– Доброе утро! – бодро приветствовал меня сей джентльмен. – Простите, что беспокою в столь изумительный день!
Он слишком много улыбался, а я этого не выношу. К излишним церемониям я тоже не привыкла. Под би-би-сишным акцентом и хорошими манерами скрывалось не тепло, а чувство социального превосходства, спрятанное под маской наигранной сердечности. Я встала и отерла руки о передник.
– Могу ли я войти? – спросил мужчина.
– Нет, пока не скажете, зачем явились.
Ведь как бы вежливо ты ни изъяснялся, не очень-то культурно держать человека в неведении относительно твоих намерений. Я подняла с решетки зольник и так решительно шагнула к гостю, что он отпрянул. Воспользовавшись замешательством, я проскочила мимо него с зольником в сад и высыпала пепел на землю. Ветерок подхватил несколько крупинок и занес одну из них джентльмену в глаз.
Изрядно проморгавшись, он приложил к сердцу ту руку, в которой были трость и шляпа, а другую поднял в примирительном жесте.
– Виноват. Простите бога ради. Я ищу миссис Меган Каллен и подумал, что вы приходитесь ей дочерью. Но, право, не ожидал увидеть столь очаровательное создание.
Без тени улыбки я возвратилась в дом и с грохотом поставила зольник обратно на решетку. Неужто городские на такое покупаются?
– Я вовсе не очаровательное создание, – сказала я.
Он снова улыбнулся:
– Вижу, вам нелегко понравиться.
– Так вы расскажете, зачем пришли?
Мужчина опять моргнул. Наверное, все та же пепелинка.
– Моя фамилия Беннет. Приехал я, надо сказать, издалека. Из университета, из Кембриджского университета. Вон там моя машина. Я рассчитывал взять интервью у миссис Каллен.
– Интервью? Взять интервью у Мамочки?
– Ну, это официально выражаясь. На самом деле хотел с ней просто поболтать. Возможно, записать пару вещей из тех, что она расскажет.
– Мамочка ушла на рынок.
Беннет почесал голову.
– Вот оно что! А вы не знаете, когда она вернется? Конечно, я мог бы подождать в машине.
Я несколько смягчилась и подумала, что стоит пригласить его в дом. Выглядел он довольно безобидно. Но не успела я принять решение, как за спиной гостя мелькнула тень.
– А Мамочка уже вернулась, – провозгласила она. – Вы кто таков?
Она проковыляла мимо джентльмена, а затем внимательно и вместе с тем нарочито равнодушно выслушала все то же, что он прежде поведал мне.
– Иди-ка чайник поставь, – велела она. – Тебе не говорили, что морозить гостя на пороге невежливо?
– Но ты же всегда…
– Чушь. – Она повернулась к джентльмену. – Так вы заходите или нет? Садитесь куда-нибудь, только не сюда, это мое место. Сюда, вот так. – Она повесила пальто за дверь и опустилась в кресло у камина. – Люблю, чтобы видно было дверь.
– Конечно, миссис Каллен. – Мужчина развеселился, но в то же время словно присмирел. – Я хорошо вас понимаю.
– Откуда вам про меня известно?
Беннет порылся в кармане и достал визитку.
– От этого господина, – ответил он и передал визитку Мамочке.
– Я не умею читать. Пусть девочка прочтет.
Я прочитала вслух:
– «Доктор Монтегю Батс, Тринити-колледж, Кембриджский университет».
– Впервые слышу, – бросила Мамочка. Но я-то видела, как она скрестила ноги: значит, врет.
Беннет переполошился:
– Да что вы! В самом деле? А он, представьте, уверял меня, что минимум однажды встречался с вами. В этом самом доме. Как несуразно!
Я собиралась вернуть ему визитку, но он впихнул ее мне в руку. Едва наш посетитель отвернулся, я сразу бросила ее в огонь, и в считаные секунды она сгорела.
Чай я ему налила, но в битую чашку.
– Тогда я сам все объясню, – предложил Беннет.
– Да уж пожалуйста, – съехидничала Мамочка.
Не выпуская трости и шляпы из рук, он наклонился к Мамочке и принялся рассказывать, что они с Батсом фольклористы. Для них это скорее хобби, чем серьезная научная работа, но в этом хобби они неутомимы. Да, так он и сказал: «неутомимы». Они исколесили всю страну, записывая и собирая то, что называется «устной традицией». Им интересны, продолжал он, песни, сказки, суеверия, народная медицина… в общем, все мало-мальски любопытное.
