Ознакомительная версия.
А я между тем аккуратно, чтобы не споткнуться о распластавшиеся на полу тела, пробралась к выходу. Описывать происходящее в комнате я не стану из соображений морально-этического свойства, но обладающий достаточным воображением читатель легко сможет представить себе, что творится в так называемом «Центре саморазвития личности» во время «групповых сессий».
Марина:
В первой статье о центре – которая вышла в «Вестях» – большей частью вранье. Журналистка опоздала к началу сессии, потом барабанила в окно, чтобы ее впустили, сразу же с апломбом предъявила удостоверение – хоть и пишет потом, что пришла как обычная посетительница. Если бы она пришла к самому началу, то увидела бы, что я у всех проверяю паспорта и всем даю подписывать бумагу о том, что они участвуют в сессии добровольно и обязуются не делать ничего, на что не получат согласия от партнера или партнерши.
Самой ей лет тридцать было, вся такая нервная, дерганая, такое впечатление, что у нее в жизни вообще никогда не было нормального секса, и вот она теперь обижена на весь белый свет, и особенно на тех, у кого с сексом все в порядке. С другой стороны, она создала нам хороший пиар, как сейчас говорят: про нас заговорили. Вообще, секс-сессии – это было далеко не главное направление центра, но он правильно сообразил, что этим проще привлечь внимание, на это люди скорей поведутся и потом – возможно – заинтересуются чем-то еще. Ведь секс-сессии, как и некоторые лекции, были бесплатными. За все остальное нужно было платить – деньги небольшие, но все же. А как же иначе? Он сразу решил, что центр должен быть самоокупаемым, иначе смысла нет. Да он и не мог его финансировать постоянно – какие у него сбережения были, я не знаю, но не бесконечные же…
Инна, участница занятий ЦСЛ в 1994 году:
Мне было двадцать два года. Я закончила филфак пединститута, хорошей работы не нашла – пришлось идти в школу учителем… Ну и с парнями у меня, надо сказать, не слишком складывалось. А вернее – не складывалось вообще. Внешность была не особенно привлекательная, чтобы там на улице или в транспорте знакомились, в институте в группе почти все одни девчонки, два парня – и те нарасхват, да и то, не сказала бы, чтобы там были взаимные симпатии. Так, друзья, одногруппники – но не больше. Если б жила в общежитии, все могло бы и по-другому сложиться. Там, девчонки рассказывали, много чего происходило. А так – дома, с родителями – сильно не развернешься, тем более что они строгие у меня, старались во всем контролировать. Чтобы поздно не гуляла, алкоголя не пила – и так далее. Если в гости и зайдешь в общежитие к девчонкам, то чтоб дома вовремя была, а какой тогда смысл вообще заходить? С таким успехом можно и дома сидеть, уроки делать… Вот и сидела.
Еще, должна признаться, что и одевалась я плохо, и косметикой пользоваться не умела вообще… Как и мама – она у меня косметикой практически не пользовалась. Подруг близких тоже не было – которые бы как-то помогли… Закончила институт, устроилась в школу – и ощущение было, что все, жизнь прошла. Это в двадцать два-то года! Сейчас даже смешно про это вспоминать.
Стас, участник занятий ЦСЛ в 1995 году, сейчас – бизнесмен:
Да, было дело, хе-хе… Это год, наверно, был девяносто третий или около того. Мы на первом курсе учились. И приятель мой, Леха, мне говорит: хочешь сходить на групповуху? Ты сам понимаешь, в восемнадцать лет кто от этого откажется? Я спрашиваю – а что, где и у кого? Он говорит – это вроде как секта. Только не бойся, там молиться не надо. Приходят, слушают их попа – и потом начинается. Я говорю – ладно, пошли.
Приходим. Обычная квартира в хрущобе, две комнаты. У входа баба стоит молодая, может, лет двадцать пять, в красном платье. Проверяет у всех паспорта – чтобы не меньше восемнадцати, – бумагу какую-то дает подписать… Я уже не помню, что там, но смысл такой, что контора не несет ответственности и тэ дэ, и тэ пэ. А, она еще презервативы раздавала. Леха спросил: а без презерватива можно? Пожалуйста, по обоюдному согласию.
Инна:
И все вышло, как и всегда у меня, чисто случайно: шла мимо, увидела табличку «Центр саморазвития личности». Подумала, что, наверно, восточная философия – а почему бы и нет? Зашла – говорят, да, сегодня бесплатная сессия, для внутреннего раскрепощения, начало через полчаса. Я и решила дождаться начала. Зашла в магазин через дорогу, в кафетерий – выпила чашку кофе, вернулась. Там какие-то бабушки пенсионерки, дедушка такого же возраста, еще какие-то люди невзрачные – должна признаться, что сейчас бы я с ними не стала бы ничего вместе делать. Потом еще несколько пришло людей – лет тридцать, тридцать пять, мужчины, женщины, и все по одному, друг друга видно, что не знают. Я вроде получаюсь младше всех, но я ж еще не знаю, что к чему.
