скачках «Пендлтон» – «Калгарийский Стампид» иногда устраивали традиционные забеги, на которые допускались только чистокровные пра со справкой от Бюро. Возможно, он победил в конкурсе охотников на буйволов или в эстафете с одеялами – скорее всего, потому, что нанюхался амилнитрита и оттого продержался на ногах дольше всех остальных. Эти мероприятия устраивались больше для смеха и сброса напряжения и не столько поддерживали традицию, сколько демонстрировали развал.
Старый дурак крался через заросли кипрея на задах Алисиных коттеджей, похожий с этим своим мешком и лошадью на палке на провинившегося Санта-Клауса. Глядя на Папу-папу, Алиса всегда вспоминала собственного отца. Не потому, что они были похожи. Старый Алексис Левертов был костлявым ленивым пугалом, тогда как Папа-папа – грязно-коричневым чурбаном. Она видела только круглую сгорбленную спину, суетливо продиравшуюся сквозь сухие заросли, но отлично представляла его лицо: круглое, как блин, цвета недельного кофе, слезящиеся глаза, беззубый рот с виноватой ухмылкой. Ну, не совсем беззубый. В нем еще оставалось несколько гнилых пней. Однажды Кармоди поинтересовался у Папы-папы, как тот потерял зубы, и старый туземец переспросил:
– Вам про каждый рассказывать?
– Обойдусь без сериала, – ответил тогда Кармоди. – Дай мне краткое содержание, как в телепрограмме.
– Одни потерялись в пирогах и конфетах, другие – в спорах и выпивке.
Теперь Великий Вождь Беззубая Конфета заглядывал за дальний угол «Медвежьего флага», согнутый, как жирная обезьяна, на штанах темно-бордовое пятно – во что-то он, должно быть, сел, скорее всего в «Бешеную собаку 50–50». А еще шов на штанах разошелся, заметила Алиса; перед тем как Папа-папа заполз за угол и скрылся из виду, в широкой прорехе непристойно мелькнула кофейного цвета задница.
– Гордость голожопого племени, – отметила вслух Алиса. Затем, вспомнив о собственной неприкрытой филейной части, отползла от окна и дотянулась до одежды.
Надо было выйти и разобраться с Папой-папой до того, как в номере своей жены он напьется в хлам и дойдет до состояния «срочно отлупить родственников». Но обычно это происходило не сразу, так что Алиса не торопясь оделась и разогрела в микроволновке чашку вчерашнего колумбийского кофе. Потом еще одну. Ей нужна дополнительная доза бодрости, чтобы разбираться с Папой-папой в такую рань, когда он к тому же нагружен подарками. Он может оказаться слишком резв. В одно прекрасное утро Папа-папа явился с живой росомахой на поводке. Эту тварь он выменял в Мизуле на седло. Алиса предупредила, что росомахи трудно приручаются, но Папа-папа заверил ее, что животное выкормили из бутылочки, он точно знает. После того как тварь укусила сначала одну из дочерей, потом мать, а потом и его самого – за член, – Папа-папа выволок рычащего и вырывающегося зверя во двор, привязал тем же поводком к столбу и показательно расстрелял из «узи». Экзекуция продолжалась долго, он расстреливал обойму за обоймой со страшновато довольным видом. Ему нравится эта чертова казнь, объявил он перепуганным зрителям. К тому времени, когда явился вызванный Алисой патруль, Папа-папа уже наставлял автомат на покусанную дочь с обвинениями, что та сама спровоцировала несчастное животное. Он мог допиться и до такого.
Папа-папа, должно быть, приехал вчера вечером на пароме-джете из Эяка и вместе с другими пра-родичами провел ночь в казино. Стаи пра, плотные и быстрые, стекались сейчас из отдаленных и сомнительных кланов по всему побережью, привлеченные новостями из Куинака о том, какое на этот город свалилось неслыханное богатство из киношных и, соответственно, казиношных денег. Вот почему он объявился так скоро. Обычно это занимало у него не меньше полугода.
Одна из многочисленных Папа-папиных жен жила в номере 5 с двумя или тремя дочерьми старого вождя. Или с четырьмя – Алиса так и не узнала их точного количества. Они всегда умудрялись платить. Девочки время от времени подрабатывали вместе с другими мальками на консервной фабрике, а мать выстругивала из аргиллита безделушки и сдавала их на комиссию в художественную мастерскую Ситки. По большей части у нее выходил обычный псевдоиндейский хлам – медведи, киты, тюлени и прочая псевдохуна, – но в некоторых Алиса чувствовала искру. В работах женщины пробивались те самые строгие чистые линии, которые и есть хуна. Хотя, конечно, хуны никогда ничего не вырезали из аргиллита, нет у них такой традиции. Их традиция – ткани из кедрового волокна и сундуки, но какой разумный турист захочет спать под одеялом из щепок? Или переть на себе большой деревянный ящик? Туристу нужно что-то компактное, чтобы стояло на кофейном столике и говорило соседям: «Смотрите на меня, я аутентичная часть коллекции». Аргиллитовые фигурки вполне для этого годились, и не важно, из какого они племени.
Папа-папина жена обычно делала в год три такие черные фигурки. В них хватало искры, чтобы продаваться за приличные деньги на аукционах в дни равноденствия. В эти же дни можно было ждать, что явится Папа-папа, потребует положенную вождю долю и пустится в положенный вождю загул. После недели пьянства и семейных побоев, вышвырнутый наконец вон, он сбегал на побережье и отправлялся в челночные поездки по другим своим семьям, словно краболовная лодка, проверяющая ловушки по очереди. Но Алиса не думала, что именно сейчас сможет выносить его целую неделю. У нее были заботы поважнее.
Допив вторую чашку, она спустилась в свою тесную контору и проверила автоответчик. Ни слова – ни от чертова Кармоди, ни от рыцарствующих клоунов из Скагуэя. Все сообщения были официальными, от «Дочерей пра». Чуть ли не дюжина звонков напоминала Алисе о том, что наступает Неделя Индейской Гордости и «Дочери» рассчитывают, что все женщины, в которых течет кровь пра, примут в ней участие. В конце этого длинного нытья высветился звонок сына с яхты, а в нем обратный код; Алиса набрала его, и машина на том конце ответила.
– Ма-а-ма! – промурлыкал записанный голос. – Десять утра, а ты все спишь? Ай-ай. Ну а я еще не сплю и хотел напомнить, что сегодня приезжают наши уважаемые актеры. После полудня. Им нужно два номера обязательно, лучше три. Пока-целую.
Алиса уставилась на машину. Уважаемые актеры? Два номера? Что за хрень он несет? Она смутно припоминала, как Ник говорил, что кинокомпания зарезервирует у нее номера, – три месяца назад, больше? – но она пропустила это мимо ушей, списав на его обычный южнокалифорнийский сарказм. На ее памяти никакая кинокомпания ни черта здесь не резервировала. Алиса подошла к раздвижному столику и полистала блокнот, добираясь до старых записей. Охххх. Три месяца назад компания «Лисьи труды» прислала записку и чек в подтверждение телефонного разговора. Они так и лежали в блокноте, сложенные вместе, чек до сих пор не обналичен; в записке говорилось, что семейство Йоханссен
