Беру Егора за руку, и мы идём к фруктовой палатке, где я покупаю мандарины.
– Почему ты не отвечал на мои звонки, сын?
Егор смущённо отводит взгляд в сторону:
– Ну-у-у, давай не будем об этом. Всё ж нормально, пап.
– Договорились.
Я не давлю. Так мне посоветовала классный руководитель моего сына. Загнанный в очередной психологический тупик, я позвонил ей из Ёбурга и попросил корректно так поинтересоваться у моего ребёнка: в чём, собственно, дело, почему он сбрасывает мои звонки и не звонит мне? К моему величайшему удивлению, она поговорила с ним. Слова Егора были ретранслированы так: «Мама одна, и я за маму».
– Не говорите о ней, – посоветовала она мне, – ничего плохого сыну.
Странно, ведь я и не говорил ему о ней ничего. Разве что про адвокатшу.
Но я не стал думать об этом, я сказал ей – хорошо. И себе сказал то же самое.
– …Егор, я час посплю, ладно?
– Нет! – твёрдо отвечает сын. – Мы давно не виделись, и мы будем играть.
– Всего час! Папа болеет, и папе плохо!
– Ну-у ладно…
Мы заходим в квартиру, я передаю его в руки деда, а сам ложусь на диван. Надо мной на стене висит карта маленького гения. Когда-то я подарил её Егору, и он, болтая ногами, порвал её край.
Чёрт с ним. С этим краем.
Я пытаюсь заснуть, и у меня не получается. Локаторы обращены на кухню. Егор беседует с моим отцом. До меня долетают обрывки фраз.
– А! Я тоже разведусь! – заявляет Егор.
К чему это сказано, непонятно, но я улыбаюсь.
Кто бы, мать её фашистскую, ни старался, не разорвать ей эту связь.
Кстати, а почему – ей? – спрашиваю себя я.
И проваливаюсь в недолгий сон.
У ЦДХ полно народа. Москвичи и гости столицы желают приобщиться к ярмарке интеллектуальной литературы «Нон-фикшн». Очередь в кассу вызывает оторопь.
Егор возмущён:
– Как это так? Артист выступает, а ему ещё и билет покупать? Однако!
Для Егора предстоящее действо – артистическое. Я буду представлять свою книгу, выступать, значит, я – артист.
Взрослому – триста, ребёнку – бесплатно. Спасибо и на этом.
Мы покупаем билет, преодолеваем кордоны, сдаём одежду в гардероб и, быстро поднявшись по лестнице, находим нужное помещение. То самое, где должен проходить питчинг. Заходим, там я сталкиваюсь лоб в лоб с красивой девушкой в очках. Свитер с горлышком и полоски на нём. Я узнаю её. Это Александра Гусарова, та самая – моя френд по «Фейсбуку». У меня великолепная зрительная память.
– Здравствуйте, Александра! Я – Андрей Ветров, мы с вами дружим на «Фейсбуке».
Саша рассматривает меня секунды три.
– Ах да. Я сразу и не узнала. Плохо вижу просто.
Не знаю почему, но я рад этому внезапному знакомству. Может, потому, что мне нравится переводить виртуальные отношения в реальные, а может… Я рад смене визуального женского ряда? Не знаю. Но настроение у меня прекрасное.
– Это – Егор, мой сын. Тоже писатель и поэт.
Егор с готовностью рассказывает стихотворение собственного сочинения, и Саша говорит:
– Молодец, Егор.
Спокойно. Без всяких фальшивых: ах, какой талантливый мальчик! Без криков и аплодисментов. Мне это нравится.
Саша достаёт из рюкзака бутылку пепси-колы и отпивает из неё, опасливо озираясь по сторонам. Я улавливаю запах коньяка.
Любитель пепси Егор смотрит на бутылку завистливо.
Я спрашиваю, какая книжка у Саши, она отвечает: про секту. Я восхищён. Когда-то я тоже написал о секте роман детективного плана, но посчитал его слабым и давно уже о нём не вспоминаю.
Вбегает Лиза Зорина, приветствует нас и говорит, что скоро всё начнётся. Мы рассаживаемся. Всего в зале человек тридцать. Неужели все тридцать – наши конкуренты?
Напротив нас стоит длинный стол. За ним сидят: девонька, симпатичный дяденька с бородкой и лысый мужчина в шарфе. Лиза стоит рядом с микрофоном. Она бойко начинает мероприятие, представляет троицу. Лысый мужчина – гендиректор издательства, где работает Лиза. Он берёт микрофон и объясняет, что такое питчинг.
Ваша задача – продать своё произведение, заинтересовать покупателя, что именно ваша книга… Ах ты боже мой. Меня ещё на радио настораживали эти рекламные штучки.
– Две минуты! – предупреждает генеральный директор. – Только две минуты!
Время пошло.
Первый, второй. Не конкуренты.
