Ознакомительная версия.
– Есть, не волнуйтесь.
– Покажи!
События, по моему разумению, развивались не совсем в правильную сторону, и я засомневался. Разглядеть хозяина в узкую щель было сложно, но он уже был в возрасте, мощностью сложения не отличался и больше походил на стандартного алкаша. Откуда у него такая вещь? Стащил где-нибудь? Из квартиры тянуло спертым, прокуренным воздухом, аромат которого не перебивала даже «Южная ночь», но запаха спиртного я не ощутил. Хозяину мое замешательство не понравилось.
– А раз нет, так и…
– Стойте, вот!
Я достал из кармана пачку купюр, незадолго до того полученную за отрез гипюра, купленного в магазине для советских моряков в городе Антверпен, и помахал ею в воздухе. Дверь все-таки закрылась, но потом открылась вновь, уже во всю ширь, и хозяин, мужчина лет пятидесяти, довольно рослый, но с худым, изможденным лицом и опавшими плечами, впустил меня внутрь.
– Садись! – отрывистым, неожиданно резким голосом не предложил, а скорей приказал он, указывая на рассохшуюся табуретку возле кухонного, накрытого протертой клеенкой стола. Квартира, собственно, и начиналась прямо с кухни, без прихожей. В углу стояла дровяная плита, и на полу лежала вязанка дров в металлическом обруче. Дверь в комнату отсутствовала, и мне отчетливо были видны узкая, застеленная серым солдатским одеялом кровать, скромный двухдверный шкаф и еще одна табуретка. На этом меблировка квартиры заканчивалась, а к описанию оставалось лишь добавить давно потемневший от никотина потолок и выщербленный деревянный пол.
– Ничего, я постою.
– Садись! Поговорим сначала. Я, может, еще и не решил о продаже. Такую вещь сегодня днем с огнем не сыщешь. А ты – постою! Ты в армии-то служил?
– Да как вам сказать… На стажировке был. Я вообще-то офицер, – зачем-то похвастал я, – лейтенант, только запаса. А теперь в море хожу, штурманом.
– Ну, значит, другой разговор! Флот – это почти армия, свой человек будешь. Так зачем тебе вещь такая? – хозяин пригладил правой рукой сбившиеся, давно не стриженные седые вихры. Левая, скрученная в кисти и словно высохшая, висела неподвижно. Угадать в нем бывшего военного можно было разве что по командному голосу и колючему взгляду из-под кустистых, врастопырку бровей.
– Понимаете, я же в загранплавание хожу. Мне надо страну достойно представлять, чтобы уважение капиталисты чувствовали. А кто тебя в нашем ширпотребе уважать будет?
– Это верно… Так что, может, чайку попьем? – предложил он. Я представил, как прикасаюсь к засаленной кружке из грязной раковины, и меня передернуло.
– Знаете, только что пил… Да и… Может, покажете все-таки, что продаете?
– А и ладно, – разочарованно вздохнул хозяин. – Заварка-то все равно кончилась.
Повздыхав еще немного, покряхтев под стать табуретке, на которой мне досталось сидеть, он наконец вышел в спальню и вытащил из шкафа объемистый рюкзак цвета хаки, поставил его возле меня и еще раз сходил в спальню за табуреткой. И лишь усевшись на нее и не спуская с меня серых, чуть на выкате пронзительных глаз, разрешил:
– Доставай. Может, тебе еще и не подойдет. Сейчас-то таких давно не делают. Лет двадцать ему уже, считай, будет.
– Как двадцать?! – у меня отвалилась челюсть. – Вы же написали в объявлении, вот оно, что новое!
– Да оно и есть новое! Не волнуйся! Я его всего один или два раза надел, а остальное время оно в рюкзаке пролежало. Да если бы деньги не нужны были… Такая вещь! Доставай, не сомневайся.
Уже заранее ощущая себя одураченным, я вытряхнул рюкзак и достал на свет божий пальто из натуральной коричневой кожи. Хотя назвать его пальто не поворачивался язык. Это была Вещь, в которую я влюбился сразу и безоговорочно. Годы действительно не оставили на поверхности сияющей благородным матовым блеском коже ни малейшего следа. Я сразу понял, что купил бы это пальто даже в случае, если бы хозяин запрашивал вдвое больше. Второй такой Вещи просто не существовало в природе, в этом я был уверен, и теперь боялся только, чтобы хозяин не передумал. И чтобы пальто оказалось мне впору.
Скинув куртку из кожзама, я не надел пальто, а, скорей, вставил себя в его теплые, облегающие объятия. Зеркала в квартире не оказалось, но я уже воспарил над собой, отчетливо представляя со стороны уверенную, комиссарскую походку с развевающимися фалдами… хотя нет, фалды, пожалуй, были слишком тяжелыми, чтобы развеваться. Они будут раскидываться обширными, не сминаемыми складками, когда я буду сидеть на заднем сиденье такси… Да какого, к черту, такси! Теперь, когда морякам разрешили привозить из Европы подержанные автомобили, я подышу себе огромный, метров на шесть «линкольн», потому что на меньшем в таком пальто представить себя невозможно. Пальто доставало до пола, но на такую мелочь я даже не хотел обращать внимания. В ближайшем же ателье мне обрежут лишнее под нужный размер, и щегольские ковбойские сапоги великолепно дополнят одеяние, в котором, несомненно, меня будут пропускать в любой ресторан под завистливые взгляды безнадежно томящейся очереди.
