В течение мая Егоров звонил дважды. Спрашивал о ходе сева, об удоях, напоминал о готовящемся Пленуме ЦК по животноводству.
Вспомнилось, как зимой на одном из совещаний в Москве Егоров подошел к нему, ехидно улыбаясь, спросил:
— Говорят, ты на «королеву» замахнулся? — Покровительственно похлопав Павлова по плечу, добавил: — Молодым везде у нас дорога… Давай, низвергай!
А при последнем разговоре по телефону начал расспрашивать, как им удалось удержать высокие удои в переходный период, какие кормовые культуры пустили взамен кукурузы. Павлов посоветовал съездить к Соколову самому или послать специалиста.
— А что у Соколова? Это кто — Соколов?
А Соколов провел еще один любопытный эксперимент. Собрав урожай со своего опытного поля, где выращивались четыре культуры, заложил силос трех сортов. И всю зиму три гурта коров, примерно равноценных по продуктивности, кормили разными силосами. Концентратов и сена всем трем гуртам давали поровну. И силоса поровну, но одному гурту только кукурузного, второму — из подсолнечника в смеси с овсом и викой, а третьему — из смеси подсолнечника с пшеницей. Результаты удивительные! О них рассказано в газетах и брошюрах, за них ухватились теперь ученые-животноводы… При кукурузном силосе удои коров сохранились на уровне прошлогодних, при овсяном за семь месяцев зимовки увеличились на двести двадцать килограммов, а при пшеничном — на триста сорок.
Павлов удивился, когда недавно прочел в центральной газете, что за первые четыре года пятилетки сбор зеленой массы кукурузы в стране составил всего 111 центнеров с гектара! Значит, и в других местах она родит не лучше, чем в Сибири? Овес же в целом по стране за этот период дал урожай почти четырнадцать центнеров, то есть в полтора раза больше кормовых единиц!
По радио объявили:
— Граждане пассажиры, приготовьте столики, сейчас вам будет предложен легкий завтрак. Столики находятся…
Павлов очнулся от дум. Приспособил столик. А вскоре с аппетитом съел кусок телятины. Она-то и заставила его вспомнить…
Дважды они подготавливали обстоятельные докладные о необходимости повышения закупочных цен на продукты животноводства, о поощрительной оплате за сверхплановую продукцию. Павлов знал, что и другие области ходатайствовали об этом же, потому что при существующих ценах даже самые передовые животноводческие хозяйства с трудом сводили концы с концами, большинство же работало себе в убыток. И вот новые цены объявлены. Они обеспечивают безубыточную работу почти всех колхозов и совхозов. И это открывает дорогу к более высоким темпам развития животноводства.
Когда убрали посуду, Павлов по примеру других пассажиров опустил спинку кресла, пристроился поудобнее и быстро заснул.
…Павлов любил кисловодский санаторий «Красные камни» и ездил только сюда. Здесь уютно, всегда тихо, есть плавательный бассейн, а Павлов любил «побрызгаться» в воде. Каждый раз он попадал к своему постоянному, очень милому и заботливому врачу Валерии Георгиевне — она отлично знает все «пороки» его здоровья.
И началась обычная жизнь дисциплинированного курортника: гимнастика, плаванье, через день нарзанные ванны, утренние прогулки. А вечером кино, шахматы, бильярд.
Павлов попал за один стол с седым профессором. Тот назвал себя первым. Фамилия его показалась очень знакомой, однако Павлов долго рылся в уголках памяти, прежде чем вспомнил: когда шли дискуссии об экономических проблемах социализма в нашей стране, то именно этот профессор осмелился не согласиться с выводами авторитетного теоретика и тем привлек внимание читающей публики.
Профессор любил шахматы, и это их сблизило. Они стали совершать совместные прогулки. И разговор с каждым днем затрагивал все более острые темы. Профессор интересовался делами сельского хозяйства, его проблемами, много знал и часто ставил Павлова в трудное положение. Он, например, решительно не одобрял перевод колхозов в совхозы. Говорил, что производство продукции на сто гектаров земли в колхозах выше, чем в совхозах, приводил по памяти цифры.
Павлову пришлось ходить в библиотеку за справками. Он не согласен с профессором, более того, уверен, что в условиях Сибири этот переход надо было сделать гораздо раньше, а не тогда, когда многие колхозы стали отстающими. В этом случае удалось бы больше удержать людей в деревне. Да и с наблюдениями профессора он не мог согласиться: у них в области многие совхозы, организованные на базе отстающих колхозов, работают прибыльно, утечка людей прекратилась. И по выходу продукции совхозы впереди, и производительность труда у них выше, чем в колхозах, почти в два раза.
