Ознакомительная версия.
– Вот, смотри… – наконец протянул он винтовку Барышеву. – Если нырнуть вправо, в сторону, через расселину… Здесь можно будет незаметно спуститься. Вон к тем камням, видишь? А там, за камнями, к валуну и переползём. Крюк, конечно, зато незаметнее будет. Как думаешь?
– Отличная идея! – командир взвода старший лейтенант Столяров моментально оценил предложение, с которым к нему обратились Лёха с Серёгой. – Значит, так, идём втроём. Быстро снимаем с себя всё лишнее: бронежилеты, каски… Попрыгали на месте… Журкин, куда ты со своей дурой, оставляй и винтовку тоже, на вот, автомат возьми… Вещмешки пустые не забудьте… Если что не так пойдет, сразу возвращаемся, взвод нас сверху прикроет…
Втроём и пошли: старший лейтенант первым, за ним Барышев, замыкал Журкин. По расселине спустились быстро. Узкая и местами даже глубокая расселина, проточенная за годы талой водой, стекающей с вершины, лишь через полсотни метров сходила на нет. Дальше надо было ползти, и пока не добрались до каменной россыпи, было жутковато. Слишком быстро началась для них война. Так быстро и лихо, что не успели ещё привыкнуть к ней пацаны. Оттого и старались по первости вжаться в землю, слиться с ней. И так вжимались, что казалось, будто сердце, готовое выпрыгнуть из груди, бьется прямо об эту сухую каменистую землю. Лишь у россыпи полегче стало, здесь и огляделись и дух перевели. Тут и обратил внимание Лёха на затейливый рисунок подошвы лейтенантских кроссовок, хотя до этого пару раз уже тыкался в них лбом.
«Кроссовки у взводного прикольные, – неожиданно подумал Барышев, – удобные, наверное. Как дембельнусь, куплю себе такие же», – решил он.
Пацаны – они и на войне пацаны, ведь когда, свернув к северной тропе, они ползли дальше, жёсткие спецназовские ботинки Барышева загребали пыль перед носом Журкина ничуть не хуже удобных кроссовок взводного.
– Расходимся, – перевернувшись на бок и оглядываясь, скомандовал старший лейтенант. – Один наверх, другой прямо, я вниз, к валуну, прикрываю вас. Как сходитесь, даёте мне знать.
– Я наверх, – быстро сказал Журкин и, не дожидаясь ответа, спешно пополз вверх по склону к разбросанным вдоль тропы телам убитых чеченцев.
Барышев понимающе кивнул и двинулся в свою сторону. Он начал с крайнего, с убитого Серёгой радиста. Тот лежал на спине с открытыми глазами и как-то неловко подогнутыми ногами. Обшарив карманы его разгрузочного жилета, Лёха вытащил из них три запасных магазина, две ручных гранаты, отсоединил обойму от так и не успевшего выстрелить автомата, который продолжал сжимать в руках убитый, и сунул всё это в вещмешок.
– Ну спасибо тебе… – тихо бросил он, повернулся было ползти к следующему, но что-то вернуло его. Помедлив какую-то секунду, он протянул руку, положил её на лицо убитого чеченца и медленно закрыл ему глаза. – Все под Богом ходим… – пробормотал он, словно оправдываясь.
Так и двигались они с Журкиным навстречу друг другу – переворачивая и обыскивая тела убитых, собирая боеприпасы. Трофеев оказалось даже больше, чем рассчитывали. Тридцать шесть автоматных магазинов, двадцать ручных гранат, четыре десятка гранат для подствольного гранатомёта, коробка с пулемётной лентой и просто две ленты, которыми был опоясан чеченский пулемётчик, заполнили вещмешки.
– Товарищ старший лейтенант… Товарищ старший лейтенант… – негромко звал Барышев взводного, который лежал сбоку валуна, напряжённо держа под прицелом зелёнку. – Готово, уходим.
И хоть уходили они не пустые (каждый полз к расселине с неудобным и тяжеловатым мешком с боеприпасами), обратно добрались гораздо быстрее. А может, это им так показалось…
– Отлично сработали! – майор Яшкин, ждавший их возвращения за старой кошарой на северной стороне, перебил доклад взводного о результатах рейда и кивнул головой в сторону Журкина и Барышева: – Пиши представление на бойцов своих к награде. Смекалистая парочка, – улыбнулся им Яшкин. – Свободны, ребята, – отпустил он солдат и обратился к Столярову: – Не обессудь, Валера, сейчас раскулачивать тебя буду. Ну да ты и сам всё понимаешь. По южному склону зелёнка почти вплотную подходит, оттуда и прут. Так что все гранаты, ленты и половину магазинов я у тебя забираю…
Большая часть отряда защищала высоту с юга. Яшкин вынужден был перегруппироваться в первые же полчаса боя, оставив прикрывать северную тропу лишь один взвод.
