Охраняется законом об авторском праве. Все права защищены. Полная или частичная перепечатка издания, включая размещение в сети Интернет, возможна только с письменного разрешения правообладателя.
Художник Б. Аджиев
© Рыжов А., 2014
© Издательство «Аквилегия-М», 2014
* * *
Автор ни в коем разе не берётся уверять, будто данное повествование является чистой правдой, но считает своим долгом предупредить: возможно, что-то в этом есть…
На всякий случай подлинные имена и фамилии, за исключением широко известных, заменены вымышленными.
Июньский рассвет неторопливо проклёвывался над ещё не проснувшимся Петербургом. Серые сумерки раскалывались, разъедаемые лучами солнца, как ветхий металл разъедается рыжими прожилками ржавчины, и, казалось, даже похрустывали, крошась в жаркую белесую пыль, которая отрепьями реяла над асфальтом.
По Заневскому, по той его части, что дряблым лоскутом сброшенной змеиной кожи лежит вдали от городской сердцевины, ехал одинокий байкер. Ночная прогулка утомила его, он возвращался домой, тупо глядя вниз из-под набрякших век. Свернув с проспекта в скверик, где стояли кривые деревья с сучковатыми стволами, он покатил по стёжке к дому, чьи балконы выпирали из тёмно-зелёной листвы. В сквере было пусто и гулко, как в порожней цистерне. Байкер, уже почти засыпая, на автомате выкатил на тропинку, которая вела к нужному подъезду. Нависшая над тропинкой ветка больно хлестнула его по согнутой шее, он резко выпрямился, и в следующее мгновение с тротуара ему в лицо прыгнуло зубастое чудовище. Байкер с коротким воплем крутанул руль вправо.
На тропке сквера – на узкой замызганной тропке, по которой он несколько часов тому назад отправлялся в своё ночное путешествие, распластался уродливый василиск. Фактурный, колоритный, отталкивающе-притягательный. В точности такой, каким его изображают в сборниках фольклора. Может быть, он и не прыгал навстречу вынырнувшему из сквера ездоку, но доли секунды, в течение которой байкер видел его перед собой, хватило, чтобы понять: ничего хорошего от этой твари ждать не стоит.
Чудище возникло неожиданно, поэтому реакция оказалась чуть запоздалой. Переднее колесо, повернутое судорожным толчком руля, зацепилось за извивавшееся на тротуаре тулово. Байкер не почувствовал удара, словно василиск и впрямь был бесплотным продуктом больного воображения. Впрочем, размышлять было некогда: стальной агрегат врезался в корявую берёзу, поддал задом и, как норовистый буцефал, сбросил наездника со спины. Байкер боком вылетел из седла и ухнул в растопыренные кусты.
Творчество – форма терапии. Иной раз меня удивляет, как те, кто не пишут романов, не создают музыки и не рисуют картин, не сошли с ума от меланхолии и панического ужаса, который вытекает из условий человеческого существования.
Грэм Грин, «Пути побега»
Хрофт петлял между деревьями, озираясь и напряжённо слушая звуки, доносившиеся сзади. Преследователи отстали, однако для верности он ещё немного покружил и поприслушивался, чтобы окончательно убедиться, что опасность миновала. Перестраховка не помешает. Печенеги хитры – любой чих за версту учуять способны. Здешние ещё так себе, а вот когда до настоящего дела дойдёт, когда с тёртыми воителями пути-дороги пересекутся – тогда держись! Отстанешь от дружины – выследят и отколошматят за милую душу. Вякнуть не успеешь.
Хрофт рухнул на траву и привалился к сосне. Уф-ф! Беготня и рубка ночь напролёт высосали из тела все силы. Хотелось растянуться на живительной зелени и провалиться в сон… Нет, нельзя. Поганые, может статься, ещё рыскают по окрестностям, ищут потерянный след.
Всплывшее над лесом солнце припекало, мокрая спина под кожаными латами немилосердно зудела. Денёк будет жгучий, это как пить дать. Как пить… Хрофт отдал бы сейчас свой лучший, самолично сделанный щит за глоток ледяной воды из лесного родника. Шиш… Этот лесок он изучил до мельчайших подробностей: родников тут не было и в помине. Голова под шлемом пылала, волосы слиплись от выступившей из пор густой влаги, затылок, лоб, виски щипало, словно их атаковала стая оголодавших комаров. Хрофт стащил шлем и швырнул его на землю. Хотелось уловить взмокшим телом дуновение ветра, но утро, как назло, выдалось тихим; перемещения воздуха, если они и были, гасились широкими листьями деревьев, обступивших Хрофта со всех сторон.
