нет рук. И я не могу залезть по лестнице к дымной дыре, потому что у меня только одна нога.
Алиса молчала, раздражаясь оттого, что задавать вопрос придется ей. Никто из слушателей и не подумает, можно не сомневаться.
– Ладно, сдаюсь. Так что же с тобой случилось?
– Я замерзла и умерла.
Алиса хмыкнула:
– Видишь? Именно так я и понимаю эти проклятые придурочные индейские истории. Где, черт возьми, здесь мораль?
– Мораль – «не теряй рукавицы». – Затем резко, но мягко и ловко голос вновь превратился в легкую тинейджерскую трель. – А ведь это хорошее место для ланча, как вы считаете? Все такие приветливые и тихие. Можно я заплачу, ну пожалуйста? Вы так ко мне добры, впустили меня, дикую первобытную девушку, в свой город, потом все эти угощения и кофе. Я ваша должница.
– Почему? – засмеялась Алиса и взяла скомканную сотенную, которую протягивала ей девушка. – Это же твои деньги.
– Но это же ваш город.
Пока рассказывалась история, в зал на цыпочках вошла дюжина новых посетителей: Томми Тугиак-старший, несколько Битых Псов в куртках «Охрана „Чернобурки“», потом шоферы, потом кто-то еще. Алиса заметила в окно, как на парковку со стороны бара выворачивает розовый «лексус», фургон Краббов. Может, это и собрало так быстро такую толпу? Может, все эти зеваки явились посмотреть, как подерутся вновь Мирна Крабб и Атвязный Алеут Алиса? Она надеялась, что нет, да и с чего, господи. Она уже давно не в форме для больших женских драк.
– Пойдем? – спросила она девушку и помахала Дойне стодолларовой бумажкой.
Но не успела Алиса встать из-за стола, как словно вихрь пронесся среди зрителей, и она увидела, что на противоположной стороне улицы, прямо у пожарного гидранта, останавливается ее собственный фургон. Должно быть, семья эскимосов на обратном пути с отложенных съемок решила потратить свои суточные.
– Кажется, твои родственники нашли для парковки единственную красную зону на всей этой чертовой улице. Ну да, с чего бы им волноваться? Когда придет по почте штраф, вы все уже будете на севере, в своих иглу.
И тут Алиса поняла, что это никакие не родственники Шулы. За рулем сидел Грир; он выскочил из водительской двери в этой своей узенькой и по-дурацки простеганной жилетке, которую надевал всякий раз, когда хотел продемонстрировать собственную лихость. Он еще натер лицо кокосовым маслом, и теперь его кожа лоснилась, как у островного идола.
– Это парни возвращаются с моря домой, – сказала Алиса девушке. – Смуглый денди – Эмиль Грир, наш местный сердцеед. Будь с ним осторожна.
– Ха, – отозвалась Шула.
Грир обежал фургон, встал у пассажирской двери и рыцарским жестом протянул руку. Из дверей показалась круглая розовая голова, а за ней еще более круглое пузо.
– А это, – объяснила Алиса, – и есть так называемое важное дело, ради которого я вышла из дома: мой мистер Майкл Кармоди.
Мистер Майкл Кармоди выгрузился на твердую землю без помощи протянутой руки. Грир все так же держал ее на весу. Боковая дверь отъехала в сторону, из нее стали появляться пассажиры. Все с загорелыми, обветренными и здоровыми лицами.
– Урод с чемоданчиком – Билли Беллизариус, наш местный скутер. А это Арчи Каллиган, он на нас работает, хороший парень. А этот греческий бог с глазами Элвиса Пресли – Айзек Саллас. Черт, ну ты только посмотри, как вышагивают эти болваны. Одному богу известно, что натворили эти мужланы и где они плавали столько времени. Ты только посмотри на них.
– Я смотрю, – сказала Шула неожиданно очень слабым голосом. Она прижалась лицом к запотевшему окну. – По-моему, он очень красивый.
– Кто, мистер Кармоди? – пошутила Алиса. Она знала, что девушка имеет в виду Грира со всеми его дешевыми напыщенными жестами, театральными дредами и побрякушками. – Приятно слышать, но этот старый мореман мой, уж какой ни на есть.
– Нет, не мистер Кармоди, хотя он такой довольный…
– Тогда, я полагаю, ты имеешь в виду тиковую физиономию с пружинами вместо волос – мистера Раста. Этого я и боялась. Говорю еще раз: будь осторожна.
Грир снова тем же рыцарским жестом протянул руку. У всех на глазах ей навстречу протянулась другая рука, и из дверей показалась светлая пушистая голова, а вслед за ней женщина – такая же загорелая и здоровая, как все остальные. Она благодарно улыбнулась Гриру, и тот склонился поцеловать ее обожженные солнцем костяшки.
– Видишь? Грир – это Казанова, не одна, так другая блондинка обязательно зацепится за его коварную черную руку. Хотя обычно он цепляет помоложе, а не таких…
Алиса запнулась. Женщина высвободила руку. Конкретно эта блондинка отвергала рыцарский жест Грира…
– Нет-нет, – продолжала девушка, бездумно проигнорировав неожиданное молчание Алисы. – Я не про мистера Кармоди и мистера Казанову…
…эта блондинка цеплялась к большому розовому локтю Кармоди, как буксир к барже! Толпа за Алисиной спиной синхронно и счастливо вдохнула. А. Так вот ради какого зрелища они все притащились в «Потте» – не ради куклы-эскимоски с голыми сиськами и не ради толстой старой Мирны Крабб с острыми когтями. Здесь намечалась схватка между борцами высшей лиги с куда более высоким потенциалом. Алиса чувствовала, как от всеобщего предвосхищения горят ее плечи и затылок.
– Я про другого.
– Про другого?.. – отрешенно переспросила Алиса, глядя, как вся компания переходит улицу и направляется к ним. – Про какого другого?
– Про греческого бога, – промурлыкала девушка, звеня теперь каждым своим тинейджерским дюймом, девчонка четырнадцати лет, втюрилась по уши, со всеми потрохами, – с глазами Элвиса. Я никогда не видела таких красивых мужчин, даже по телевизору. Я люблю его, миссис Кармоди. Я буду с ним всегда.
– Господи святый боже, – сказала Алиса. Она села на стул, опустошенная и наконец-то свободная от безумства, «Маргариты», отчаяния, очарований – от всего вообще. – Господи святый блин вверх ногами боже.
12. Алиса в Застеколье
«Чернобурка» ошеломила их с первого взгляда, даже Билли с его мрачно изогнутым ртом. Айзек переживал за Кармоди: ворваться в родной порт, рассчитывая сходу похвастаться новым грандиозным многофункционалом, и обнаружить, что лавры украдены другой гигантской яхтой, – такое может и расплющить. Но корнуоллец нисколько не завидовал этому величественному судну с высоченным магниевым парусом. Он лишь обронил, когда они с мягким гудением проплывали мимо сияющего корабля:
– Их нижние палубы вполне подойдут для больших тунцов, точно говорю, но потом же задолбаешься отмывать.
Они заехали в слип, закрепленный за прежней лодкой Кармоди, и оставили на борту юного Нельса – швартоваться и сторожить. Билли, избавившись от части гипса, мог уже стоять и даже немного ходить. Он теперь напоминал старого и жалкого вокзального носильщика, навеки согнутого под тяжестью адского чемоданчика. Трап на причал был слишком крут, и Билли побоялся спускаться по нему в таком состоянии. Он медленно полз задом наперед, по нескольку трясущихся дюймов за один шаг, пока Кармоди,
