Нарги
[социальная утопия]
Иван Петров
© Иван Петров, 2014
© Неизвестный Художник, иллюстрации, 2014
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Тяжелый воздух летнего вечера ворвался в кабинет через распахнутое окно и лопастями вентилятора разнесся по липким лбам присутствующих на заседании. Совещание, которое длилось уже третий час, требовало принятия простых, ясных как для понимания, так и исполнения решений. Но утомленные духотой и ответственностью чиновники скорее были готовы впасть в бессрочную летаргию, чем вернуться в реальность.
– Господа, мы не разойдемся, пока не примем резолюцию по этому вопросу, – чуть надорванным, но спокойным голосом произнес грузный председательствующий, не стареющий, но уже лысеющий человек, с мягкими, обтекающими линиями лица и мокрыми подмышками на дорогой белой сорочке. Пиджак и галстук небрежно свисали со спинки стула, как будто и не принадлежали их обладателю, а были давно и навсегда забыты кем-то успешным и впопыхах покинувшим немилые сердцу места в поисках земли лучшей и более обетованной. Нервозность директора Федерального агентства по ассимиляции народов выдавала лишь мелкая дрожь пухлых пальцев, которые скользили по блестящей поверхности телефонного аккумулятора. В агентстве было принято на совещаниях не только отключать мобильные устройства, но и выкладывать на стол аккумуляторы, что сразу настраивало на серьезный разговор о главном.
– Поймите, уже конец лета, а мы не освоили и двадцатой части госбюджета.
Пальцы перестали поглаживать влажный металл и потянулись ко второй пуговице на сорочке.
– Государство выделяет нам громадные деньги не на создание новых рабочих мест для лиц из ближнего зарубежья, в этом вы и так преуспели и уже раздаете метлы вместе с российским гражданством.
Проблеск понимания обозначился в глазах собравшихся. За деньги всегда приходится отвечать и, как правило, насиженными местами, теплыми креслами, комфортной жизнью и спокойной старостью. Это закономерно и парадоксально одновременно. Парадокс состоит в том, что люди в большинстве своем не имеют отношения к потреблению огромного государственного бюджета, но сам процесс его освоения ложится нелегким бременем на хрупкие плечи чиновников, лишая их приятных снов о светлом и спокойном будущем, своем и своих детей. Так было и сейчас. Никто не хотел быть стрелочником, и каждый понимал, что у него не меньше шансов, чем у любого другого собрата по цеху, им стать. Директор, конечно, не в счет. Это другая каста. Не каста стрелочников. Директор рожден директором и останется им навсегда. И если уж его и сместят с одного проекта, то переставят на другой, а другого директора – на этот или на какой-либо еще. И это правильно. Каждый должен служить делу и сидеть в своих санях. Голос начальника вновь учинил препятствие неспешному течению мыслей собравшихся.
– Коллеги, смелее! Пора делать предложения. Не заставляйте меня играть в школу и вызывать к доске каждого.
– Позвольте мне, Сергей Васильевич! У меня есть предложение.
Этот голос принадлежал молодой сотруднице. Она пришла в агентство в прошлом году сразу после получения второго высшего образования, но не по конкурсу – минуя службу директора по кадрам. Занималась в основном написанием текстов к докладам шефа. Была замкнутой и исполнительной и говорила всегда вполголоса, что требовало даже некоторого напряжения, чтобы не только услышать собеседницу, но и разобрать услышанное, а не домысливать самому сказанное, окутывая слова в уютное одеяло собственной логики о правилах жизни.
Голос звучал непривычно, громче обычного, что повышало вес произносимых слов, а уверенная интонация оратора наделяла их безальтернативностью восприятия дремлющих слушателей.
– Я не буду говорить о праве наций на самоопределение, для этого существует своя земля, свои кишлаки и села. Глубоко убеждена, что ассимиляция подразумевает не столько культурную, сколько биологическую интеграцию. Недостаточно детишкам для воспитания толерантности ходить в один детский садик, они будут также ненавидеть друг друга, но просто еще не по-взрослому, но зато с пеленок. Однако вполне достаточно иметь общих родителей.
– Наталья Петровна, вы о чем? Поясните, пожалуйста!
