Ознакомительная версия.
– Да брось, маменькин сынок, это же ты!
– Вот он, – Ашот указал на потемневшего от страха жгучего брюнета.
– Ладно, держите этого метателя, чтоб не убежал, мы с ним еще должны поработать.
Потрепанных и дрожащих хулиганов вытолкали на улицу и загнали за магазин. Парни так громко скулили и умоляли их отпустить, что возле нас начали задерживаться прохожие.
– Не видите, оперотряд работает! – отгоняли мы любопытствующих. – Проходите, не стойте!
Люди быстро уходили, только один пожилой мужчина осмелился несколько раз обратиться к нам:
– Ребята, они же молодые, ваши ровесники, не надо их калечить, хватит…
– А ты, хорек, – процедил сквозь зубы Айк, взрослый парень, недавно демобилизовавшийся из армии, – где был, когда они терроризировали всю улицу? Иди, папаша, твоя тетя тебя ждет. А то вдруг я рассержусь!
Рафа и Георгий обрабатывали плачущего Жоко. Взяв мужчину за руки и ноги, они с размаху ударили его о стену. Судя по всему, эту операцию они повторяли уже не в первый раз.
Метрах в десяти от них стояла Мари с искаженным от страха лицом. Увидев, что я вышел из магазина, она кинулась ко мне:
– Пожалуйста, отпустите его, он больше не будет! Давид, помоги, они убивают Жоко, он умрет… Достаточно, он свое получил… Больше не посмеет…
– Все, ребята, хватит! Кто-нибудь, принесите воды, паразит притворяется мертвым.
На Жоко опрокинули два ведра воды и с трудом привели в чувство. Рядом Рафа и еще пять-шесть парней из отряда «воспитывали» его дружков, но без особого рвения.
– Жоко, мой мальчик, ты пришел в себя? Молодец, умный сукин сын, – с притворной ласковостью протянул Георгий. – Ты знаешь, кто мы?
Одним глазом (другой полностью превратился в кровоподтек) Жоко уставился на меня:
– Вот этот ударил меня первым… Ара [7] , почему ты так? Вах, мама-джан… – он выплюнул выбитые зубы, – за что, вашу мать, за что вы со мной так, кто вы такие?
– Жоко, – вступил я в разговор, – ты плохо воспитан! Ни за что обругал меня матерными словами…
– Ара, ты что как педик говоришь!.. Ты не мужик, ты мусор, мент…
– Нет, Жоко, я еще не мент, я начальник оперотряда дружины.
– Что я вам сделал? Почему ты меня убиваешь?
– Сейчас объясню. Знаешь вон ту девушку? Мари, подойди ближе!
Мари неуверенно приблизилась. Ее трясло.
– Да, знаю, она моя соседка.
– Жоко, разве соседке угрожают ножом, а потом пистолетом? Разве это по-соседски – обещать изуродовать лицо, отрезать нос, правый или левый сосок и говорить, что один патрон на выбор предназначен правому глазу ее отца?
– Начальник, врет она, я пошутил, а пистолета у меня вообще нет!
Сильный удар ногой по ребрам на время лишил Жоко возможности говорить.
Передо мной лежало, все в грязи и крови, жалкое дрожащее существо, уже плохо понимающее, что с ним происходит. «Боже мой, как быстро человек может превратиться в корчащееся от боли животное, которым движет только инстинкт выживания, – подумал я. – Не дай бог когда-либо оказаться на его месте…»
– Умираю… – хрипел Жоко, изо рта у него текла кровь. – Прошу, вызовите скорую…
Мари, бледная от ужаса, смотрела на все это широко раскрытыми глазами. Я почувствовал, что еще чуть-чуть – и она больше не сможет сдерживаться, начнется истерика.
– Георгий, проводи Мари домой, сейчас мы с Жоко разберемся. Ребята, еще воды. Эй, пацаны, где эта крыса держит пистолет?
Избитые, напуганные дружки Жоко тупо смотрели друг на друга.
– Черныш, ты еще жив, начнем с тебя! – я ткнул пальцем в брюнета, швырнувшего в нас бутылку в магазине.
– Дядя-джан, пистолет видел, но где он его держит, я не знаю!
– Ладно, а ты что скажешь, паразит? – повернулся я к другому. – Хватит реветь, ты же не девственница, только что лишенная предмета своей гордости!
– Я тоже видел, но не знаю, где…
– Эй, сукин сын, – Рафа снова обратил внимание на Жоко, – все слышал? Видишь ремень? Я тебя сейчас повешу вон на том дереве!
Жоко не отвечал, только глухо стонал и плакал. От него шел жуткий запах мочи и кала. По-видимому, он был уже не в состоянии контролировать свой организм. Дотрагиваться до него было противно.
В это время подоспела помощь из штаба – оттуда на мотоцикле с коляской приехали сразу пять человек. Один из нас уже давно ждал ребят на троллейбусной остановке, чтобы проводить их к месту разбирательства. Мы опасались, что на помощь нашим противникам прибегут родственники из ближайших домов – тогда серьезной драки было бы не избежать.
Посовещавшись, мы решили пойти домой к Жоко с двумя его приятелями, которые еще были способны передвигаться, хотя и не без нашей помощи. Жоко оставили лежать на земле, велели продавщице вызвать скорую и – кто на мотоцикле, кто пешком – направились к его дому.
