Вот и сегодня, собрав лукошко колосовиков и подберезовиков, он осторожно занял свою позицию, приготовившись к встрече с пернатыми друзьями. Через несколько минут появился выводок подросших перепелок, в котором их мать можно было узнать только по месту ее расположения – впереди стайки. Птицы живым ручейком приближались к Николке, но вдруг вспорхнули и, перелетев на другой конец полянки, скрылись в лесу. Николка не сразу понял, что произошло, но затем услышал грохот со стороны проселочной дороги. Пробравшись к месту шума, он увидел отъезжающую в направлении овощехранилища грузовую машину, а на месте ее остановки груду развалившейся мебели. Подойдя ближе, он, к своему удивлению и радости, обнаружил, что из поломанного шкафа вывалилось много красивой мужской одежды. Такую Николка видел только в фильмах, которые смотрел в деревенском клубе. Не мешкая ни секунды, он стянул с себя узкие подростковые брюки и залатанную рубаху и стал облачаться.
Баба Фрося работала в огородике, с тревогой прислушиваясь к слабо доносившейся артиллерийской канонаде. Фронт неумолимо приближался к городу. Жители Волковой деревни, собравшиеся к отъезду, пытались продать то, что не могли взять с собой, за бесценок, чаще всего за любые продукты, но остающиеся в деревне не покупали, так как и сами готовились к скорому отъезду. Однако пустующих домов в деревне не было, так как в освобождаемом жилье всегда ночевали военнослужащие, находящиеся на марше перед отправкой на фронт. Деревенскую школу переоборудовали под госпиталь, который уже начал принимать первых тяжелораненых. Ефросинья Александровна, с трудом разогнув поясницу, стала высматривать Николку, который с утра пошел собирать грибы в ближайшем леске. Обычно к обеду внук возвращался, поэтому старая женщина, обеспокоенная его задержкой, отложив дела в огороде, пошла ему навстречу. Пройдя пятьсот метров, она увидела какого-то молодого человека, который на дороге к колхозному овощехранилищу ковырялся в груде сваленной мебели. Она хотела обойти незнакомца, но, приглядевшись, узнала в нем своего Николку.
– Ты ли это? – удивилась старушка разительной перемене в облике внука.
В новой одежде ее внук выглядел как совершенно нормальный молодой человек.
– Николка жених, – осматривая себя в остатки венецианского зеркала Христофорова, неожиданно произнес он.
Баба Фрося удивилась: внук впервые проговорил то, чего, по его душевному заболеванию, ждать не приходилось.
– Так, может, теперь и невесту подыщем? – поинтересовалась с надеждой на просветление разума внука бабушка.
– Фроська, тебе зачем невеста? Ты же бабка! – ответил Николка, в очередной раз разочаровав Ефросинью Александровну.
– Ладно, снимай все это, пока никто не видел. – Баба Фрося даже в уме не держала, чтобы что-то взять из чужого богатства.
– Нет! – заартачился внук. – Мне перепелки, птички Божьи, все это подарили.
«Может, и впрямь взять? Что-то на рынке можно будет продать или обменять на продукты», – подумала женщина.
– Ну ладно, согласна, только ты сейчас переоденься, а то в деревне увидят и все отберут, – схитрила баба Фрося, и Николка, испугавшись, послушался.
Собрав содержимое вещевого шкафа в большое покрывало и увязав все в узел, они через огороды вернулись в избу. Перекусив с внуком картошкой в мундире с зеленым луком и кусочком хлеба, баба Фрося отправилась в сельсовет за продуктовыми карточками. Николка, как только бабушка вышла, опять облачился в новую одежду и отправился гулять по деревне. Дойдя до трамвайного кольца, уселся на скамейке и стал наблюдать за приезжающими из города людьми.
Анастасия пришла из университета как раз к обеду. На обед был рыбный суп из мороженой мойвы с небольшим количеством перловой крупы и порцией хлеба. Анна Ефимовна проявила чудеса кулинарии, сделав из этого набора на удивление вкусное первое блюдо. Андрей, а за ним и Вячеслав нарезали свою порцию хлеба на ровненькие узкие полоски, которые назвали солдатиками, и хвастались между собой, у кого их больше остается. Игру придумал для них дед Матвей, чтобы ребята не проглатывали хлеб сразу. Победил за обедом старший Вячеслав, у которого после супа оставалось три узеньких кусочка.
– Сегодня был у Христофорова, – стал рассказывать Анне Ефимовне, а заодно и всем домашним Матвей Порфириевич, – хотел папиросы забрать за костюм.
Анастасия при упоминании о Брониславе Петровиче внутренне сжалась.
