Лана Невская
История одной любви
Памяти моих родителей посвящается
© Лана Невская 2015
© Sklenëný mûstek s.r.o. 2015
На приёме у немецких друзей. 1983 год
Наверное, чем старше становишься, тем чаще предаешься воспоминаниям молодости, когда все было легко, интересно, весело; когда жизнь только начиналась и казалась вечной-бесконечной и, разумеется, счастливой!
Вот и мама с возрастом стала все чаще перебирать старые письма от родных и друзей. Какие-то с удовольствием перечитывала, какие-то просто перекладывала в другую стопку, а некоторые долго держала в руках, вспоминая или этих людей или связанные с ними события…
Еще была у нее толстая общая тетрадь, вернее – обложка от нее: ярко-красная, глянцевая, с тиснением под крокодиловую кожу, в которой лежала толстая пачка писем, написанных маминым и папиным почерком. Эту тетрадь она доставала крайне редко и говорила, что помнит наизусть все, что там написано.
Это были письма моих родителей друг другу, которые они писали в течение почти полутора лет с момента знакомства и до свадьбы.
Это – их личная история любви в письмах!
По числам на письмах и по ответам на вопросы можно понять, что они писали друг другу почти ежедневно и очень подробно и о прошедшем дне, и о своих чувствах, и об обстановке в стране, и своем отношении к происходящему. Сколько любви, патриотизма и гордости за страну было в этих письмах! Это мысли совсем другого поколения, того, которое вынесло на своих плечах Великую Отечественную войну, восстановило города из руин, и дало возможность нам родиться и прожить основную часть жизни в великой стране без войн и финансовых потрясений!
Раньше я не очень интересовалась содержимым этой тетради.
В детстве мне было это просто не интересно. Я знала, что там лежат мамины письма – и все.
В юности у меня были свои истории любви. Тогда я пыталась что-то прочитать и перенять опыт, но их отношения как пример мне вовсе не подходили и казались слишком политизированными и скорее похожими на кино. Я перелистывала время от времени несколько страниц, смотрела фото и открытки и складывала все обратно.
Иногда я спрашивала у мамы, как они познакомились, и она с удовольствием вспоминала какие-то эпизоды тех лет. Но память у меня была девичья¸ и я быстро забывала многие подробности ее рассказа, о чем сейчас очень жалею!
… После смерти родителей я открывала эту тетрадь не один раз, читала первые страницы и заливалась слезами. Только сейчас, потеряв родителей, и уже не имея возможности хоть что-нибудь узнать об их молодости, я сумела понять, почувствовать, какие же чистые и нежные отношения были между этими молодыми людьми, которые только что пережили войну, чуть-чуть глотнули мирного воздуха и, случайно встретившись в субботу на танцплощадке небольшого немецкого городка, не расставались уже до самой смерти, прожив в любви и согласии 52 года!
Эх! Сюда бы хорошего журналиста, литератора, а, может, и режиссера! Такая вещь могла бы получиться! Просто «Романс о влюбленных»!
Чужому человеку легче читать чужие тайны и исповеди, те слова, которые люди не произносят публично, а берегут и говорят их тому единственному, которому они предназначены. А я начинала читать, опять плакала и убирала тетрадь подальше, до следующей попытки. Не могу читать – и все!
И вот сейчас я все-таки решилась рассказать эту историю, столько лет пролежавшую в мамином архиве, но от этого не ставшую менее интересной и значимой для меня.
Я не знаю, сумею ли я передать все, что несли в себе эти письма из прошлого, но мне очень хочется, чтобы память об этой любви не пропала вместе с моим уходом. Пусть дочь и внучка хоть чуть-чуть прикоснутся к истории жизни своих, не таких уж далеких, предков!
… Папа ушел раньше, что стало для всех неожиданностью, которая и подкосила маму. Всегда сильный, бодрый, энергичный, кадровый офицер, без вредных привычек, он неожиданно стал резко слабеть, худеть – нам было ясно: что-то грызет его изнутри! Только в госпитале Бурденко ничего не находили, лишь постоянно твердили:
– Анализы у него прекрасные, можно в космос отправлять!
