Потому и сидим (сборник) - Андрей Митрофанович Ренников

Почти весь день провели в чудесном соседнем лесу, к сумеркам вернулись на ферму, плотно, по-деревенски, поужинали, и остаток вечера решили провести в садике, над которым возвышался фасад главной постройки.

– Господа, – со смущенным видом сказал хозяин, когда, расположившись под окнами дома, мы довольно шумно стали беседовать. – Простите, ради Бога, за предупреждение, но многие из пансионеров у нас рано ложатся спать. Будьте добры, говорите чуть-чуть потише.

– Пожалуйста, Петр Васильевич, – с легкой обидой в голосе ответил вдохновитель нашей поездки на ферму Анатолий Сергеевич. – Только разве много народа сейчас у вас здесь живет? Наверно, одна прошлогодняя старушка с мопсом?

– Нет, извините, не только старушка с мопсом. Вот – внизу, слева, артист с женой. Весь сезон, бедняга, пел в русской опере, но ему ничего не заплатили, и он теперь отдыхает от огорчения. Доктор сказал, что абсолютный покой нужен. Затем справа – видите темное окно – бывшая богатейшая помещица, содержит в Париже бакалейную лавку. Ее тоже доктора выслали: разлитие желчи началось. Всем клиентам давала продукты в долг, и в конце года должников на 70 тысяч набралось… Ну, здоровье и пошатнулось. А вон там, наверху, горит свет, в двух маленьких комнатах профессор живет с женой и дочерью. Прекрасная семья, тихая, богобоязненная. Каждый вечер сейчас же после ужина поднимаются к себе, и он читает им Библию, а они занимаются рукоделием и слушают. Вы, наверно, знаете это имя… Известный ученый.

Хозяин назвал фамилию. Мы все с благоговением взглянули наверх.

– О, да, всероссийская знаменитость, – почтительно проговорил Анатолий Сергеевич. – Насколько мне известно, профессор в последнее время увлекается церковными и благотворительными делами. Благодаря знакомствам с французами, немало нуждающихся беженцев устроил на службу.

Хозяин посидел с нами некоторое время, затем попрощался, ушел спать. А так как вечер был тихий и теплый, и расходиться нам не хотелось, то сидели мы в садике довольно долго. Анатолий Сергеевич рассказал жуткую историю с привидением в его имении в Полтавской губернии. Анна Владимировна в добавление к рассказанному сообщила, что вообще в мире есть не мало всего такого эдакого. Ксения Николаевна начала подробно вспоминать, какие числа были у нее в жизни роковыми; оказалось, что числа эти делятся без остатка на два, на три и на единицу.

Однако, не успела Ксения Николаевна до конца изложить свою магию чисел, как сверху, из открытых окон профессорских комнат, послышался вдруг грохот падающих стульев, звон стекла, раздалось несколько звонких пощечин, затем отчаянный женский визг, потом опять пощечины, опять визг. И все эти ужасные звуки перемешивались с мрачными восклицаньями, принадлежавшими несомненно мужскому голосу:

– Вон отсюда! Пошла прочь… Где моя палка?

Продолжалась эта отвратительная семейная сцена всего две минуты, не больше. Но нам показалась целой вечностью. Свет наверху внезапно погас, окна захлопнулись, наступило молчание. И мы внизу, притаившись, жадным шепотом стали делиться друг с другом впечатлениями.

– Вот тебе и Библия! – сказал я. – Интересно узнать, кого он бил: жену или дочь?

– Я думаю, и ту и другую сразу, – высказала предположение Анна Владимировна.

– А каков тихоня? – негодующе шептала в свою очередь Ксения Николаевна. – С одной стороны наука, церковные дела, благотворительность. А с другой – где моя палка. Вот, я потому-то, господа, и скептически отношусь ко всем людям, про которых ничего плохого никто не говорит. Тут-то всегда и гнездится всякое преступленье. Да-с… Уж я расскажу завтра обо всем этом Вере Федоровне Шаркиной. Посмотрим, что она скажет. Господи! Кстати: а который час? Может быть, есть еще в Париж ночной автокар?

Переночевав в открытом сарае, мы на следующий день собрались в столовой к завтраку. Пансионеры все были в сборе. Артист сидел за столиком в углу и томно вздыхал. Помещица, в ожидании первого блюда, грустно рассматривала свою записную книжку и нервно что-то записывала. А у стены сидели – профессор, жена, дочь – и, как ни в чем не бывало, мирно беседовали.

– Петр Васильевич, – весело обратился вдруг профессор к хозяину фермы. – А вы слышали, что у нас происходило ночью?

– Нет. А в чем дело?

– Подумайте… Летучая мышь залетела! Дамы со страха чуть не опрокинули стол. Подняли шум, крики, хлопали в ладоши, чтобы прогнать… Ужас, что было!

«Возрождение», рубрика «Маленький фельетон», Париж, 27 августа 1934, № 3372, с. 3.