– Прихожу, а у него беда страшная – всю квартиру лиходеи какие-то вынесли, даже мебель вывезли из квартиры.
– Что, вообще ничего не осталось?! – удивленно ахнула бабушка.
– Письменный стол остался, на кухне мебелишка кое-какая, а из гостиной и спальни все вывезли, даже одежду прихватили.
– Теперь он тебе не заплатит, – вздохнула Анна Ефимовна.
– Ну как можно так говорить, когда человек, считай, голый остался! – вступилась за Христофорова тетя Мария. И предположила, испепеляя Анастасию пронзительным взглядом: – Сам виноват, живет один, гостей к себе водит, вот, видимо, и навел кто.
– Нам о себе надо беспокоиться, – сменила тему бабушка. – Я слышала от женщин в очереди, что в Волковой деревне можно выменять на картошку какие-нибудь вещи. Не проехаться ли вам с Настей туда, попытать удачу?
– Неспокойно там, – возразил Петраков, – фронт близко подошел, не ровен час под обстрел попадут.
– Поэтому там и меняют охотней, – поддержала мать Мария.
– Ну съездите разок, пока не так опасно, – согласился Матвей Порфириевич.
Через полчаса семья собрала лишние вещи, кое-что из обуви, Анна Ефимовна отдала свой старый пуховый платок. Анастасия с теткой Марией отправились к трамвайной остановке маршрута, что останавливался на окраине города, в начале деревни.
– Послушай, Настя, а это не твои друзья навели на квартиру Бронислава Петровича? – как только вышли на улицу, без всяких обиняков спросила тетка.
– Какие друзья? – Анастасия больше всего боялась того, что ее отец узнает о ее встрече с Софьей Вайнштейн.
– Нечего овечкой прикидываться, я знаю, что ты была у Христофорова с профессорской дочкой и ее хахалем, – грубо вывела племянницу на чистую воду Мария.
– А откуда это известно? – удивилась информированности тети девушка.
– Бронислав Петрович мне рассказал, что последний раз у него в гостях была ты с подружкой по имени Софья. А уж кто такая Софья, я сразу догадалась, не так много у тебя подруг, которые бывали у нас в доме, – рассказала Мария.
– А больше Бронислав Петрович ничего не говорил? – разозлилась Анастасия, не понимая, почему тетка так заботится о неприятном типе.
– О чем ты? – насторожилась женщина.
– О его недостойном поведении! – выпалила в сердцах девушка.
– Что, он к тебе приставал? – изумилась тетя Мария.
– А с чего это вы с ним встречались? – вместо ответа задала вопрос Настя.
– Буду я еще перед соплячкой отчитываться! – раздраженно вырвалось у женщины. – Ты смотри за своим поведением, а то твои знакомые, и особенно дочка врага народа, всю нашу семью отправят туда, куда Макар телят не гонял.
После столь резкого разговора родственницы замолчали и до самой конечной остановки трамвая ехали, не проронив не слова.
Мария злилась на своего любовника за то, что тот заинтересовался этой девчонкой, да к тому же ее племянницей. Они с Христофоровым познакомились пять лет назад, когда оперный певец впервые пришел к Петракову-старшему, чтобы заказать пошив какой-то одежды. Мария была очарована талантливым и красивым молодым мужчиной с первого взгляда. Ее муж, инженер-взрывотехник, все время ездил в долгие служебные командировки – то на строительство плотин, то на работы по проходу горных тоннелей, поэтому бывал дома не больше трех месяцев в году. Видимо, поэтому у них в течение трех лет не было детей, к явному неудовольствию Анны Ефимовны. Бронислав Петрович еще не был известным оперным певцом, и ему польстило внимание молодой красивой женщины, и через пару встреч после театральных представлений они стали любовниками. Вскоре приехал и опять уехал ее муж, а уже через короткое время Мария поняла, что беременна. Кто являлся отцом ее будущего ребенка, было известно лишь ей одной, да и то она до конца не была уверена. Однако она поговорила с Брониславом, сказав ему, что ребенок его. Певец категорично заявил, что сейчас не готов что-либо менять в своей жизни, которая его полностью устраивает. Поэтому все осталось, как прежде, а после рождении Кати Мария подумала, что все закончилось. Однако она ошиблась, и отношения между любовниками возобновились. Именно сейчас, в военное лихолетье, Марии больше всего хотелось надежной опоры в лице близкого мужчины, и казалось, что Христофоров наконец готов начать совместную с ней жизнь. Поэтому ее очень расстроило ограбление любимого мужчины, так как теперь уже не могло быть и речи о проживании вместе, как заявил ей при последней встрече сам Бронислав…