Посидев так, он со стоном разогнулся и снова нахлобучил на голову шлем. Печенегов слышно не было. Значит, уже не появятся. Хрофт сам себе улыбнулся. Что, съели? От восьмерых отбиться – большая удача. Тут храбрости мало, увёртка нужна. Асмуд вон решил отвагу показать – полез прямо на мечи, завалили дурня влёгкую. А Хрофт ушёл. И от дружины эту восьмёрку, что с тыла подбиралась, увёл. Разве не умница?
На поясе, под латами, во всю силу своих полифонических лёгких заверещал мобильник. Хрофт, чертыхаясь, высвободил его, щёлкнул выдвижной панелью.
– У аппарата.
– Хрофтяра, ты где? – загундосило в трубке.
– В лесу.
– Фиг ли ты там засел? Все уже разъехались.
– А печенеги?
– Свалили давно.
– Чья взяла?
– Старик, ты чё? – оскорбилась трубка. – Когда мы проигрывали?
– Тогда ладно. – Хрофт, кряхтя, поднялся.
– Короче, мы с дружиной уже на Жукова. Садись на кишку и дуй к «Автово». Там, короче, встретимся.
– Ок.
Хрофт сложил слайдер, поправил сбившиеся наперёд ножны с мечом и пошёл, сминая траву, к Петергофскому шоссе.
Это местечко на окраине Питера было давно присмотрено им и его соратниками для репетиций перед выездами на игрушки. Вдоль автомобильной трассы и трамвайной линии тянулась лесополоса, где можно было и позаниматься «физикой», и попрактиковаться в рубке на мечах, и отработать кое-какие тактические ходы. Сегодня решили проверить себя на выносливость: устроили многоэтапное ночное побоище, собрав по сусекам ещё не разъехавшихся на лето дружинников и призвав в качестве коллективного спарринг-партнёра печенегов с Петроградской стороны. Печенеги не халявили – погоняли их изрядно. Что ж, оно и к лучшему. Через месяц в карельских лесах должна была состояться большая игрушка по скандинавскому фольклору с участием команд Северо-Запада. Там поблажек не будет. А ударить в грязь лицом кому ж охота?
По шоссе машины шли непрестанным потоком. Ни светофоров, ни пешеходного перехода не наблюдалось. Хрофт постоял с минуту на обочине, затем молниеносно стартовал и в несколько прыжков преодолел широкую магистраль, счастливо избежав столкновения с нёсшейся, как межпланетный корабль, мебельной фурой.
На остановке в ожидании трамвая стояли человек двадцать. Для такого времени и не самого населённого района многовато, подумал Хрофт, но не придал этому значения. Придерживая рукой шлем, который норовил сползти назад по склизким волосам, он ступил на бетонную плиту. Появление ратника в латах с болтавшимися у колена ножнами нисколько не смутило жителей XXI века. Сейчас кого только на улицах не увидишь. Тем паче неподалёку – один из корпусов «Ленфильма», актёры часто со съёмочных площадок наведываются в город в самых что ни на есть экзотических костюмах. А тут – эка невидаль: мужик с мечом…
Хрофт ждал трамвая, предвкушая, как доберётся до Автово и, прежде чем спуститься в чрево подземки, выпьет ноль-пять холодной минералки. Что там выпьет – опрокинет в себя одним махом и проглотит враз! Лепота…
Трамвай не появлялся. Стоявшие на остановке не выказывали признаков нетерпения, топтались себе и топтались, зная, что на окраине с транспортом вообще засада – иной раз он и вовсе перестаёт ходить по техническо-климатическо-идиотским причинам. И тогда шкандыбай пешком до ближайшей развилки и жди там: авось откуда-нибудь с боковой линии вывернет громыхающий удав и подбросит тебя до ближайшей метрухи.
Хрофт был осведомлён о таком порядке вещей не хуже остальных и потому ждал терпеливо, утешаясь фантомными ощущениями проваливающейся в гортань минеральной воды. Бок о бок с ним стояла девушка, перекатывала во рту жвачку, отчего щёки у неё попеременно раздувались, как миниатюрные кузнечные мехи. Она слушала плеер, в котором, точно струйка воды в сливном бачке, булькотело что-то эрэнбишное.
Всё было тихо-мирно, всё было как обычно. И вдруг словно цунами прошлось по топтавшимся на остановке людям. Они зашевелились, загомонили, стали тыкать пальцами в лесополосу, откуда перед тем появился Хрофт. Подошёл, звякая, как гигантская колодезная цепь, трамвай, четверо-пятеро вошли в него, прочие остались стоять. Хрофт полез в полупустой вагон, но передумал и снял ногу с подножки.
