поблёкнет.
Он взял обе её руки и поцеловал их. Было что-то и молодое, и старческое в его словах и в этом роде восхищения женщиной.
– Итак, я сказал моё слово. Теперь скажите мне ваше.
«Кончать! Надо кончать, – думала Варвара. – К чему это малодушие?» Она отняла свои руки и, сделав большое внутреннее усилие, заговорила в холодном, сдержанном тоне. Голос её был ровен и бесцветен, глаза сузились, почти прикрывая зрачки. Она сидела спокойно и прямо, не касаясь спинки кресла.
– Я скажу вам приблизительно то же, что вы сказали мне. Как видите, мы оба относимся к типу людей, кто повинуется не страстям и увлечениям сердца, а страстям интеллектуальным. Как и вы, я до встречи с вами уже была обручена идее. Мой жизненный спутник – борьба за благо человечества. Мы оба не свободны, в строгом смысле слова, мы связаны. И если вы так преданы бездушным планетам и звёздам, – подумайте:, что вы им? что вам они? – если эти мёртвые тела и холодные пространства так дороги вам, то что же сказать обо мне, кто отдал сердце больному, гибнущему, голодному и униженному человеку, его горячим слезам и крови? Вы отдаёте часть вашего сердца планетам, а оставшееся от этого предлагаете мне. Я всё сердце отдаю своей работе – и мне нечего предложить вам. Мы плывём по разным течениям, по таким, которые не могут встретиться. Больше того, история будущего – за меня, и расстояние между мной и вами будет не уменьшаться, а возрастать. Разойдясь сейчас, мы избегнем возможных горестей в будущем. Это и есть голос трезвого разума. Последуем ему. – Её голос прервался; у ней перехватило дыхание, но она сказала всё, что было нужно. Она замолкла, всей своей силой воли подавляя волнение.
– Нет, какая умница! – воскликнул Сергей. – И как я восхищался бы вашим ответом, если б он не касался меня! Представьте, я предчувствовал, почти знал, что будет вашим ответом. Моя попытка показывает или слабость моего характера, или же силу моей любви. Но дайте мне закончить всё, что я предполагал сказать вам сегодня. В жизни вы встретите много мужчин, возможно, талантливых, сильных, возможно, с именем, с положением, с капиталом, но вы не найдёте такого, кто бы лучше понимал вас, ценил, для кого вы были бы более необходимы… и в старости…
– Позвольте, – перебила Варвара, – в жизни я не намерена «встречать» мужчин, я не жажду, чтоб меня ценили… Что же касается старости, жизнь революционера обычно коротка, она станет ещё короче в ближайшие десять лет. И – довольно. Но заметьте, – её голос прозвучал печально, – заметьте, о чём и как мы говорим. Вы читали романы? Настоящие любовники бросаются друг другу в объятия без слов, без условий. Прежде всего, первый знак любви – они забывают о трезвом разуме. Им некогда посмотреть трезво на свою любовь и на грядущую старость. Обнявшись, они перепрыгивают через пропасти, бросаются с мостов, кинжалами ранят соперников, ядом отравляют соперниц. Обилие аргументов в нашем разговоре сегодня не является ли доказательством, что мы не они, что наша жизнь не роман и ваша попытка лежит на фальшивом основании?
– Возможно, в ваших словах есть доля правды: мы не являемся обычной влюблённой парой. Поскольку ясно, что человечество стоит перед большими потрясениями, возможно, и любовь меняет свой облик, и мы с вами – первые ласточки той новой эры. Поэтому продолжим и логически закончим наше объяснение. Будущее – в простых словах: я уезжаю учиться в Германию на пять лет. Поженившись, мы бы поехали вместе. У меня достаточно средств на скромную жизнь для обоих. Мы стали бы жить в небольшом городке с университетом, давно имеющим мировую славу. Вас не увлекает мысль всецело отдаться науке, не имея никаких житейских забот?
– Старинный университет и жизнь без забот – большое искушение, но не для меня. Я не из тех, кто изменяет раз избранному пути.
Он хотел было взять её руку, но она быстро отдёрнула её.
– Поезжайте в Германию… учитесь. Не огорчайтесь моим отказом. Вы любите астрономию, она утешит вас.
Они стояли и смотрели один на другого, потом оба невольно улыбнулись и опустили глаза.
– Итак, расстанемся… – начал Сергей, – без обещаний? без писем?
– Не примите это за холодность… за враждебность, – заговорила она вдруг горячо и сердечно, но, спохватившись, изменила тон. – Не станем заканчивать наш разговор извинениями. Прощайте. Я – ваш друг, и теперь, и всегда. Это всё.
– В таком случае, прощайте, Варя. – И Сергей первый вышел из комнаты.
Она осталась одна. Она думала о важности этой последней минуты. Они расстались навеки.
Громкие звуки мазурки заставили её вздрогнуть. Где она? Она забыла о бале.
Как спокойно стояли книги на полках, полные собственной мудрости. Вид книг всегда действовал на неё как тонизирующее лекарство. Они подтверждали ей, что есть жизнь мысли и эта жизнь выше жизни чувства. «Революционер – обречённая личность», говорил «Катехизис», ему нет личного счастья. Сегодня она поднялась до этого. Гордость смягчала боль её сердца: она может торжествовать победу своей воли, силы своего характера – она выполнила одно из трудных заданий учителя.
Глава XXIV
В библиотеку вдруг вбежала Мила.
– Варя! Я тебе что-то скажу! Я искала тебя. Серёжа сказал мне, что ты здесь.
В длинном платье из белого тюля, украшенном цветами, сверкая бриллиантами, благоухая ароматом духов, она чем-то походила на маленькое радостное парусное судно, уходящее в дальнее море. Подбежав к Варваре, она вдруг закрыла лицо маленьким кружевным веером и прошептала оттуда:
– Я влюблена!
– Разумеется. Я даже знаю, в кого.
– Ты з н а е ш ь? Но к а к ты можешь знать, когда я влюбилась только что, во время последнего вальса!
– Я видела – новый красивый офицер вошёл в дом. Он и есть герой последнего вальса.
Мила отступила на шаг.
– Знаешь, Варя, нехорошо так говорить…
– Допустим, я пошутила.
– Знаешь, Варя, это серьёзно. У меня вдруг упало сердце, когда он подошёл ко мне. Знаешь, как-то вдруг упало и болит. И сейчас болит… Мне очень радостно, мне очень весело, но сердце болит и болит…
– Перестань, Мила! Поболит и перестанет, потому что всё проходит.
– Нет, Варя, ты не понимаешь… Тебе не приходилось любить, и ты не знаешь, как это… Пойдём, ты сама его увидишь и тогда поймёшь. Пойдём, я тебя познакомлю с поручиком Мальцевым.
– Мы уже п о з н а к о м и л и с ь, – с иронией заметила Варвара, – только что, в прихожей.
– Как в прихожей? Кто вас познакомил?
– Он сам познакомился.
– Сам? Но как? Это не принято!
– Со мною, он полагал, это ничего, принято.
Тут тётя Анна Валериановна вошла в библиотеку.
– Мила, ты здесь? Чего ты прячешься? Сейчас идёт мазурка.
– Иду, тётя, иду! Варя, посмотри!
