загон. Когда Грир узнал, что его Марли предстоит просидеть весь концерт в этом загоне, он перебрался туда вместе с ним. Когда же к ним присоединились Айк Саллас и его сука-сеттер Пенни, под трибуны проследовал весь куинакский контингент: палатки и кулеры, породистые и дворняги – все. Два дня они провели за проволокой.
После того как были улажены собачьи драки и усмирены буйные, вдруг оказалось, что куинакский контингент получил задешево лучшие места на стадионе. Эффект был тяжел в то лето, и ртутный столб поднимался в Сиэтле выше ста градусов. А посередине Эванс-Филд и того больше. Трибуны давали им милосердную тень – пыльно, зато прохладно. Приятная тяга с залива Пьюджет-саунд всасывала жар, поднимавшийся над синтетическим газоном, непереносимый грохот садистских динамиков приятно приглушен, и что с того, что не видна сцена, если можно наслаждаться развевающимися над головами юбками из варенки.
Куинакский контингент за эти два дня сроднился и сплотился настолько, что, вернувшись домой, основал клуб – Орден Битых Псов. Они разработали правила, ритуалы и логотип – полное имя клуба, изогнутое дугой над пожарным гидрантом так, что некоторые буквы вылетали из него, как из трубы – р-е-в.
Так они и ревели – отвязно и отчетливо. Следующей весной Битые Псы явились на парад по поводу открытия путины с собственной платформой – двадцатидвухфутовым старомодным пожарным гидрантом из папье-маше, скрывавшим в своей утробе четыре бочонка «Генри драфта». О стаканах, стеклянных или пластиковых, никто не позаботился. И это было к лучшему, указал потом Айк. Стаканы привлекли бы внимание парадного патруля, могло дойти до исключения. Закон открытой тары [24] в тот важный день соблюдался строго – отчет о событии мог транслироваться на всю страну.
Так что пиво пришлось сосать. Члены клуба стояли большим кругом у своего качающегося алтаря, обхватив друг друга за плечи, шатаясь и распевая песни в хриплоголосом товариществе, а четыре рукавных шланга незаметно передавались в это время из рук в руки. Приглашенный на праздник шведский антрополог, специалист по первобытным культурам, экстатически восклицал с бордюра, что подобной манифестации мужского братства невозможно найти нигде в современном мире! Пока кто-то понаблюдательнее не указал ему на девочек Босуэлл и на жену Херба Тома. Суки среди братьев?
Парад прошел через город четыре раза: на север по Главной, обратно на юг по Главной, на восток по Кук, обратно на запад по Кук, и наконец влился в карнавал на парковке перед верфью. К этому времени Братьев во Псах, безостановочно вывших собачьи гимны вроде «Старого собачьего лотка» или «Лай на всех, гав-тяв безумству», изрядно замучила жажда. За два первых прохода они умудрились осушить гидрант, а за два следующих – промочить его снаружи, три присоединенных брата-суки в этом тоже участвовали. Когда платформа довихляла до верфи, папье-маше уже вовсю расползалось, а сам гидрант клонился от ветра. Сильный порыв покатил его сначала на палатку, в которой средняя школа выставляла печеные булки, потом на дорожки с пони и, наконец, в залив.
Это лишь закрепило успех Ордена Битых Псов. Их стали приглашать на каждое местное мероприятие, а вскоре и в другие города. Зафрахтовав ролкер, они отправились в Скагуэй на Фестиваль Золотой Лихорадки, где повторили свой трюк с тающим гидрантом. Подходящий порыв ветра в финале репризы им обеспечить не удалось, и гидрант пришлось толкать вручную. Он повалился, как теплый тампон, прямо на оркестр «Большого Молотка» – строительной компании Скагуэя, – маршировавший за Псами. Последовал грандиозный кулачный бой. Оркестр скагуэйских хулиганов имел численный перевес над куинакскими гостями, но среди Битых Псов были и настоящие псы – огромные немецкие овчарки, маламуты и сибирские хаски, выкормленные станазоном и наученные таскать человека за сани, штанины, подолы – короче, за все, к чему можно прицепиться. После учиненного разгрома комитет скагуэйского парада специальным постановлением запретил участие в нем любому четвероногому существу, если его вес превышает пятьдесят фунтов; такое же правило Айк в конце концов убедил принять и самих Псов – «особенно это касается стераноидных ветеранов саночных марафонов, они же как спившиеся боксеры. Построим для них специальное место под крыльцом…».
После укрощения животного начала в Доме Псов взяли верх высшие силы. Было решено открыть Приют для Бездомных Щенков и организовать сбор средств силами авторитетного информационного бюллетеня, который выпускал Уэйн Альтенхоффен. Учредили стипендию в ветеринарный колледж Нормана, Оклахома, присуждавшуюся ежегодно самому одаренному из местных выпускников. При Доме сформировали музыкальную группу и назвали ее «Биглз»: Джон, Пол, Джордж и Фидо. Один из их хитов «Я хочу держать тебя за лапу» [25] даже попал в чарты и продержался там несколько недель. Фидо был Грир, который играл на бонгах и носовой флейте. Несколько лет ходили разговоры о том, чтобы снять мыльную оперу – низкобюджетный дневной сериал, в котором животные играли бы животных, разговаривая для минимального развития сюжета дублированными человеческими голосами. Сняли даже пилотную серию и показали ее нескольким производителям собачьего корма: «Программа для верных друзей, которые охраняют дом, пока хозяин на работе» – так это было представлено. Шоу должно было называться «Пес за псом». «Пурина» проявила интерес, но еще до того, как что-то прояснилось окончательно, главная сериальная леди, которую в пилоте сыграла рыжая красавица Пенни, сеттер Айка, умерла, отравившись лососем.
Айк Саллас после этого словно потерял интерес к Ордену. Он стал пропускать собрания. Все видели, как он переживает: рыжая Пенни была ему как родная. Много раз ему предлагали хорошеньких щенков-сучек, но он всех отвергал. Втайне он радовался поводу уйти от клубного президентства – не для того он поселился в этой рыбацкой дыре, чтобы становиться гражданским лидером. Для этого ему хватило штатов южнее. Он сложил с себя полномочия, и президентом избрали Эмиля Грира, который, будучи, несомненно, лучше среднего Битого Пса, тем не менее не обладал лидерским чутьем, а потому отказался от этой чести в пользу Билли Кальмара Беллизариуса, местного гения и скут-дилера. Сам же Грир скромно и признательно отступил до вице-президентства – этому посту его репутация и склонности соответствовали куда лучше.
Кальмар Билли был злым помпезным прохиндеем, однако оказался хорошим президентом. Он умудрялся вливать в любой проект галлоны творческой энергии, черпая ее из химикатов. Например, заставил город нанять настоящих экспертов для фейерверка в честь Четвертого июля. Билли устроил грандиозное пиротехническое чудо, сняв его на телескопическую камеру. С того дня все доходы клуба шли на пиротехнику. Бездомным щенкам пришлось искать поддержку в других местах.
Тем не менее посещаемость ежемесячных собраний стала снижаться. Дикий азарт явно шел на убыль. Даже предстоящий Летний Вой на Полную