Третьей или четвёртой приглашают Сашу. Она подходит к столу, достаёт айфон и начинает читать. Спокойно, но не монотонно, с достоинством. Укладывается в хронометраж.
Я её хвалю.
Следом выходит длинный тип в сопровождении девушки с ноутбуком.
– Дорогие друзья! – голосит длинный. – Прямо сейчас я вам расскажу о книге, которая называется… Началось всё дело вот так…
Девочка нажимает кнопку на ноутбуке, играет музыка.
– А следом за этим произошло вот что…
Новый трек.
В зале наблюдается оживление. Егор ржёт. О чём книга – непонятно, но шоу уровня «в наш сельский клуб приехали артисты из райцентра» дано. Генеральный директор улыбается. Мы тоже.
– Время! Время! – угрожающе произносит Лиза.
Но длинный не унимается. Лиза, девушка роста невысокого, пытается забрать у него микрофон, но тот скачет вдоль стола горным козлом, подпрыгивая, высоко задирая руку с микрофоном. Гендиректор издательства уже не улыбается.
– Чтобы больше такого не повторялось, – сурово предупреждает Лиза.
Егор продолжает хохотать, фиксируя происходящее на айфон.
Вскоре выхожу я. У меня нет айфона. У меня бумажка с текстом, который выучен в общем-то наизусть. Бойко, эпизодически весело, зачитываю свой спич. Укладываюсь, хоть пару раз были и паузы. Читайте, люди, мою книгу.
– Ментовская система отвратительна, – говорю я, – но именно там куются настоящие люди. В зале сидит мой сын, он подтвердит!
Егор, согласно отрепетированному сценарию, поднимается и решительно заявляет:
– Да!
Аплодисменты.
После меня выступают человек семь. Питчинг окончен.
Участников благодарят, обещают, что с победителями свяжутся.
Звёзды расходятся по домам. Я предлагаю Саше пойти с нами в пиццерию, но она скромно отказывается, и мы прощаемся.
Жаль, думаю я, мы бы неплохо посидели.
Ветер, ноябрьский ветер шевелит мои волосы. Егор – вприпрыжку рядом.
– Кто тебе понравился больше всех?
– Ты, тётя Саша и тот чувак… длинный…
Темнота кругом, мы движемся от Крымского моста в сторону метро «Октябрьская». Хитро подмигивает нам, двум смешным парням, своими огнями Москва. Как же люблю я тебя, милая моя девочка.
– Завтра в классе расскажу, что тебе дали народного артиста, – заявляет Егор.
Два дня – это немного. Но я считаю, что они проведены продуктивно, с пользой. Последние минут пять перед расставанием – плохие, грустные минуты. Держу себя в руках. Отец мой суетится.
– Заберёшь хомяка? – спрашивает он у Егора.
– Конечно! – радостно отвечает Егор.
Хомяк ненастоящий, игрушечный хомяк. В него встроен диктофон с воспроизводителем. Ты скажешь: «Эй, мать твою фашистскую» – и он смешным писклявым голосом повторит это.
– Гантели?
Гантельки маленькие, килограмм веса в каждой, Ирина не забрала их во время своего отступления в другую квартиру.
– Возьму обязательно! Я буду заниматься! Я хочу стать сильным!
Гантели укладываются в школьный ранец. Звонит мой телефон.
Это таксист. Чтобы больше времени провести с сыном, я решил не болтаться по электричкам и метро, доехать по сокращённой схеме. При нормальном раскладе от Жуковского до Домодедова ехать минут пятьдесят.
Я обнимаю отца и сына.
– Встретимся в Тамбове на Новый год!
Егор неуверенно отвечает «да». Глаза его чуть увлажнились, но он, потомок донских казаков, тоже держит себя в руках.
…Перед тем как сесть в такси, я поднимаю голову. Мой сын открывает окно и кричит:
– Анархия – мать порядка!
Вскидываю руку вверх, вытягивая указательный палец и мизинец, показываю «козу».
Таксист – мой старый знакомый. Его зовут Николай. Человек, не до конца посвящённый в подробности моей личной жизни, он и не знает, что я здесь полгода как не живу.
– Опять в командировку? – спрашивает таксист.
С юмором, барон, с юмором!
Пытаюсь. Пытаюсь относиться с юмором. Пусть это старый мой приёмчик, но другого я и не придумал.
Мы сидим в ресторане «Своя компания». Заведение сетевое, красные диваны, полочки с книгами. Лера и Алёна изучают меню. Не менее пристально меню изучает Алексей.
Алёна и Алексей – молодая пара, Лерины друзья. Алексей работает в одной богадельне со мной, Алёна – коллега Леры. Всё симметрично, так сказать. Первый раз они были представлены мне прошлым летом, когда я прилетел в Ёбург спустя месяц после своей командировки. Мы встретились в лесном массиве для отдыха граждан. Беседка, домик, мангал.
Я не обратил тогда на них какого-либо пристального внимания, ибо был поглощён Лерой, ничего меня больше не интересовало.