Словно в подтверждение его слов, на южной стороне отрывисто застучал ручной пулемёт спецназа и, как по команде, в ответ ударили очереди. Стреляли ожесточённо и со всех сторон сразу.
– Началось… – спокойно сказал Яшкин. – Всё, мы ушли на юг, держитесь здесь.
Дождавшись, пока Столяров спешно отберёт из мешков свою половину автоматных магазинов, начальник разведки с двумя бойцами подхватили мешки и, пригнувшись, побежали вслед за командиром.
Северная тропа хотя и самая короткая до Новолакского, но склон здесь покруче, и до леска у подножия, который все называли зелёнкой, было не так близко, как на южном склоне. Потому и не пытались боевики активно штурмовать на открытом пространстве. Перебегая от валуна к валуну, залегали они за естественными укрытиями и вели оттуда огонь, не жалея патронов, до следующего броска.
– Не, ну нормально, да?! Зашибись, как поделили… Хорошо хоть, не всё отдал… – ворчал себе под нос Барышев, короткими очередями настойчиво обстреливая большой валун, за которым удобно залёг чеченский пулемётчик. Но подавить огневую точку всё не удавалось.
Ворчал он больше для проформы, ибо ему лично жаловаться было не на что, ведь внизу, во время вылазки, он сначала заполнил карманы своего жилета, а лишь затем вещмешок. И четыре автоматных рожка к двум имеющимся добавили приличную долю уверенности, что, впрочем, не помешало ему, возмущаясь, принять магазин и от старшего лейтенанта, распределявшего трофеи по взводу. Был и ещё один подарок, который Барышев сделал себе и теперь хранил за пазухой, подальше от посторонних глаз. Автоматический 20-зарядный пистолет Стечкина снял он с пояса одного из боевиков, вероятно, старшего группы. И хотя неудобно было прятать такой большой пистолет за пазухой, но он как-то сразу решил, что оставит этот трофей себе, а своя ноша не тянет…
Видимо, не только Барышев обратил внимание на чеченского пулемётчика, но и тот на него. Пулемётные очереди настойчиво застучали по стене у оконного проема, за которым пристроился Лёха.
– Во козлина, что творит… – Барышев отшатнулся от глиняной крошки, больно ударившей в лицо, и, не имея возможности прицельно вести ответный огонь, крикнул Журкину: – Серый, помоги! Сними ты его, пока он меня гвоздит, а то не высунуться… – и, выставив за стену автомат, выпустил очередь в направлении валуна, из-за которого строчил пулемёт.
В трескотне автоматных очередей одиночный выстрел Журкина был почти не слышен. Зато оборвавшийся клёкот пулемёта заметили многие. От соседнего валуна бросились к нему сразу двое, но Барышев своими очередями заставил их тут же залечь и вернуться в укрытие.
На южной стороне всё складывалось иначе. Подступающие к высоте деревья и пологий склон позволяли боевикам опасно приблизиться, и плоскую вершину высоты с разбросанными старыми кошарами для овец и ржавым телевизионным ретранслятором уже обстреливали из подствольных гранатомётов. Огонь был такой плотности, что вопрос боеприпасов вновь замаячил с былой остротой, ведь на десять залпов противника надо было отвечать хотя бы одним своим.
Яшкин требовал по рации помощи, штаб требовал держаться, когда произошло то, что предрешило судьбу пятнадцатого отряда специального назначения. Во время очередного сеанса связи навсегда замолчала рация. Полностью разрядились аккумуляторы отрядной радиостанции. Как такое могло произойти?! Очень просто. Когда только прибывший с марша отряд сразу же бросают на задание, о таких мелочах никто не думает. Это проблемы командира, даже если он о них настойчиво докладывает в штаб. Отряд ведь не один на один со всеми боевиками воевать бросают – всего лишь занять высоту до прихода основных сил. Это как с боезапасом на несколько дней обороны: зачем он, только мобильность снизит. Так что встали и побежали, желательно молча. Марш-марш – вперёд. Скрытно и незаметно. Главное, быстро…
И пятнадцатый отряд замолчал. Стал глух и нем. По всем воинским уставам, в такой ситуации командир отряда должен принимать самостоятельные решения. И к трём часам дня, отбившись от очередной атаки, но так и не дождавшись авиации, пересчитав оставшиеся боеприпасы и раненых, майор Яшкин принял решение оставить высоту и пробиваться к своим. Пока ещё есть чем пробиваться, пока есть кому.
Поделив отряд на две группы, Яшкин наметил маршруты отхода, оба в северном направлении, туда, где много меньше боевиков. Группа под его командованием спускалась северо-восточным склоном, через ту расселину, по которой уже раз прошли Журкин и Барышев со своим взводным. Они втроём и сейчас шли впереди группы, прокладывая путь. Вторую половину отряда вёл заместитель Яшкина подполковник Гадушин, и отходили они северо-западом.
Ознакомительная версия.
