занесет во что-то серьезное, эта надувная игрушка в лапах моря будет не надежнее резиновой уточки. Но пока Айк был благодарен этим захлопкам. По крайней мере, сам он оставался полусухим. Температура быстро падала. Мокрому и без спасательного костюма легко помереть от переохлаждения раньше, чем до него доберутся эти лапы.
Ветер все усиливался. Айку пришлось сесть и подтянуть дроссель, чтобы держать нос лодки по ветру. Оставленные на несколько секунд без укрытия спина и шея тут же попали под обстрел жгучей ледяной картечи. Он попытался дотянуться до носа, где лежала сумка Грира, но лед резал лицо, как летучее стекло. Пришлось перекатываться назад и ползти вдоль надувных ребер под брезентовой банкой. Уцепившись за веревочную ручку мешка, Айк развернул его к себе. Покопавшись среди спортивных рубах и штанов, нащупал мятую резину дождевой парки. Вытащил ее из мешка вместе с вязаной раста-шапкой Грира. Однако стоило поднять локоть, чтобы натянуть парку на себя, как ветер нащупал открытый капюшон. Парка надулась парусом, и «зодиак» резко повернуло. Закрыв лицо рукой, Айк сел и попытался вернуться на прежний курс разгоном мотора. Ветер отбил эту атаку. Айк попробовал опять – с тем же результатом. Как он ни старался, ветер упирался в борт и отбрасывал плот обратно. Задранный лодочный нос был слишком легок, чтобы противостоять таким ударам. Айк сдался и оставил ее качаться; замедлил мотор и поставил его на реверс: пока волны не очень большие, лодкой легче управлять, если она движется тяжелым концом вперед.
Пришлось поменять ногу на рукоятке руля. Не потому, что пальцы слишком замерзли – от напряжения их скручивало, как когти. Он скинул второй башмак, сунул ногу в другой рукав Грирова свитера и схватился пальцами за румпель. Винтом вперед лодка в этом ледяном ветре маневрировала устойчивее, подобно тому как переднеприводные машины устойчивее на обледенелых дорогах.
Он снова лег на спину и затянул шнурок капюшона парки плотным овалом вокруг лица. Теперь дикие порывы ветра с превосходной точностью влетали прямо в ноздри. Он вытер лицо – рука стала красной. Ледяная картечь ободрала его до крови! Все это начинало его злить. Он сунул руку под капюшон и натянул шапку на лицо до подбородка. Через шерсть увидишь не много, но на что там смотреть? Темная синева над дымным ветром со всех сторон. Видеть курс тоже ни к чему. Ветер сам направлял плот к берегу, как оперенную стрелу.
Часть вязаной шапки, выставленная в плотном овале, стала покрываться льдом. Айк наблюдал, как прямо у него перед глазами завязываются кристаллы. Этот лед может ему пригодиться. Пить хотелось все сильнее, и это тревожило. Адреналиновая сухость во рту, видимо. Когда-то давно, во время напряженных полетов на «бабочке», подобная сухость бывала до того сильной, что приходилось кусать язык, пока не появлялась слюна или кровь. Но сейчас Айк не чувствовал такого напряжения. Это безводье, похоже, пришло снаружи. Губы словно выморозило, от жажды тупела голова. Он притянул к себе аварийный ящик. Там лежал трехгаллоновый бак бензина, несколько фальшфейеров, люминесцентный фонарь, якорь и маленький запасной компас с безумно вертящейся иглой. Воды не было.
Он поднял руку, надеясь поймать несколько пролетавших мимо ледяных ядер, но они только жалили ладонь, как шершни. Он нашел мягкую палубную туфлю и надел на руку, как вратарскую рукавицу. Ему удалось сбить с пути несколько свистящих кристаллов, и они упали на грудь парки. Он поднял край шерстяной шапки, чтобы рассмотреть их поближе. Колючки размером с вишню, украшенные геометрическими зазубринами. Когда он взял один такой репейник в руку, тот исчез в мгновение ока, оставив на пальцах знакомый запах, и Айку понадобилась минута, чтобы вспомнить, откуда он его знает. Так пахло в зубном кабинете – чудной сладкий аромат закиси азота.
Рваная синева над головой начала наконец терять свет, становясь все более фиолетовой. По-прежнему никакое свечение не указывало, где садится солнце. Ветер с моря был единственным ориентиром, если только он не поменял направление. Он совершенно точно становился все сильнее и свирепее. По оценке Айка, шестьдесят или семьдесят узлов, но он мог ошибиться чуть ли не наполовину, причем в любую сторону. Этот ураган не походил ни на один из известных ему ветров – слишком ровный и одновременно слишком жестокий. Он верещал над самой водой, как конвейерная лента на консервном заводе, разогнанная до маниакальной скорости. Сквозь тонкую ярость кое-где даже проглядывали звезды.
Темнота стояла уже долго, когда Айк включил фонарь, чтобы посмотреть на часы: они показывали десять тридцать утра вчерашнего дня, и секундная стрелка крутилась как сумасшедшая в противоположную сторону. Как игла компаса. Наверное, не так уж трудно вычислить правильное время, уверил он себя. Плюс с минусом обменялись резиденциями, точно богатые менеджеры из Нью-Йорка и Майами. Он вспомнил, как Джинни объясняла ему принцип изменения полярности согласно китайской Книге Перемен. Линии ян стремятся получить все больше и больше ян, а линии инь все больше и больше инь, пока они не поменяются местами, подчиняясь закону равновесия. Треск – и в зазеркалье. Тотемный столб переворачивается, тот, кто был внизу, оказывается наверху. И этот переход происходит практически мгновенно. Нет места для постепенности между плюсом и минусом, утверждением и отрицанием, верхом и низом. Нет времени для постепенности, или для проверки, или для суда – особенно для того мускулистого ветхозаветного суда, которым пытался торговать Гринер. Никакой карающей десницы с небес. Нет, это просто отладка небольшого сбоя, который нужно периодически исправлять. Простое безличное физическое явление. М-да? Почему я тогда воспринимаю его так лично?
Ответом ему был тонкий визг ветра. Айк снова вытянулся под сиденьем, подальше от этого воя. Не считая обдирающей жажды, ему было вполне удобно. Дно лодки высохло, как и одежда. Каждые несколько минут он менял рулевую ногу и держал корму точно по ветру. Если ураган не поменял направление, лодка двигалась к берегу, хотя, скорее всего, немного в сторону. Тут ничего не поделаешь. Идти против такого ветра, особенно задом наперед, было бы пустой тратой бензина. Оставалось только держаться этого курса, пока не взойдет луна или не наступит день.
Перед самым рассветом он услыхал пустой кашель мотора и стащил с лица защитную шерстяную маску. Быстро раскрутил синие провода. Мотор продолжал кашлять. Черт. Значит, синие работали только для зажигания. Их нужно было раскрутить сразу после того, как мотор завелся. За это время соленоид, наверное, уже изжарился. Надо срочно добавить в бак бензин – до того, как мотор окончательно заглохнет! Зажав фонарь зубами, Айк умудрился капнуть в бак достаточно топлива, чтобы спасти умирающий
