Жуткий год на безработице. Жуткий даже не потому, что пособие по безработице маленькое, а по ощущению тупика. Французские Дома высокой моды забиты под завязку, никакие старые связи не помогают, не видно щели, чтобы втиснуться.
Мне кажется, Ира и Тигрушка сделали все, чтоб Лиза не погрузилась в глубокую депрессию. Не берусь судить, кто помог больше.
Не в самом прославленном, но известном в мире Доме высокой моды директриса французского департамента уходила в декретный отпуск. Искали ей замену всего на шесть месяцев. Лизу пригласили на собеседование. Спрашивали агрессивно и пристрастно. Не скрывали, что у них много желающих. У Лизы было впечатление, что она не понравилась. Дежурные обещания, мол, ей позвонят. Обычно после таких обещаний работодатели как сквозь землю проваливаются. Лизе позвонили через неделю. Еще более жесткое собеседование. А 9 мая (во Франции День Победы отмечают 8 мая) Лиза вышла на работу.
Я облегченно вздохнул, но… считал со страхом дни. Ведь полгода пролетят быстро, значит, с 10 ноября у Лизы опять безработица. Может, ее пожалеют и позволят работать до новогодних праздников? И то хлеб. Декретная директриса, благополучно родив девочку, вышла из отпуска раньше времени. Может, ей сообщили, что на ее месте сидит опасная конкурентка? В октябре я дрожащим голосом спросил Иру, дескать, не знает ли она, не обещали Лизе, мол, продержать ее на фирме до Рождества? Разговор шел по телефону, я не видел Ириного лица, могу лишь вообразить – она невинным голосом воскликнула: «А разве я тебе не говорила? Три дня назад с ней подписали постоянный контракт. Она теперь менеджер по четырем европейским странам».
Все же я думаю, что Лиза укрепила свое положение на фирме после того, как весной 2013 года открыла магазин в Москве на Столешке.
Предварительные переговоры с Москвой (новый рынок!) вели многоопытные директрисы из Лондона. Узнав такое, Лиза предложила свою помощь, но от нее высокомерно отмахнулись: «Без сопливых обойдемся». Впрочем, когда все было с Москвой улажено, кто-то в Лондоне сообразил, что надо пригласить в лондонскую команду и Лизу, ведь у нее одной на всей фирме русский язык.
Прилетели в Москву, приехали в Столешников переулок. Вывеска красуется, а магазина нет. В пустом помещении сидит русская заведующая. Где товар из Лондона? Застрял на российской таможне. Где продавцы? Вчера русские компаньоны вашей фирмы всех уволили. Где эти компаньоны? Вот записка, назначили вам встречу в 14:00 по такому-то адресу.
Три лондонские руководящие дамы в панике. Опаздываем! А машины по московским улицам ползут с черепашьей скоростью. Лизе пришлось успокаивать, дескать, потерпите, приедем вовремя. И точно, прибыли в 14:00, а на месте никого нет. Ждут час, ждут два, ждут три. Лиза позвонила Сереже. У Сережи свой бизнес, хоть и маленький, но он сам хозяин. И все подвохи и причуды российских предпринимателей он знает наизусть. И он объяснил Лизе что к чему. После чего Лиза сказала руководящим дамам:
– Ждать бессмысленно.
– Почему?
– В Москве колоссальная пробка. Сегодня никто не приедет.
– А почему компаньоны не звонят, не предупреждают?
– Вы слишком много от них хотите. Они приедут завтра на Столешку.
– В девять утра?
– Не думаю.
– В четырнадцать ноль-ноль?
– Это нам надо быть в магазине с утра, а они появятся часов в пять вечера.
С утра на Столешке дамы изображали кипучую деятельность и подозрительно косились на Лизу. Но когда ровно в пять вечера пришли компаньоны, дамы открыли рты и посмотрели на Лизу с почтением.
Через неделю одна из дам вернулась в Лондон и, плача и рыдая, доказывала начальству, что с русскими невозможно работать: «Полный бардак, все договоренности отменяют, бюрократия, таможню не пробить!»
В свою очередь вторая руководящая дама, прибыв в Лондон, была более осторожна в своих оценках: «Да, с русскими очень трудно, ничего не понятно, но если кто-то сможет открыть наш магазин в Москве, то только Лиза».
Между прочим, никаких особых подвигов Лиза в Москве не совершала. Она просто разобралась в местной специфике.
Приехал грузовик с долгожданным товаром. Но въезд в пешеходную зону в Москве запрещен. Лондонская руководящая дама не лыком шита и заранее заказала бригаду рабочих, которые на тележках перевезут ящики через несколько улиц к магазину. Итак, грузовик приехал, шофер звонит по мобильному, дескать, стоит на таком-то перекрестке перед «кирпичом». А бригады рабочих нет. И тележек нет. Как будто их в природе вообще не существует. Лондонская дама готова биться головой об стену, Лиза останавливает ее вопросом:
– У нас есть наличные, чтобы заплатить шоферу за разгрузку?