Потом Марина появилась. Лицо знакомое, но сразу не узнала – потом только поняла, что видела ее в театре нашем. Подходит к каждому и спрашивает паспорт, дает бумажку подписать и раздает презервативы. И я только тогда поняла, что это будет…
Мой первый импульс был – бежать куда подальше. Но люди вроде как нормальные, Марина обаятельная… И я тогда подумала – а будь что будет, нечего терять… Конечно, в первый раз тот раскрепощения никакого не было. Какое там раскрепощение? Но лучше так, чем никогда вообще…
Виталий Ильенко:
Групповуха – это была удачная фишка, хороший пиаровский ход. По городу пошли слухи, и народ повалил. Я тогда работал в «Губернских ведомостях», сам не писал про это, но парень, который писал, был мой хороший друг – то есть я в курсе истории с самого начала. Они раскрутились, снимали уже спортзал под свои «сессии», потом вдруг резко их прекратили. Почему? Есть разные версии. Кто-то считает, что менты наехали, но я не думаю. С ними тогда можно было договориться легко, за очень разумные деньги. Тем более, это не притон, не проституция, не наркотики – денег вообще никто не платит, «некоммерческий уровень», так сказать. Однозначно, это было его собственное решение, он понял, что идея свое дело сделала – и надо двигаться дальше. А если дальше на этом заморачиваться, то все может, на фиг, выйти из-под контроля, превратиться в один сплошной бордель. Не думаю, что он этого хотел.
Групповуха прекратилась примерно весной девяносто пятого года, я это хорошо помню. Некоторые, мягко говоря, сожалели, но недолго… Потом, обрати внимание, какое-то время центр существовал ни шатко ни валко. И только когда появились криминальные деньги да и поддержка губернатора – вот тогда пошло-поехало: реклама в областных газетах, афиши, Дома культуры…
Инна:
Детали вам рассказывать не буду. Скажу, что на такие сессии потом ходила регулярно – когда уже по городу ходили слухи, когда в квартире стало тесно, и спортзал снимали. Тогда уже – да, это было настоящее раскрепощение. Барьеров никаких, свобода полная… Такое ощущение… Нет, я не говорю, что это вот – единственный и самый лучший способ достичь свободы… Но мне помогло – и хорошо, я рада.
Конечно, были негативные моменты – старухи, сиськами трясущие, в белье своем пятидесятых годов, залатанном в ста местах. Они ж не к старикам своим вязались, с тех взять нечего, а к тем, кто помоложе… Но в той бумажке, что подписывали, было сказано все четко: все делается только лишь по обоюдному согласию. И точно так же было, когда начали уроды всякие ходить, шпана. Им до свободы и раскрепощения дела не было, им главное – бесплатный секс. Они его и получали, если не наглели сильно. Я еще боялась, что из моего района кто-нибудь припрется и меня узнает…
Наверно, месяца четыре я у них бывала… Почему бросила ходить? Больше не было необходимости. Все эти «групповушные» дела – объективно, это все же аномалия. Секс – дело более интимное, где должны быть только двое. И я уже тогда все, что мне надо, узнала. Научилась – чисто интуитивно – себя показать, кому надо, конечно, – и сама знакомилась, с кем хотела.
А они эту лавочку скоро прикрыли. Говорят, менты наехали или что-то подобное, но я уже даже и не интересовалась. У меня своя жизнь шла полным ходом. Как и сейчас, впрочем.
Иван Хватов, бизнесмен:
Я, короче, всю жизнь – в нашем районе. Здесь с пацанами в школу ходили, потом кто в хабзу пошел, кто еще куда… Я тогда и не знал – был у нас кто на районе крутой или нет… Были, само собой, мужики – оттянули по две ходки или, там, по три… В одном моем подъезде таких несколько было, но мы их на хую видели. Мы всегда своими пацанами, своей компанией… Когда стали ходить за район, были там основные – пацаны лет по восемнадцать – девятнадцать… Но потом они все куда-то делись – кого в армию забрали, кто на зону сел по хулиганке… Короче, когда школу закончили, когда вся эта началась торговля, ларьки, магазины коммерческие стали открывать, и хуе-мое, и тэ дэ и тэ пэ, к нам никто не подкатил и не сказал – типа, короче, мы основные, а вы – сосунки… А мы и были еще, на хуй, сосунки – кто десять классов закончил, кто в хабзе на третьем курсе… Мы собрались, по типу, и добазарились конкретно, что будем делать и как.
Ознакомительная версия.
