Ознакомительная версия.
А успехи были грандиозными. При правильном подходе, в результате длительных тренировок и профессиональной помощи, подруги выглядели так, что было невозможно отвести взгляд. И невольно появлялся вопрос: это какие же деньжищи-то надо иметь…
Ирина хорошо чувствовала себя в своем теле, высоком, гибком, уверенном в своих движениях. Она любила платья и шарфики, ей нравилось наряжаться и украшать себя, но девушке никогда не хотелось стать кем-то другим. И на то, сколько именно мужских особей сегодня упало в обморок от восторга при ее появлении, ей тоже было наплевать.
Мама всегда говорит, что это как попытка подсунуть фальшивку на заправочной станции. Со временем все равно все проявится, как ни выделывайся.
Итак, Ивану Чемезову понравилась именно она, усталая, не спавшая три ночи, потерявшаяся среди запутанных, черт знает как составленных улиц. То и дело хотелось крикнуть: ну кто так строит?! Понравились ее каштановые волосы, ее руки – вот сколько раз он выписывал карандашом ее кисти, пальцы – уже без кольца с аметистом – подарок Саши. Саша, Саша… Нет, нельзя думать. Ни о чем, в особенности о нем.
Радовало одно: интерес художника, каким бы сильным он ни был, носил исключительно профессиональный характер. Это было видно по рисункам и по тому, сколько их было – Иван рисовал ее несколько часов, не меньше. Пока она дрыхла! Наконец-то ей хоть немного повезло. Этого Ивана ей словно судьба послала.
Ирина сонно огляделась и потянулась руками вверх. Ноги уже не так гудели, и в целом она чувствовала себя намного, намного лучше. Ирина бросила взгляд на «Завалинку». Хорошая работа. Добрая и полная света. Из-за двери снова стали доноситься чьи-то голоса. Ирина подцепила с пола шпильки и направилась на звуки.
– О, вы проснулись! А у нас тут мастер-класс. А у вас? Говорю стихами, что, впрочем, со мной часто случается. – Иван улыбался своей широкой, открытой улыбкой, разглядывая Ирину, возникшую в дверях его кухни. Вокруг него, за огромным круглым столом, теснились студенты.
Разномастная группа и по возрастам, и по манере держаться. Кто-то держался уверенно, как у себя дома, – явно был тут не впервые. Другие нервничали, покусывали карандаши. Женщин больше, чем мужчин. Места явно не хватало, кухня не была предназначена для таких больших мастер-классов. Ирина тут же почувствовала себя неловко: терракотовое платье помятое, несвежее, зубы нечищеные. Ужас! А тут незнакомые люди. Меньше всего она хотела причинять кому-либо какие-либо неудобства.
– Почему вы меня не разбудили? – возмутилась она. – Вам же неудобно тут работать. Вам нужна студия!
– Отчего же, нам вполне удобно, да, отроки? – Иван обратился к «отрокам», младшему из которых было, наверное, лет двадцать, не меньше. А старший, пожалуй, был даже старше Ивана. Ирина невольно улыбнулась, когда «дети» все наперебой закивали и принялись уверять Ирину, что чувство локтя даже добавляет интенсивности и чувства в их работу.
– Врете, как Троцкий, – фыркнула Ирина.
– Ничего подобного, если бы видели себя вчера, вы бы меня поняли! – заявил Иван и сложил руки на груди.
Ирина нахмурилась:
– Что вы имеете в виду? Что это со мной не так?
– Да вы просто ужасно выглядели! – продолжал этот белобрысый нахал. – Вам просто необходимо было проспаться.
– Проспаться? – фыркнула Ирина и тоже сложила руки на груди. – На себя-то смотрели?
– Да-да, проспаться.
– Это звучит так, словно я весь вечер пила вашу медовуху, а ведь вы мне ее и попробовать не дали. Я выгляжу ужасно!
– Выглядели! Как будто на десять лет старше. А морщины! Просто ужасные. Любому стало бы понятно, что, если вы не выспитесь, это приведет к…
– На десять лет старше, чем кто? – гаркнула Ира, возмущению которой не было предела. – Вы же понятия не имеете, сколько мне лет!
– Старше, чем сейчас, – невинно заметил Иван, улыбаясь. Ох уж эта улыбка… – Вот сейчас вы прекрасны как майская роза. Не так ли, дети?
Его великовозрастные «дети» вразнобой забубнили что-то неразборчивое, снова заставив Иру покраснеть. Она ненавидела быть в центре внимания. Всегда старалась держаться больше в тени. А тут буквально возмущению нет предела. Бессовестный он, этот Чемезов.
– Идите-ка вы все в мастерскую, пока я не швырнула в вас чем-то тяжелым! – проворчала Ирина. – И никаких больше разговоров о том, как я выгляжу.
– Ох ты, как сурово! – усмехнулся Иван. – Все слышали, что приказала принцесса? Исполнять, и побыстрее. Разговорчики в строю!
