Так он это называет - "спущенка". Харри, в отличие от меня, не заглядывает в словарь. Я называю это спермой. По правде говоря, она вызывает у меня панический страх. Чем я могу ответить на её извержение в физическом плане? И все же она завораживает меня. Я не могу забеременеть, потому что у меня ещё нет месячных. Я должна об этом помнить, это очень важно. Иначе я не смогла бы сделать то, что собираюсь сделать. Теперь меня не остановить и диким мустангам.
- Ну так как насчет тушеного мяса?
Он стоял возле меня. Мы оба смотрели на красные и золотистые вершины деревьев. Они пробуждали во мне печаль, хотя и были красивыми. Индейское лето. В словаре написано, что это - теплая и сухая пора, приходящая в Соединенных Штатах и Канаде в конце осени или начале зимы. Однако там не объяснено, почему это время назвали индейским летом. То есть в честь нас.
- Почему, Харри?
- Что почему?
- Индейское лето. Странно, правда?
Его голос был холодным, как здешняя погода в январе и феврале.
- Не знаю, о чем ты говоришь, Алексис.
Это на меня подействовало. Он не смеет проявлять такое безразличие ко мне только потому что голоден. Я не позволю ему. Я тоже проголодалась. Убедившись в том, что он не видит мою руку, повернула регулятор плиты на 50 градусов вместо 225. Харри ещё не знал, что мы не будем есть эти чертовы бычьи хвосты. Мы будем трахаться.
- Я рассматривала карты Испании. Вот чем я занималась все утро.
- Карты Испании?
Я уже говорила, что Харри, как и я, был всегда очарован Испанией, однако сейчас могло показаться, что мы никогда не касались этой темы. Мы стояли на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, но он был где-то очень далеко от меня.
- Карты южной Испании, - уточнила я.
- Алексис, почему ты попросила меня прийти домой?
- Потому что я хочу показать тебе кое-что.
И тут я сделала то, что отрепетировала заранее. Я обняла моими руками в розовых кроликах обтянутые шерстяным свитером плечи Харри и крепко поцеловала его в губы. Я едва не потеряла сознание. Прежде мы никогда не целовались. Я почувствовала себя по-настоящему взрослой, как во время телефонного разговора. Мой рот стал влажным, как и рот Харри. Я не могла сказать, где заканчиваются мои губы и начинаются его - мы слились в поцелуе. Потом я отстранилась.
- В чем дело? - спросил он.
- Пойдем в гостиную, пока тушеное мясо подогревается. Это займет некоторое время, потому что я недавно достала его из холодильника, оно чертовски холодное.
- Мне не нравится, когда девчонки чертыхаются.
Я взяла его за руку, и мы пошли в комнату. Рука Харри была влажной.
- Но я же не просто одна из них, верно, Харри?
На его лице появилось странное испуганное выражение.
- Нет.
- Я - твоя дорогая сестренка, так ведь?
- Да.
- Скажи это.
Он не посмел посмотреть мне в глаза.
- Что сказать?
- Скажи: "Ты - моя дорогая маленькая сестренка, и это все меняет."
- Я голоден, - сказал Харри. - Я только что играл в баскетбол и сейчас умираю от голода.
- Мясо скоро будет готово, - соврала я. - Обещаю.
Мы уже находились в гостиной. Харри сел на диван, который, сколько я помню, всегда был продавленным. Наверно, его пружины сломались. Но я, подобрав под себя ноги, села на бело-коричневую медвежью шкуру, лежавшую на середине комнаты. Сидя так, я ощущала себя настоящей индеанкой. Не могу это объяснить. Я знаю, что родители моей матери были англичанами, а у отца было совсем немного индейской крови, она смешалась с голландской, но это не имело значения. Что-то всегда остается в крови, как микробы, если такое сравнение допустимо. Я хочу быть красивой. Вижу себя в каноэ.
- Где карты?
Мы с Харри и прежде рассматривали Испанию, но мало что могли увидеть, потому что располагали картами Европы. Однако недавно я добралась автостопом до соседнего городка, где есть большая библиотека. Я нашла там более удобные карты, нежели те, что мы рассматривали в школе.
Эти новые карты находились в книге о южной Испании (мы интересовались только этой частью страны). Я вынесла книгу под курткой. Решила, что мы с Харри нуждаемся в ней сильнее других людей. Для них Испания была просто далеким местом, которое они не увидят ни разу за всю свою скучную жизнь. Но для меня и Харри она означала нечто гораздо большее - во всяком случае, будет означать, когда мы станем совсем взрослыми. Когда мы окажемся в южной Испании, это будет означать, что мы наконец стали летними людьми.
- Карты находятся здесь, - сказала я. - Они в книге, которую я держала в моей спальне. Позвонив тебе в школу, я принесла её сюда.