Серьезным голосом и с иронией во взгляде спросил директор, но этот взгляд был заметен лишь Наталье. Она хорошо знала все взгляды Сергея и за год близких отношений прекрасно научилась не только понимать своего любовника, но и убеждать его им же сказанными словами, что создавало обманчивое впечатление, будто девушка лишь озвучивает чужие мысли, но сами они являются плодом мужского разума. Никто из коллег не знал об их связи. Эта связь нужна была только им, а знания о ней были бы лишними и неудобными для всех. Примерного семьянина и молодую сотрудницу могли соединять только рабочие отношения, и никакого другого будущего, кроме производственного, у них быть не должно и по определению никогда не будет. Наталья неспешным взглядом прошлась по лицам коллег. На мгновение остановилась на синих, как критское небо, глазах Виктора и уловила в них едва заметную усмешку с оттенком злорадства и хорошо прикрытой ненависти. Он был года на три старше ее. Блондин из провинции, строго соблюдающий правила игры в карьеру. Ослепительная белизна его волос плавно переходила в овал бледного лица, на котором никто никогда не видел и следа загара. Четкая артикуляция, бедная мимика, взгляд, всегда застывающий на уровне лба собеседника, и, конечно, стильная деловая одежда с дорогим галстуком даже в пятницу и тонкий, едва уловимый парфюм. Наталья сразу понравилась Виктору и своей молодостью, и, как ему показалось, нецелованностью, да и, пожалуй, столичным происхождением. Он считал ее легкой добычей то ли из-за своей завышенной самооценки, то ли из-за недооценки объекта желания. Но время шло, а близости не возникало, и на все двусмысленные или, напротив, недвусмысленные предложения Виктора неизменно следовал вежливый отказ или не менее вежливый непонимающий взгляд девушки. Никакой эмоциональной реакции за год общения добиться не удалось, а значит, и думать о перспективе личных отношений было просто наивно. Поскольку Виктор не относил себя к числу наивных, он сделал единственно правильный вывод, что девушка просто не та, кем преподносит себя, и в своей женской близорукости не замечает единственно прекрасное, что может превратить однообразие ее жизни в праздник. Вот и теперь, услышав начало речи Натальи, Виктор не без радости заподозрил, что девушка просто не в себе и оттого не реагирует на умного, успешного и, вне всякого сомнения, сексапильного молодого человека.
– Поясняю, коллеги, в нерусских семьях должны появиться русские дети. Многонациональная семья и есть ячейка многонационального государства. Ассимиляционные процессы в социуме имеют генетическое начало.
– Наталья Петровна, вы о чем? – прервал рассудительную речь шеф. – Вы предлагаете таджикским, киргизским и прочим семьям усыновлять русских детишек? Знаете что, государство выдало нам мандат доверия и громадную финансовую поддержку не для того, чтобы мы разбазаривали наше национальное достояние, наших детей, по неизвестным этническим группам. В государстве уже есть институты, которые специализируются на воспитании и заботе, и не стоит передавать часть их полномочий, пусть даже из самых гуманных соображений, различным нерусским семьям.
Щеки директора приобрели багровый оттенок, а голос обильно окрасился назидательным тоном.
«Надо же, – подумала про себя Наталья, – от назидания до занудства всего пару шагов, и пиши пропало – старость в расцвете, а ведь ему нет еще и сорока. И еще этот багрянец… Раньше он появлялся у Сергея только при затяжной физической нагрузке в постели и никогда при общении с коллегами».
– Абсолютно с вами согласна! – воскликнула девушка. И весело добавила: – Я вообще на стороне государства во всей этой истории.
Никто раньше не слышал подобных интонаций от замкнутой сотрудницы, что окончательно взбодрило совещавшихся и обострило внимание к ее речи.
– Согласна. Можно довести до абсурда любую идею. Если отдать наших сирот в нерусские семьи, то для этих семей усыновление превратится просто в семейный бизнес. Эти народы вообще склонны к семейному бизнесу в клановом социуме. Возможность активного усыновления даст им огромные преференции в обществе. Все будут понимать, что эти тихие и обидчивые по своей природе, если не сказать точнее – злопамятные люди, смогут мстить нашим детям в своих домах за собственные неудачи в нашем обществе, но месть эта будет покрыта непроницаемой паранджой института тайны, который культивируется в семьях Азии и Кавказа. Наши дети, по сути, станут заложниками, и люди наши по своей генетической доброте будут бояться причинить им вред, ненароком обидев ассимилирующуюся этническую субсоциальную единицу. Государство, с присущей ему высокой ответственностью за детей, создаст не нужные обществу высокооплачиваемые места для низкоквалифицированных работников из числа недавно получивших российское гражданство. В итоге мы получим рост напряжения в обществе, который реализуется не без участия правых радикальных сил в народные возмущения, погромы и акты неповиновения властям. Прольется кровь, но не как сейчас, как при скудных месячных, а откроется настоящее артериальное кровотечение, как при глубокой ножевой ране.