Но когда Павлов отыскал нужные цифры, то понял, что правы они оба. Профессор оперирует цифрами по стране в целом, Павлов же — по своей зоне. Дело в том, что колхозов больше осталось на юге страны, то есть в более благоприятных природных зонах, а совхозов больше всего в Сибири и в Казахстане. И если кубанские колхозы легко получают тридцать центнеров зерна с гектара, то сибирским совхозам, конечно же, за ними не угнаться. Поэтому показатели работы колхозов и совхозов надо сравнивать по зонам: кубанские с кубанскими, сибирские с сибирскими, тогда и выводы будут объективными.
При очередной встрече он высказал это профессору. Тот пожевал-пожевал губами, подумал и сказал, что, возможно, Павлов и прав, и что дома он попробует анализировать по зонам. И перевел разговор на проблемы молодежи в деревне и будущее села. Высказал мнение, что путь один: создавать агропромышленные комплексы, где люди были бы заняты и производством сельскохозяйственной продукции, и ее переработкой. Это будут поселки городского типа со всеми городскими удобствами, а в семьях — и колхозники, и работники промышленных предприятий. Привел в пример один из колхозов Крыма, где такой комплекс уже создан: хозяйство перерабатывает на своих предприятиях овощи, фрукты, виноград.
Мысль эта не нова для Павлова, но профессор с такой убедительностью рассказывал о том колхозе, что увлек и Павлова. И тому опять пришлось долго раздумывать. Конечно, идея великолепна! Тем более что комплексы уже есть. Но опять вопрос: где они есть? Почему профессор назвал Крым, Кубань. Там же своя специфика. А какой комплекс можно создать в сибирском колхозе или совхозе? Павлов берет одно из лучших хозяйств, самый крупный Березовский совхоз, где директорствует Григорьев. Какую фабрику по переработке своей продукции можно там построить? Маслозавод? Но это будет небольшое предприятие. Теперешние крупные маслозаводы обеспечивают переработку молока от десятков таких хозяйств, и людей там занято совсем мало, потому что все механизировано. Что же тогда? Мясокомбинат? Не подходит. Теперешние мощные мясокомбинаты успевают перерабатывать продукцию десяти-двенадцати районов. Овощи? В Березовском овощи не выращивают, этим занимаются пригородные хозяйства, но они всю продукцию сдают городу в свежем виде, перерабатывать нечего.
И опять Павлову ясно: профессор знает условия южных районов и совершенно не представляет сибирских. При очередной прогулке он сказал о своих выводах, и профессор ответил просто:
— Давайте создавать где можно, а тем временем будем думать о других зонах!
Но Павлов заметил, что после этого разговора профессор стал больше интересоваться Сибирью, задавал множество вопросов, завел разговор о производстве мяса и молока.
— Вот вы назвали цифры производства. Внушительно! Но знаете вы, что мы производим еще очень мало этих продуктов? Если взять потребность по научно обоснованным нормам, наше сельское хозяйство удовлетворяет ее в молоке и мясе только на пятьдесят процентов, а в яйцах на одну треть. А ведь прирост населения большой, через тридцать-сорок лет оно может удвоиться. Чувствуете, какие к вам претензии? Выходит, за сорок лет надо в четыре раза увеличить производство молока и мяса. А на сколько мы увеличили его, скажем, за последние двадцать лет? Незначительно. Между прочим, у вас в Сибири многие держат свой скот, личный? — Выслушав ответ Павлова, пожал плечами. — Значит, у вас даже прибавляется. Это хорошо. А знаете, что за четыре года в стране поголовье коров частного сектора сократилось почти на миллион? И все же в шестьдесят девятом году частный сектор произвел ровно треть всей сельскохозяйственной продукции. Это в денежном выражении. Сбрасывать это с общего нашего счета слишком рано.
Профессор все больше нравился Павлову. Он умел так подать свою мысль, что заставлял думать, спорить, искать. Но профессор закончил курс лечения и завтра уезжает. И это последняя совместная прогулка.
Они присели передохнуть на зеленую скамейку. Легкий ветерок трепал совсем седые, непричесанные волосы профессора, он щурился на солнце, блаженствовал.
— Знаете, Андрей Михайлович, я много думал о ваших рассказах про Сибирь. Проблемы у вас, конечно, очень сложные. Правда, я и в газетах, и в журналах читал об этих проблемах, стараюсь не отставать. Но есть у меня одно замечание. Все знают, что, скажем, производительность труда у нас в сельском хозяйстве ниже, чем, например, в Америке. А ведь Ленин особо подчеркнул, что в конечном счете все решает производительность труда.