– Беру! – выдохнул я, стараясь не высказать слишком сильного восторга.
– Постой, это еще не все.
Хозяин, словно чародей, достал из шкафа второй рюкзак и сам вытащил из него натуральную дубленку.
– Держи, эта штуковина пристегивается к пальто как подкладка. В полном комплекте можешь смело ехать в экспедицию на Северный полюс, никакой мороз не возьмет!
Я не верил своим глазам. Чтобы хозяин не передумал, я был готов даже на чай из засаленной кружки. Надо было поддержать разговор.
– А вы что, на Севере служили?
– Служил, ха! – отчеканил он. – Двадцать лет, как из пушки. До полковника дошел. Ну это, правда, уже при выходе на пенсию дали. У нас там, как-никак, год за два шел. Кагэбэ – это тебе не фунт лиха!
– КГБ? – упавшим голосом переспросил я. Мне стало не по себе. В семидесятые годы КГБ в сознании широкой публики уже не носил прежнего пугающего значения, но по привычке от людей из этой организации принято было держаться подальше. Я представил сибирский лагерь для политзаключенных и подумал, что вполне проживу оставшуюся часть жизни и без такого пальто, но потом вспомнил, что лагеря охраняли войска внутренних войск, а не КГБ. На Севере они скорее имели отношение к погранохране.
– Представь себе. Там мне пальто и досталось. – Хозяин посмотрел в темный потолок, и лицо его вдруг разгладилось, помолодело, словно он только что вернулся в лучшие годы своей жизни. Судя по обстановке, гости в этой квартире появлялись нечасто, и он явно был рад неожиданному собеседнику. – Я, когда приехал, лейтенантом еще был, только из училища. И вот, представь, прилетаю из Москвы на Таймыр, выхожу из самолета на летное поле, а тут прямо к трапу подкатывает черный ЗИМ, и из него выходит генерал, начальник округа. Лично! Я стою ни жив ни мертв и трясусь весь. Да еще мороз градусов под тридцать, метель метет, а я в шинельке на рыбьем меху. Генерал подходит, жмет мне руку и приглашает в машину. Ну, говорит, поздравляю с началом службы, нам такие нужны. Обживайся. Открываю я заднюю дверь, а там женщина. Познакомься, говорит генерал, с моей дочерью. Может, породнимся еще. Чем тебе не жена? Глянул я на нее, сидит деваха с круглой мордой, да и сама, как колобок, а я-то худой, мне на таких, как она, и смотреть страшно. Да попробуй генералу поперечь! Сел я с ней рядом, и молчим оба. И духами от нее на весь салон! Что-то мне запах этот сейчас вспомнился, не пойму с чего… Приехали прямо в генеральский дом. Заходим, и он своей супружнице, с порога прямо, знакомься, мол, жених для нашей дочери прибыл на службу. А потом снимает с вешалки новенькое пальто, вот это самое, и вручает мне. Ты, говорит, промерз весь, вот тебе от моих щедрот генеральский подарок. Словом, окрутил он меня, как два пальца.
– И потом вы в этом пальто…
– Да при чем тут пальто! – полковник крякнул с досады, встал, прошелся по комнате, достал пачку «Примы», раскурил новую сигарету и закашлялся. Правая, здоровая рука, которой он держал сигарету, задрожала, и я пожалел, что затронул больную для него тему. – Пальто… В таком кожане только генерал мог ходить. А я же военный, мне форма полагалась. Через неделю свадьбу сыграли. Вообще-то я непьющий. Но тут выпил, конечно, попробуй не выпить, когда такой тесть тебе наливает. Одну ночь мы с женой переспали. Поерзал я на ней, свинье жирной, даже и не понял, чего было. А на следующий день генерал ее в Москву отправил, по состоянию здоровья, как бы. И с концами. Это я уже потом узнал, что ее, сучку, старшина один из нашей части имел, от него она и забрюхатела. Да и генерала я потом только издали видел, тем более, его тоже вскоре в Москву перевели. Перед отъездом вызвал меня, глаза прячет. Ты, говорит, потерпи пару годиков, все у тебя нормально будет. Ну, я терпел. Может, даже рад был. Развели нас с его дочерью заочно, лет через пять. По службе меня, правда, продвигали неплохо. Наверное, чтобы молчал. Да я и молчал, что я, враг самому себе? А пальто так и лежало. Ну а когда на пенсию отправили, рука малость вот подвела, квартиру предложили в любом городе, кроме Москвы. Я и взял в Риге. Зато теперь – вольный казак. У меня же после жены ни одной женщины не было. Откуда их на Крайнем Севере найдешь? Так что силы у меня не растраченные, а теперь я холостяк и со своей квартирой. Да любая баба за меня пойдет! Но я их, подлюг, теперь на нюх брать буду. Попадется с такими духами, как у моей бывшей, – к чертям собачьим!
Ознакомительная версия.
