Затем грянул гром. В ночь на 7 ноября 1917 года большевики подняли восстание, министров Керенского арестовали, и Зимний дворец разгромила толпа. Бразды правления были подхвачены Лениным и Троцким.
Анастасия Александровна пришла в номер к Эшендену рано утром. Эшенден зашифровывал телеграмму. Ночь он провел на ногах - сначала в Смольном, потом в Зимнем дворце. И падал от усталости. Лицо у нее было бледным, блестящие карие глаза - полны трагизма.
- Вы слышали? - спросила она у Эшендена.
Он кивнул.
- Для них все кончено. Говорят, Керенский бежал. Они даже не пытались сопротивляться. - Ее охватила ярость. - Шут! - взвизгнула она.
В дверь постучали, и Анастасия Александровна оглянулась на нее с испугом.
- Вы знаете, большевики составили список тех, кого намерены расстрелять. Моя фамилия включена в него. А может быть, и ваша.
- Если это они и если они хотят войти, им достаточно повернуть ручку, сказал Эшенден с улыбкой, но у него неприятно засосало под ложечкой. -Войдите!
Дверь отворилась, и вошел мистер Харрингтон. В коротком черном сюртуке и полосатых брюках, начищенных ботинках и котелке на лысой голове, он, как всегда, выглядел очень щеголевато. Котелок он снял, едва увидел Анастасию Александровну.
- Не думал застать вас здесь так рано! Я заглянул к вам по дороге, хотел сообщить вам мои новости. Я хотел рассказать вам вчера вечером и не смог. Вы не пришли к обеду.
- Да, я был на митинге, - сказал Эшенден.
- Вы оба должны меня поздравить: вчера я получил все подписи и мое дело завершено.
Мистер Харрингтон сиял на них улыбкой, полной тихого довольства, и выпятил грудь, как бантамский петух, разогнавший всех соперников. Анастасия Александровна разразилась истерическим смехом, и он посмотрел на нее с недоумением.
- Далила, что с вами? - спросил он.
Анастасия Александровна хохотала, пока у нее из глаз не потекли слезы, а тогда она зарыдала. Эшенден объяснил:
- Большевики свергли правительство. Министры Керенского в тюрьме. Большевики собираются пролить кровь. Далила говорит, что ее фамилия значится в списке. Ваш министр подписал вчера ваш контракт, так как понимал, что это ни малейшего значения не имеет. Ваши контракты не стоят ничего. Большевики намерены заключить мир с Германией как можно скорее.
Анастасия Александровна овладела собой с той же внезапностью, с какой дала волю слезам.
- Вам лучше уехать из России немедленно, мистер Харрингтон. Теперь это не место для иностранцев, и вполне вероятно, что через несколько дней вам это уже не удастся.
Мистер Харрингтон переводил взгляд с нее на Эшендена и обратно.
- О-о! - сказал он.- О-о! - Восклицание это было явно неадекватным. Вы говорите мне, что русский министр просто меня дурачил?
Эшенден пожал плечами.
- Кто может знать, о чем он думал? Возможно, у него сильно развито чувство юмора и ему показалось забавным подписать контракт на пятьдесят миллионов долларов вчера вечером, зная, что сегодня утром его вполне могут поставить к стенке и расстрелять. Анастасия Александровна права, мистер Харрингтон. Садитесь на первый же поезд, который доставит вас в Швецию.
- Ну а вы?
- Мне здесь больше делать нечего. Я запрашиваю инструкций и уеду, как только получу указания. Большевики нас опередили, и людям, с которыми я работал, теперь остается думать только о том, как спасти свою жизнь.
- Утром расстреляли Бориса Петровича, - хмуро сказала Анастасия Александровна.
Они поглядели на мистера Харрингтона, но он уставился в пол. Он так гордился своим успехом! И теперь весь обмяк, как пробитый воздушный шар. Но через минуту поднял голову и чуть-чуть улыбнулся Анастасии Александровне. Эшенден впервые заметил, какой привлекательной и доброй была его улыбка. В ней было что-то обезоруживающее.
- Если большевики гонятся за вами, Далила, так не лучше ли вам будет уехать со мной? Я о вас позабочусь, а если вы решите поехать в Америку, я убежден, что миссис Харрингтон сделает для вас все, что в ее силах.
- Представляю лицо миссис Харрингтон, если вы явитесь в Филадельфии под руку с русской беженкой, - засмеялась Анастасия Александровна. -Боюсь, это потребует больше объяснений, чем вам под силу. Нет, я останусь здесь.
- Но если вам угрожает опасность?
- Я русская. Мое место здесь. Я не покину родину, когда родина особенно нуждается во мне.
- Далила, это чушь, - очень тихо сказал мистер Харрингтон.
Анастасия Александровна говорила с глубоким чувством, но теперь вздрогнула и бросила на него насмешливый взгляд.
- Знаю, Самсон, - ответила она. - Откровенно говоря, я думаю, нас всех ждет черт знает что. Одному Богу известно, во что это все выльется, но я хочу присутствовать. И за миллион ни от единой секунды не откажусь.
Мистер Харрингтон покачал головой.
- Любопытство - проклятие вашего пола, Далила, - сказал он.
- Идите, соберите ваши вещи, мистер Харрингтон, - сказал Эшенден улыбаясь, - и мы отвезем вас на вокзал. Поезд будут брать штурмом.
- Ну, хорошо, я уеду. И с удовольствием. Я здесь за все это время ни разу прилично не поел, и я пошел на то, о чем даже помыслить не мог - пил кофе без сахара, а когда мне выпадала удача и я получал ломтик ржаного хлеба, то был вынужден есть его без масла. Миссис Харрингтон просто не поверит, что мне пришлось перенести. Этой стране требуется организованность.
Когда он оставил их вдвоем, Эшенден и Анастасия Александровна начали обсуждать положение. Эшенден был расстроен, потому что все его тщательно разработанные планы оказались лишними, но Анастасия Александровна горела возбуждением и гадала вслух, чем кончится эта новая революция. Она напускала на себя очень серьезный вид, но в глубине души видела во всем этом увлекательную игру. Она жаждала все новых и новых событий. Тут в дверь снова постучали, но Эшенден не успел открыть рот, как в номер ворвался мистер Харрингтон.
- Нет, обслуживание в этом отеле из рук вон! - возмущенно вскричал он. - Я звоню пятнадцать минут, и никакого внимания!
- Обслуживание? - воскликнула Анастасия Александровна.- Так ведь вся прислуга разбежалась.
- Но мне нужно белье, которое я отдал в стирку. Его обещали доставить еще вчера.