– А я могу всем сделать чаю, если вы мне напомните, где у вас тут что, – бросила Ира, смеясь тому, с какой поспешностью студенты понеслись в просторное солнечное помещение, которое она так бессовестно заняла. Иван задержался, внимательно рассматривая лицо Ирины.
– Не надо чаю, Ирина. Серьезно, как вы выспались? – спросил он наконец. – Я сам вот никогда не сплю в чужих местах, ворочаюсь постоянно… Я хотел вам предложить перелечь на кровать, но решил не будить. Вы, кажется, очень сильно устали. Просто на этом кресле спать невозможно, там у меня постоянно выворачивается шея. Впрочем, мне на нем просто тесно.
– Странным образом, я отлично выспалась, – мягко перебила его Ирина. Кажется, он чувствовал себя не в своей тарелке и поэтому заполнял неудобство любыми словами, подворачивающимися под руку. Только теперь она задумалась о том, где же спал сам Иван. Он сменил рубаху на куда более соответствующую погоде футболку и шорты и выглядел теперь значительно моложе, не старше тридцати. А светлые волосы были все так же растрепаны. Он что, вообще не причесывается? Хотя весь его облик смотрелся вполне гармонично. Даже пятна от краски на руках. Лицо у него доброе, открытое. Редкость.
– Давайте-ка я выдам вам что-нибудь из моих закромов, – с деловым видом кивнул Иван. – У меня тут всегда есть некоторое количество зубных щеток. Может быть, вы примете душ и присоединитесь к моей команде?
– Душ? – вытаращилась Ирина, моментально покраснев и насторожившись. Хотя сама идея попасть под теплые струи воды, смыть с себя дорожную пыль была гипнотизирующе прекрасной. – Нет-нет, не надо.
– Интересно, почему же это?
– Не знаю. Это уже за гранью.
– Чего? Приличий? – Чемезов фыркнул так, словно приличия были чем-то, по его мнению, совершенно неприличным. – Впрочем, как хотите. В ванной есть все нужное, вы могли бы сменить ваше прекрасное одеяние и…
– Сменить одеяние? – еще больше оторопела Ирина. Может быть, она все же ошиблась относительно «профессиональных» намерений этого симпатичного товарища с открытой улыбкой? В конце концов, она же ничего не знает о нем, а он о ней.
– Я не думаю, что вы хотите запачкать ваше прекрасное терракотовое платье. Да и в туфлях на шпильках нельзя ходить вечно.
– Запачкать? – как попугай, повторила Ира, прикидывая, успеет ли она добежать до двери, прежде чем этот маньяк ее остановит. Иван же в это время с недоумением смотрел на Ирину.
– Ну да, запачкать краской. У нас же мастер-класс. Вы когда-нибудь работали маслом? Заляпаете – потом не отстираете. Ну, и растворитель тоже.
– Вы всерьез хотите, чтобы я рисовала? – дошло наконец до Иры.
– Господи, ну не полы же мыть! – всплеснул руками художник. – Я же вам еще вчера предлагал, помните?
– Действительно, – протянула Ирина, смутно припоминая вчерашний разговор. Вчера она была совсем не в себе, и все, что происходило, казалось ей каким-то кошмарным сном наяву. Теперь, после пятнадцати часов беззаботного сна, все вчерашнее казалось далеким прошлым. Такое иногда бывает, сознание пытается отодвинуть подальше какие-то отдельные моменты жизни, словно скрыть их, забросать ворохом других ощущений и воспоминаний. – Но я не умею рисовать. Я помню, что тоже это говорила.
– Да, говорили, – усмехнулся Иван. – Идите в ванну, и без разговоров. Никто из нас не умеет рисовать, но, поверьте, это не имеет никакого значения. Помалюем просто так.
Конечно, Иван покривил против истины, заявляя такое. Мастер-классы, которые он проводил в мастерской по договору с художественной академией, пользовались огромной популярностью, и все, кто приходил на них, так или иначе умели рисовать. Но и Ирина тоже немного слукавила, говоря, что совсем не рисует. В детстве, как и все дети, наверное, она очень любила рисовать, но это было давно, Ира даже забыла, когда в последний раз рисовала что-то, если, конечно, не считать узоры на краях салфеток, которые она выводила, скучая в ожидании кого-нибудь. Саши, например. Пунктуальность никогда не была его сильной чертой, но Ирина старалась не обижаться. Разве можно таить обиду на тех, кого любишь?
Ирина зашла в ванную комнату, огляделась и не смогла сдержать улыбки. Да уж, доказательства были прямо перед ее глазами. Конечно, у художника имелся план «А» в отношении девушки в терракотовом, и как он ни старался, скрыть этого не мог. Новенькая, только что распечатанная зубная щетка стояла в граненом стаканчике около раковины, на стульчике около душевой кабины лежало аккуратно свернутое полотенце, рядом стояли шампунь, гель для душа и даже бальзам для волос. На стиральной машине стояли пачка стирального порошка, открытая, конечно, а рядом стопкой лежали футболки, юбки неизвестного происхождения, вполне заношенные, но чистые, а также шорты и пара узеньких клетчатых штанов, больше похожих на пижаму.
Ознакомительная версия.