Я не знаю, как они там смотрели эти анализы, как и что делали, но через год, когда вес дошел до 39 кг и папа уже даже не мог говорить и принимать пищу, в обычной районной больнице ему поставили диагноз – скоротечный рак легкого, и выписали домой! Это было 23 февраля, в его профессиональный праздник!
А на следующий день, 24 февраля 2001 года в 23 часа 30 минут, папы не стало…
Он продержался еще только один день и ушел в вечность, оставив о себе добрую светлую память.
Мы, как могли, старались вернуть к жизни маму. Она все понимала: что надо жить дальше, что живой в могилу не ляжешь, что у нее есть дети и внуки, которым она нужна, но что-то в ней оборвалось со смертью папы. Она как-то сникла, растерялась, остро почувствовав его отсутствие, в общем – погасла в ней та искра жизни, из которой должно было разгореться пламя.
Через два года у мамы случился инсульт, который надолго свалил ее с ног в прямом смысле слова. Еще год мы выхаживали ее. И когда она уже стала выходить на улицу и сама себя обслуживать дома, а мы решили, что самое страшное осталось позади, она вдруг сказала:
– Наверное, мне пора к папе…
И через месяц тихо умерла у меня на руках через 20 минут после отъезда «Скорой». Это было 4 июня 2004 года в 18 часов 20 минут.
Надеюсь, – теперь они снова счастливы вместе!
А начиналось все так…
После окончания войны и демобилизации моего дедушку, прошедшего всю войну до Берлина связистом, как бывшего опытного главбуха большого предприятия, оставили работать в Германии в советской торговой организации и разрешили привезти семью. Так мама оказалась в Германии, где окончила русскую школу в небольшом городке восточной Германии – Дрездене, а жила во время учебы в интернате и приезжала домой в Хемниц только на выходные.
У танцплощадки
Там, в один из теплых весенних вечеров, на танцплощадке городского парка, куда они пришли с подружкой, она и познакомилась с молодым симпатичным лейтенантом – Борисом, который, пригласив ее на первый танец, так и не отпустил до конца вечера. Симпатия оказалась взаимной, и молодые люди условились, что будут перезваниваться и переписываться, обменялись координатами, но… жизнь военного ему не принадлежит!
Личные договоренности часто приходилось нарушать, если вдруг случался внезапный выезд на учения «по тревоге» или внеочередное дежурство в казарме, – да мало ли забот у молодого лейтенанта, только что окончившего с отличием Киевское высшее военное училище и направленного в Германию к первому месту службы!
В тот вечер они договорились встретиться здесь же в следующую субботу. Но в назначенное время мамин кавалер не появился, а пришел его друг и передал маме записку от папы, а на словах сказал:
– Ты только не волнуйся! Все будет хорошо! Он тебя любит, скоро вернется и сам все объяснит!
Хорошенькое дело – не волнуйся! Как только тебе говорят такую фразу, то сердце сразу бросается в пятки, а на его месте образуется холодная пустота, и ты медленно начинаешь терять сознание.
Правда, до таких ужастиков дело не дошло, слишком мало они еще были знакомы, но папина записка ее заинтриговала. Он писал, что по личным делам ему необходимо съездить в отпуск на родину дней на 7-10, а потом он вернется, и все будет хорошо! Только дождись меня!!! – стояло в конце.
Вряд ли нормальный человек будет после такой записки все 10 дней спокойно жить в твердой уверенности, что все будет хорошо.
Тайну этой поездки мама хранила вплоть до папиной смерти. И узнала я ее совершенно случайно, когда пришлось в военкомате заполнять какую-то анкету или заявление на пенсию – уже не помню. Вот тогда я попыталась заставить ее рассказать мне все с подробностями. Она долго сопротивлялась, но потом сухо и коротко, буквально несколькими словами описала ситуацию и больше не захотела ничего рассказывать. Видимо, ей эти воспоминания до сих пор были неприятны, и она вовсе не собиралась смаковать все подробности. Я потом долго пребывала в легком шоке от услышанного. Но это совершенно отдельная история.
Когда я стала читать подряд все письма, я нашла в них отголоски той ситуации, но, что именно произошло, и почему папа только через год знакомства, решился объяснить ей всю эту историю, – мы так и не узнаем, потому что мама порвала его письмо с подробностями, чтобы никто и никогда не смог случайно прочитать его и воспользоваться этими сведениями во вред ей или папе.