Лондонская дама совсем не дура и за короткое пребывание в Москве уже привыкла не спрашивать Лизу «зачем? почему? не противоречит ли это официальным законам?». Да, наличные деньги имеются.
– Жди, я скоро вернусь.
Лиза бежит по улицам, находит грузовик, объясняет шоферу ситуацию. На глазах шофера слезы.
– Девушка, да я за такие деньги все ящики зубами перетаскаю. Ну не имею я права въезжать, вон «кирпич». Мне такой штраф повесят, мильтон, небось, за углом прячется!
– Такой штраф – это сколько?
Шофер называет сумму.
Лиза вынимает свой кошелек, показывает бумажки.
– У меня есть как раз сколько надо. Это мои деньги, но если навесят штраф – я их тут же тебе отдам.
Грузовик с Лизой и товаром лихо тормозит перед магазином. Лондонская дама, не веря собственным глазам, наблюдает настоящее русское чудо: один шофер работает за пятерых грузчиков и не ругается, а улыбается.
Ящики заняли полмагазина. Шофер получает от дамы деньги, пересчитывает и норовит ее поцеловать. Лиза оттаскивает его в сторону. Они садятся в кабину, грузовик выезжает из пешеходной зоны.
– Стоп, мне обратно в магазин. Штраф повесили? Милиционер ушел пиво пить? А ты боялся.
– Девушка, да я для тебя, да я для вас, только позвоните, я на крыльях прилечу.
Настоящие трудности для Лизы были связаны с погодой. Весна выдалась дождливой, а московские лужи, к удивлению Лизы, не исчезали в водостоках, плескались во всей первозданной красе. Привыкшие ко всему москвичи бодро топали в резиновых сапогах или в специальной спортивной обуви. А Лиза обязана быть в модных туфельках на двенадцатисантиметровом каблуке, которые, увы, к водной стихии не приспособлены. А посему постоянная простуда. Приходила она на Столешку к девяти утра, возвращалась в гостиницу в одиннадцать вечера. Правда, топать до гостиницы было недалеко. Фирма сняла ей номер в «Метрополе». На престиж лондонская контора денег не жалела.
Вопрос: откуда я знаю все эти подробности? Лиза так занята, что я ее мало вижу. И к Ире в Париже я приходил раз в неделю. А теперь они с Тигрушкой в Виллере. Но у нас давно установилась традиция: ровно в девять вечера я набираю Ирин номер. Ира готовится к моему звонку, собирается с силами, следит, чтоб ее голос звучал приятно и весело, почти как у молодой и почти здоровой женщины. И она мне рассказывает, как прошел день, приключения и каверзы Тигрушки, потом как можно меньше про свои хворобы и далее, зная, что именно это меня больше всего интересует, подробности про Лизу. Что происходит на ее фирме, что Лизе сказало начальство, что Лиза сказала начальству, кто там какие интриги затевает, куда у нее следующая командировка, некоторые тайны девичьи, но не все.
Мд-а. Теперь я понимаю, что, пока Ира была жива, я знал почти все про Лизу, а теперь только то, что Лиза сама пожелает мне сообщить.
Так вот, вечером того же дня, когда я уехал из Виллера, я позвонил в условный час Ире. Ожидал, что мне вкатят выговор по партийной линии с занесением в личное дело, однако Ирин голос был привычно приятен, она сказала, что они с Лизой всегда волнуются, когда я на авторуте, и раз я выбрал удобный для себя вариант, они его одобряют. Жалко, конечно, что ты не мог с нами остаться, такой приятный получился день для всех троих, включая Тигрушку. Я заверил Иру, что рад их приятному дню и что таких хороших дней у нас четверых еще будет много, много, много, много…
В полдень 17 сентября в Лизин парижский офис прорвался звонок из Виллера. Врач «Скорой помощи» сообщил Лизе, что ее мама нуждается в немедленной госпитализации, но категорически отказывается ехать в больницу, а оставлять в таком состоянии ее одну они не имеют права. Лиза сказала, что прыгает в машину и несется в Виллер. В конторе все дамы молча встали.
Трое суток Лиза провела в большом госпитале, который между Довилем и Онфлером. Когда состояние Иры стабилизировалось…
И опять – стоп. Ведь договорились, что рассказываем не про Иру, а про Тигрушку!
Значит, Тигрушка. Он почему-то на мои телефонные звонки не реагировал, а соседка в Виллере спускалась с третьего этажа, чтоб его покормить.
Наконец Лиза заехала в Виллер, посадила Тигрушку в плетеную корзину и повезла в Париж. Тигрушка так был напуган последними событиями, что впервые в жизни всю дорогу вел себя прилично, то есть не вопил и даже не мяукал.
