ты помело, на шабаш улетая?
(С трудом протискивается в шкаф.)
Уф!
Донья Хосефа
(в ужасе всплескивая руками)
Здесь мужчина! О!
Дон Карлос
(в еще раскрытом шкафу)
Не женщину же тут
Ждет госпожа твоя!
Мой бог! Сюда идут!
То донья Соль. Да, да! Сеньор, без промедленья...
(Закрывает дверцу шкафа.)
Дон Карлос
(из глубины шкафа)
Лишь слово — и навек ты замолчишь, дуэнья!
Кто этот человек? Исус! Что делать с ним?
Лишь я и госпожа во всем дворце не спим.
А, впрочем, что нам в том? Другой придет ведь тоже;
Есть шпага у него, и небо нам поможет
Уйти от дьявола.
(Взвешивая в руке кошелек)
Но этот все ж не вор!
Входит донья Соль, вся в белом. Донья Хосефа прячет кошелек.
Донья Хосефа, дон Карлос, спрятанный, донья Соль, потом Эрнани.
Хосефа!
Госпожа!
Боюсь. До этих пор
Эрнани медлит...
Шаги у потайной двери.
Он! Ах, ждать такая мука!
Открой ему скорей, не дожидаясь стука.
Хосефа открывает дверцу. Входит Эрнани. На нем длинный плащ и большая шляпа; под плащом — одежда арагонского горца: серая ткань, кожаный панцирь, шпага, кинжал и рог за поясом.
Донья Соль
(бросается ему навстречу)
Эрнани!
Донья Соль! Опять я вижу вас;
И голос этот ваш, что говорит сейчас.
Жить вдалеке от вас — для сердца горше яда.
Чтоб всех других забыть, мне вас, о друг мой, надо!
Донья Соль
(трогает его одежду)
Ваш плащ совсем промок. Вы были под дождем?
Не знаю.
До костей продрогли?
Что мне в том?
Снимите же свой плащ.
Скажите, дорогая, —
Когда вы вечером ложитесь, засыпая,
Спокойной, чистою, и сон, сойдя на вас,
Касается перстом невинных уст и глаз, —
Вам ангел ничего не шепчет о несчастном,
Кого забыли все и кто вас любит страстно?
Как запоздали вы, сеньор! Но, боже мой,
Дрожите вы...
Нет, я пылаю пред тобой.
Когда у нас в груди клокочет страсти пламя,
А сердце ширится и полнится громами, —
Что нам гроза небес под проливным дождем,
С которой сходят в дол и молнии и гром?
Донья Соль
(освобождая его от плаща)
Отдайте шпагу мне и плащ свой вместе с нею.
Эрнани
(кладя руку на эфес шпаги)
Нет! Не расстанусь я с подругою своею.
О донья Соль, старик, супруг грядущий ваш,
Не помешает нам?
Час этот будет наш!
Я счастлив! Вправе все такой судьбой гордиться:
За взятый счастья час всей жизнью расплатиться.
Мой ангел! Что мне час? Чтоб с вами быть вдвоем,
И жизни мало мне и вечности потом!
Эрнани!
Счастлив я минутою случайной.
Как вор, дрожащий вор замок ломает тайный,
Так вынужден я красть, у старца за спиной,
Час песен и бесед и взор мгновенный твой.
Вот счастие мое! А твой старик лукавый,
Бросая мне лишь час, сам жизнь берет по праву.
Эрнани!
(Бросая плащ на руки дуэнье)
Плащ возьми и влагу отряхни.
(Садится и делает знак Эрнани занять место возле нее.)
Садитесь!
Старца нет, и в замке мы одни.
О, как прекрасны вы!
Одни!
Моя отрада,
Не думайте о нем.
Мой ангел, горше ада
Мне мысль о старике. Он мужем будет вам,
И вы покорствовать должны его устам.
Не думать? Боже мой!
И это вас волнует?
Как дядя, как отец, он в лоб меня целует.
Нет! Как возлюбленный, как муж, ревнивец злой!
Ведь ныне вашею владеет он судьбой.
Лишенный разума, растративший все силы,
На склоне старости, в предчувствии могилы,
Стремится он к любви и — призрак ледяной —
Вступает с девой в брак, безумец весь седой,
Когда он руку вам протягивает смело,
Уж смерть его рукой другою овладела.
И нашей смеет он препятствовать любви!..
Ложись, о старец, в гроб, могильщика зови!
Кто выдумал тот брак? Вас принуждают силой!
Король, сказали мне.
Король! Отец мой милый
Казнен его отцом, лег под его топор,
Ах, пусть немало лет уже прошло с тех пор, —
Чтоб мертвецу отмстить, его жене и сыну,
Я ненависть вовек от сердца не отрину.
Но мертвый в счет нейдет. Ребенком клялся я,
Что сына за отца постигнет месть моя.
О Карлос, я тебя ищу, король Кастилий, [9]
Мы двух семейств вражде начало положили.
Отцы вели вражду едва ль не тридцать лет,
Не зная жалости. И пусть теперь их нет,
Все ж ненависть живет, не зная примиренья.
Остались сыновья — месть ищет продолженья.
Ах, это ты, король, задумал этот брак!
Тем лучше: счеты мы с тобой сведем, мой враг.
Меня страшите вы.
Неся печать проклятья,
Казалось бы, себя сам должен устрашать я.
Старик, которому вас в жены дать хотят,
Де Сильва, дядя ваш, — он герцог, он богат,
Он арагонский граф, он высший гранд Кастильи;
И — юности взамен — вы столько б получили
Парчи, и золота, и дорогих камней,
Что затмевать могли б всю роскошь королей,
А по рождению, богатству, чести, славе
И с королевами равняться были б вправе, —
Вот что вам предстоит. А я... я беден, наг,
Мои владенья — лес, мой дом — глухой овраг.
Но герб иметь и сам я мог бы знаменитый,
Кровавой ржавчиной, как ныне, не покрытый,
Высокие права на