* * *
Семья Жоко занимала две маленькие полуподвальные комнаты в обшарпанном трехэтажном строении, похожем на барак или временное общежитие. Первым вошел я с Чернышом.
– Тетя Ануш, – начал Черныш, – Жоко велел отдать пистолет его другу. Может прийти милиция, надо спрятать в другом месте.
Передо мною в центре неубранной, тускло освещенной комнаты стояла неряшливо одетая опустившаяся женщина неопределенного возраста. Похоже, до нашего прихода она пила чай и смотрела телевизор с крошечным экраном.
– Я этого парня раньше не видела… и что-то он не похож на друга Жоко! А где он сам?
– Тетенька, или отдайте пистолет, или мы обыщем дом и сами все найдем, тогда получите срок за хранение, – сказал я.
Из соседней комнаты вышла сестра Жоко. Ребята говорили, что она сидит дома, нигде не работает, занимается проституцией, в основном с водителями-дальнобойщиками. Отец Жоко несколько лет назад умер в тюрьме от чахотки.
– Я знаю, где пистолет. Возьмите и убирайтесь.
Она подошла к шкафу и стала перебирать лежащие там старые школьные учебники. Один из наших ребят отстранил ее, вышвырнул все книги на пол и нашел завернутый в грязную тряпку пистолет.
– Отдай ствол, мусор! – неожиданно закричала девушка и попыталась выхватить оружие из рук парня. Сильный боковой удар свалил ее на пол, и пистолет перешел к Рафе.
– Да он не заряжен! Сука, хотела испугать нас? А вот сейчас я его зарядил, и ты, грязная шлюха, получишь пулю в пасть! Этих вонючих крыс надо всех перестрелять!
Рафа начал дрожать. Я понял, что приступ неконтролируемой ярости уже на подходе: все кровавые драки у моего друга начинались именно так.
– Рафа, дай пистолет, потом я тебе его верну! Пошли ребята, у нас дела.
Мы с трудом успокоили Рафаэля и вышли, оставив в доме плачущих женщин. Мне было жаль этих несчастных обозленных людей, ненавидящих нас, чужаков. Да и было за что – ведь вместо помощи мы принесли им новые унижения и горе.
Угрюмо, без того оживления, которое обычно охватывало нас после удачной операции, мы брели по улице. Дойдя до магазина, узнали, что Жоко увезла скорая и он жив. Вот кого я бы жалеть не стал. Сплошное несчастье для близких, да и жизнь наверняка закончит на тюремных нарах, как его папаша. Но сколько еще страданий он принесет людям…
Мы остановились возле троллейбусной остановки.
– М-да, Давид, ну и бузу же ты поднял за свою парижскую куклу, – со вздохом произнес Рафа. – Только все равно она с тобой не ляжет, такие знают только один вариант – замуж. Кто ты для нее? Они все хотят обратно в Париж, а ты живи здесь с говнюками и радуйся, что сам не такой. Тебе повезло, родился в нормальной семье, не урод и не дебил, еще и девушки тебя любят.
Его слова до глубины души задели меня. Я понимал, что в них много правды, и еле сдерживал слезы. Что я делаю? Чего я хочу? Совсем озверел, готов ломать, крушить, убивать любого, кто коснется этой девушки. В своем ли я уме?
– Подумай, парень, ты влюблен, как артист оперетты, – продолжал мой друг. – Что с тобой происходит? У нее своя жизнь, у тебя – своя. Встретились на миг на жизненном пути. Ты слышишь, брат? Соберись, возьми себя в руки, не то попадешь в беду…
Подъехал мотоцикл, Рафа уехал на нем, а мы с остальными ребятами погрузились в троллейбус и отправились кто куда – большинству надо было в общежитие. В центре города я попрощался с ними, вышел, поймал такси и поехал к дому Мари. Попросил водителя подождать, пообещав быстро вернуться. У Мари горел свет только в одной, дальней комнате. Хотя было еще не поздно, все вокруг показалось мне вымершим. «Интересно, что делает Мари? Может, даже забыла, что происходило час назад. Может, она безразлична ко мне, и для нее было важно только освободиться от назойливого дебила. А вдруг тот выйдет из больницы и убьет Мари? Сожжет ее дом? Да нет, Жоко еще месяц-два, если не больше, пролежит в больнице. После такого “массажа” он даже мышку не осмелится обидеть, духу не хватит. А если бы я оказался в таком положении, под безжалостными ударами десятка людей, готовых за неосторожное слово покалечить или даже убить? Ну нет, у каждого своя судьба, и Жоко свою заслужил… Конечно, он все это заслужил. Так долго терзал бедную девушку, угрожал ножом и пистолетом! Кто бы еще помог Мари? Милиция? Смешно. В лучшем случае поговорили бы с Жоко в очередной раз, составили бы протокол или взяли расписку, что он больше не будет беспокоить соседку. Тот еще больше уверился бы в своей безнаказанности, стал бы безобразничать еще сильнее…» Все эти мысли водоворотом крутились в моей голове, пока я стоял перед домом Мари и смотрел в ее затемненные окна.
Ознакомительная версия.