Мамочка в задумчивости потерла подбородок.
– Что ж, – молвила она, – певица из меня не очень. Дайте мозгами пораскинуть.
Порою она меня просто поражала. Я прикусила губу.
– Нет, – сообщила она. – Петь я не мастерица. У нас Осока главная по этой части. Она хоть не фальшивит. А у меня и времени-то нет на всяких патлатых битников с их новомодными, прости господи, песенками.
– Как раз новомодные песенки нас не интересуют, – заметил Беннет, – а волосы, как бывший служака, я предпочитаю стричь коротко.
– Тогда понеслась, – сказала мне Мамочка.
Я встала и выдала ему «Простачка из Ковентри», причем тот вариант, в котором тридцать два куплета и в каждом двустрочный припев. Пока я пела, Беннет легонько постукивал ногой об пол, делая вид, что исполнение приводит его в неописуемый восторг; он всеми силами старался не рассмеяться, что получилось, но не очень. По завершении песни он положил трость со шляпой на пол и вежливо зааплодировал.
– Она этих песен знает чертову тучу, – прокомментировала Мамочка. – Еще она ученая. Книг сто, наверное, прочитала. Нет, вру, побольше ста.
– Волшебно! – воскликнул Беннет. Достал из кармана блокнот и вытащил из-под его переплета крохотный карандаш. – А с чем-нибудь из области народной медицины вы не сталкивались?
– Осока, выдай мистеру Беннету бутылку бузинной настойки. Тащи из кладовой, да поживее.
– Чрезвычайно щедро с вашей стороны, миссис Каллен, я даже не уверен, что могу принять.
– Придется. Еще придется звать меня Мамочкой, как все меня тут называют. Скажите: «Мамочка». Смелее!
Я принесла ему бутылку мутной настойки из бузины. Она была хорошая, просто мы ее столько заготовили, что девать было некуда.
– Что ж, Мамочка, раз вы настаиваете. В современном обществе растет интерес к народной медицине.
– Вот, значит, как? Народная медицина… Постойте. Я знаю, что бузинная настойка помогает при нерегулярном стуле. Вы регулярно на горшок ходите?
– Да, то есть не то чтобы…
– А ваш мистер Батс из Кембриджа? Он регулярно на горшок ходит?
– Видите ли, я не очень в кур…
– Так вот, хоть я и не протирала зада по колледжам, одно я знаю точно: если вы каждый вечер будете выпивать по глотку моей настойки, гадить будете регулярно. И друг ваш, мистер Батс, он тоже будет гадить регулярно.
– Уверен, он будет вне себя от счастья.
– Тогда запишите это в книжечку.
– Прошу прощения, миссис Каллен?
Я заткнула рот уголком передника, чтобы не рассмеяться в голос.
– Я говорю, чиркните себе на заметку. Народная медицина. Так и пишите: «Настойка бузины. Один глоток на ночь, и регулярный стул обеспечен».
Беннет законспектировал. Потом закрыл блокнот и доверительно склонился к Мамочке:
– Миссис Каллен… Мамочка… теперь давайте поговорим о народной медицине… в целом.
Но Мамочка уже, пыхтя, вставала из кресла. Она вся скрючилась, взялась обеими руками за поясницу.
– Пойду прилягу. Ох уж этот артрит: чуть посидишь, и начинает болеть, будь он неладен. Осока, развлеки нашего гостя.
Она опустила занавеску, которая отделяла гостиную от лестницы, и потащилась по скрипучим ступенькам наверх.
Беннет безрадостно на меня взглянул:
– Я полагаю, вам нечего сказать мне о народной медицине?
– Нечего, – отвечала я, – зато я знаю песню, которая вам, возможно, понравится.
Я встала, и понеслась душа в рай.
3
Я слышала по радио, как голоса – американские голоса – рассказывали о первой орбитальной стыковке; космический корабль назывался «Джемини-8». Сообщалось, что астронавты благополучно вернутся домой, а русские скоро сядут на Луну. Рассказчик утверждал, что до конца десятилетия человек пройдет по лунной поверхности. То есть всего через три года. Я слушала с открытым ртом. Мамочка тоже открыла рот, чтобы дать свою оценку происходящему. Обычно она говорила, что все эти «выстреленные» в космос штуки меняют климат – конечно, в худшую сторону.