- Мама забеспокоится из-за того, что я не зашел в магазин после ленча.
Словно я этого не знала.
- Она просто подумает, что ты задержался у Чарли, и у тебя не осталось времени.
- Нет. Она догадается, что тут что-то не так.
Я должна была отвлечь его от мыслей о матери, вернуть к реальности.
- Посмотри сюда.
Я отошла к старому дубовому серванту, чтобы достать оттуда книгу о южной Испании. Я предполагала, что блестящая фотография на обложке сразу завладеет вниманием Харри, и оказалась права! Там был изображен замок Санта-Барбара, находящийся возле Аликанте. Сквозь проем арки виднелись причудливые каменные строения, возведенные на разных уровнях. На окнах были решетки, темный проход вел куда-то вглубь... кто знает, куда именно? Над замком синело такое яркое небо, что даже летний Пилгрим-Лейк показался мне похожим на Аляску.
- Где ты достала эту книгу? - заговорил наконец Харри.
- Я взяла её в библиотеке.
- Какой библиотеке?
Я назвала соседний городок.
- Мне пришлось добираться туда автостопом. Я захотела сделать тебе сюрприз. Ну, Харри, что ты об этом думаешь?
Он не мог оторвать взгляда от замка.
- Никогда не видел ничего подобного.
- Внутри много других фотографий. И карт, указывающих, где были сделаны снимки. Я прочитала всю книгу. Дважды.
- Где, ты сказала, находится этот замок?
- В местечке под названием Аликанте.
Харри открыл книгу и попытался найти Аликанте на карте. Сделав это, он сказал:
- Это ещё не крайний юг. Малага расположена гораздо южнее.
- Да, знаю, но Аликанте звучит гораздо более интригующе.
Я отвела Харри к медвежьей шкуре. По-моему, он был так потрясен картинкой на обложке, что не отдавал себе отчета в том, что делает, где находится, что говорит. Но он продолжал говорить.
- В другой части карты есть местечко Кадис. Оно тоже находится на юге.
Он начал называть города, расположенные южнее Аликанте, но я знала, что это ничего не изменит - в конце концов мы окажемся именно в Аликанте. Я была уверена в этом так же сильно, как и в том, что через пару минут произойдет нечто важное. Я знала, что это должно случиться - то, что мы сделаем сейчас на медвежьей шкуре, и что когда-нибудь мы отправимся жить в Аликанте.
Различие между этими двумя вещами заключалось лишь в том, что первую можно было приблизить, а вторую придется подождать (хотела бы я знать, как долго?). Но я добьюсь своего. Я дрожала от страха, но знала, что оба мои желания сбудутся.
- Что ты делаешь?
На вельветовых брюках Харри были пуговицы, и я начала их расстегивать. Белые трусы также были на пуговицах.
- Ты знаешь, что я делаю. Пожалуйста, положи книгу. Мы ещё посмотрим её позже.
Он положил книгу на медвежью шкуру и стал смотреть, как я снимаю с него брюки и трусы. Потом я мгновенно сдернула с себя пижаму с розовыми кроликами. Харри остался в одном свитере, но на мне уже не было ни единой нитки.
- Харри, я ужасно люблю тебя. Я хочу, чтобы ты сделал это со мной. Конечно, ты уже занимался этим с другими девчонками, но мне нет до этого дела. Они ничего не значат. Пожалуйста. Я знаю, тебе известно, как это делается. А мне - нет. Я ещё девственница.
И тогда - в тот самый момент, когда из кухни донесся запах тушеных бычьих хвостов, мой милый, дорогой братец произнес нечто такое, что я буду помнить всю жизнь. Потому что он мог солгать.
- Нет, Алексис, ты ошибаешься. Я тоже девственник.
- Тогда мы научимся этому вместе.
- Я люблю тебя, - сказал Харри.
Мы начали баловаться друг с другом, как прежде, но сейчас должно было произойти нечто новое. Он вставит в меня свою штуковину. Я умирала от нетерпения. Судя по его взгляду и учащенному дыханию, он тоже спешил это сделать. Внезапно Харри замер и посмотрел на меня печальными темными глазами. Я вдруг увидела его плывущим в каноэ.
- Это грех, Алексис. Ты сама знаешь. Ты - моя сестра. То, что мы собираемся сделать - ужасный грех.
- Мне плевать.
- Ты уверена?
- Абсолютно.
- Ты позвала меня домой для этого, верно?
- Да.
Он наконец по-настоящему улыбнулся. На самом деле Харри верил в грех не больше, чем я.
- Вероятно, тебе будет больно, - сказал он. - Говорят, что девчонки в первый раз испытывают боль.
- Не равняй меня с девчонками. Хорошо?
На губах Харри все ещё играла улыбка, но его глаза пристально смотрели на меня.
