на ноги при виде меня. - Я позову его... Эи, Юлий Цезарь! Приходи, выпьем!
Хрипло выкрикивая эти слова, он, как безумный, стучал кочергой о щипцы, - должно быть, он всегда вызывал своего собутыльника таким способом.
Сквозь этот шум из квартиры напротив послышался голос мистера Слинктона, и вот он сам вошел в комнату. Он не ожидал, что будет иметь удовольствие встретиться со мной. Мне не раз приходилось видеть, как иных ловкачей припирают к стене, но я в жизни не видывал, чтобы человек так испугался, как испугался он, когда глаза его встретились с моими.
- Юлий Цезарь! - заорал Беквит и, пошатываясь, стал между нами. Мистер Сэмсон, Юлий - мой закадычный друг. Юлий угощает меня спиртным утром, в полдень и вечером. Юлий - настоящий благодетель. Юлий вышвыривал чай и кофе в окошко, когда они у меня еще водились. Юлий выливает воду из всех кувшинов и наполняет их спиртными напитками. Юлий заводит меня, как игрушку, и толкает вперед... Вари жженку, Юлий!
Ржавая, покрытая накипью кастрюля стояла на куче золы (очевидно, зола накапливалась здесь много недель), а Беквит вертелся, пошатываясь, между нами и, рискуя попасть головою в огонь, наконец вытащил кастрюлю и стал совать ее в руки Слинктону.
- Вари жженку, Юлий Цезарь! Ну же! Делай свое всегдашнее дело. Вари жженку!
Он так яростно размахивал кастрюлей, что я опасался, как бы он не раскроил ею голову Слинктону. Поэтому я протянул руку, чтобы остановить его. Шатаясь, он отошел к дивану, повалился на него, задыхаясь и дрожа в своем рваном халате, и налитыми кровью глазами уставился на нас обоих. Я заметил, что на столе не было никаких напитков, кроме коньяка, и никакой еды, кроме соленых селедок и горячего, сильно наперченного тушеного мяса с тошнотворным запахом.
- Во всяком случае, мистер Сэмсон, - проговорил Слинктон, в последний раз обратив ко мне свою гладкую дорожку, - благодарю вас за то, что вы ограждаете меня от ярости этого несчастного. Каким бы образом вы ни попали сюда, мистер Сэмсон, с какой бы целью вы ни пришли, но за эту услугу я, во всяком случае, вас благодарю.
- Вари жженку, - пробормотал Беквит. Не сообщив мистеру Слинктону, каким образом я попал сюда, я спокойно спросил:
- Как поживает ваша племянница, мистер Слинктон?
Он посмотрел в упор на меня, а я - на него.
- К сожалению, мистер Сэмсон, моя племянница оказалась неблагодарной девушкой - неверной своему лучшему другу. Она покинула меня, не предупредив ни словом и без всяких объяснений. Очевидно, ее обманул какой-нибудь коварный негодяй. Вы, быть может, слыхали об этом?
- Я действительно слышал, что ее обманул один коварный негодяй. И даже могу доказать это.
- Вы в этом уверены? - осведомился он.
- Вполне.
- Вари жженку! - пробормотал Беквит. - У нас гости к завтраку, Юлий Цезарь. Делай свое дело - подавай наш обычный завтрак, обед, чай и ужин. Вари жженку!
Слинктон перевел глаза с него на меня и, немного подумав, сказал:
- Мистер Симсон, вы человек умудренный жизнью, и я тоже. Я буду говорить с вами начистоту.
- Э, нет, не будете, - сказал я, качнув головой.
- Повторяю, сэр, что буду говорить начистоту.
- А я повторяю, что не будете, - сказал я. - Я знаю о вас все. Да разве вы можете говорить с кем-нибудь начистоту? Бросьте, бросьте!
- Я скажу вам начистоту, мистер Сэмсон, - продолжал он почти спокойно, - что понимаю ваши намерения. Вы хотите спасти свои деньги и увильнуть от исполнения своих обязательств. Все это давно известные профессиональные уловки вашего брата - канцеляристов. Но вы не сделаете этого, сэр, вам это не удастся. Не легко вам будет бороться с таким противником, как я. В свое время придется нам разузнать, когда и почему мистер Беквит начал вести свой теперешний образ жизни. Больше мне нечего сказать об этом несчастном и его пьяных бреднях. А засим, сэр, пожелаю вам всего хорошего и большей удачи в следующий раз.
Пока он говорил, Беквит налил полный стакан коньяку. И вдруг он выплеснул напиток Слинктону в лицо, потом швырнул в него стаканом. Слинктон, ослепленный, закрыл лицо руками, - стекло порезало ему лоб. На шум в комнату вошел четвертый человек. Он закрыл за собой дверь и стал спиной к ней; это был очень степенный, но очень сметливый на вид человек, седой и слегка прихрамывающий.
