Ознакомительная версия.
Но они и не думали делить меня или эту ночь. Они обе улеглись рядом со мной, одна слева, у стенки, другая справа: улеглись, как и я, одетыми, и мы продолжали нашу беседу лежа. При этом я сначала обнимал их обеих, а потом в полусумраке вечерней комнаты обе мои руки нырнули им за пазухи, и, должен вам сказать, это особое удовольствие – держать груди двух женщин, а разговаривать о чем-то постороннем, словно я и не шарю пальцами по их оттопыренным соскам.
Но очень скоро они не выдержали притворства и стали по очереди целовать меня. Тоже недурная вещь – не успеешь расстаться с пухлыми Светкиными губами, как уже над тобой губы волоокой брюнетки Наташи. Конечно, Младший Брат мой вздыбился, раздирая ширинку, тем паче, что Светка уже шарила рукой по моим брюкам в поисках пуговиц, а потом ее рука нырнула мне под трусы, и ее прохладная ладонь обняла ствол моего разгоряченного Братца. Спустя мгновение там же оказалась и Наташкина рука, и теперь они нянчили его двумя ладонями.
Я лежал, как кот, зажмурившийся от удовольствия. Но это было только прелюдией. Убедившись, что мой безотказный Брат готов к боевым действиям, они стали в четыре руки раздевать меня, и тут я почувствовал себя эдаким Цезарем, которого две наложницы готовят к наслаждениям. Они раздели меня догола, и разделись сами, и снова легли рядом со мной, по обе стороны, укрыв и себя, и меня одним одеялом. Тут обе мои руки уже расстались с их грудями и нырнули к их Младшим Сестрам. А их четыре руки были в моем паху, но для четырех рук там не так уж много места, не могу сказать, что мой Брат таких уж невероятных размеров, что его можно держать четырьмя ладонями. Двумя – да, можно, но четырьмя – извините… Итак, двумя руками они держались за моего Братца, а свободными руками гладили мне прочие места и еще целовали меня по очереди.
Очень скоро мы так распалились, что я уже был готов трахнуть сразу двоих, и теперь мне казалось, что мой Брат вырос до таких размеров, что пройдет насквозь Светкино тело и еще Наташке достанется. Но тут они нырнули головами под одеяло, сделали кульбит в постели, и теперь их ноги оказались у моих плеч, а головы – у моих бедер, и они принялись двумя языками вылизывать моего Младшего Брата. Ну, такого минета я еще не имел! Боже, что они делали! Они обнимали его губами с двух сторон, при этом их языки работали неустанно, шевелясь, как горячие водоросли, а потом они менялись – одна обсасывала головку, вторая подлизывала языком снизу, – ну, это была сказка!
Я же двумя руками распахнул их нижние губы, и уже не только указательными пальцами, но и тремя пальцами каждой руки втиснулся в горячие щели их Младших Сестер, и углубился туда до упора, чувствуя, как трепещут от похоти их женские внутренности.
Светка, чудная минетчица, приняла в свой рот первый выброс моей спермы и тут же передала Брата в Наташкины губы, и та старательно и влажно досасывала остатки.
Я умер. Я лежал в постели, обмерев от первого акта, и руки стали ватными, и пальцы уже не шевелились.
Они встали, Светка пошла в ванную за полотенцем, Наташа налила мне коньяк.
Не пошевелившись, я милостиво разрешил им вытереть мне живот, и, трогательно поддерживая меня за голову, они дали мне отпить коньяка из рюмки.
А затем, так же бережно, как монарха, они повернули меня на бок, выбрали из-под меня одеяло и постельное белье, постелили на полу, чтобы у нас было больше площади для очередного раунда, и вдвоем на руках понесли меня в ту постель.
Арена новой схватки была готова, но я еще лежал на ней, как поверженный и обессилевший гладиатор. Светка повернула меня на живот, уселась мне на спину и стала делать мне массаж спины, а Наташка развела мне ноги в стороны и своим сухим, жестковатым от курева языком стала вылизывать мне задний проход. Через пять минут я почувствовал, что мой опавший Братец уже упирается в пол и отталкивает от него мое тело. Наташка тоже заметила это, и они повернули меня на спину, и Наташка, развернувшись ко мне спиной, первая оседлала моего Братца. А Светка устроилась так, чтобы мои пальцы проникли в ее Младшую Сестру и в еще одно отверстие по соседству…
У меня оставалась одна свободная рука, и этой рукой я поочередно терзал четыре груди – Наташка и Светка сидели лицом друг к другу, и я одной ладонью старался захватить два соска – на большой, чуть отвисающей Наташкиной груди и на маленькой, упругой Светкиной. При этом особым кайфом было подтянуть Наташкину грудь к Светкиной и мять их вместе, сосок к соску.
На этот раз наша схватка продолжалась долго еще и потому, что, вынужденный работать пальцами правой руки и ладонью левой, я был отвлечен от эпицентра своего сексуального напряжения. Наташа и Светка меня, что говорится, имели и в хвост и в гриву, но, право, это было отнюдь не плохо, гордость моя не страдала, поверьте. И я уже давно заметил, что если не хочешь кончить, если хочешь удержать своего Младшего Брата, есть только один способ – отвлечься мыслями, думать о чем-то ином. Например, сочинять письма близким, обдумывать завтрашние дела и так далее. Лежишь себе на спине, баба, даже самая роскошная, елозит по тебе и скачет, а ты себе куришь, пьешь коньяк и думаешь о чем-то постороннем. Один мой знакомый драматург говорил мне, что он в таком положении сочиняет лучшие сцены своих пьес. Я пьесы не сочиняю, но однажды, во время излечения от фригидности очередной своей «пациентки», пока она, сидя ко мне спиной, насаживала себя по моему методу короткими ступеньками на моего Младшего Брата, я в это время взял с тумбочки недочитанный роман и так увлекся им, что и не заметил, как она повернулась ко мне лицом и в изумлении остановила свою работу. Тем не менее от фригидности я ее излечил – право, себе же на голову, потому что потом, когда она научилась кончать, мне уже было не до чтения. При первых подступах оргазма она начинала кричать – но как! – в полный голос! Благо, это была огромная министерская квартира в министерском доме на Советской площади («девушка» была дочкой одного из наших министров), и стены в этом доме были, видимо, фантастической толщины, иначе непонятно, как нас не слышали соседи и дежуривший в подъезде милиционер. Когда наступал оргазм, ее крик был уже не криком, а воплем – я все время боялся, что вот-вот в квартиру ворвется милиция спасать ее, и затыкал ей рот руками, но и сквозь мои пальцы она орала до тех пор, пока не кончала полностью и не падала на меня своим довольно-таки грузным телом. Наутро, в лифте, когда опальный Аджубей или бывший министр морского флота Бакаев выводили на прогулку своих собак, мне казалось, что они глядят на меня подозрительно, будто слышали всю ночь эти вопли, да помалкивают из трусости перед папашей моей «пациентки».
Но вернемся к разврату. Оседланный двумя наездницами, я плелся медленной иноходью, переключая свое внимание с Наташки на Светку и обратно. Они тем временем экспериментировали то так, то эдак, но очень скоро я понял, что, сидя рядом, они мешают друг другу.
Мы встали. Мой Брат еще был в хорошей форме, я чувствовал, что меня еще хватит надолго. Я подвел их обеих к стене, поставил рядом на расстоянии шага от стены и велел наклониться к полу, упереться в пол руками. Теперь две розовые щели, обрамленные курчавым пухом и белыми округлостями ягодиц, смотрели на меня, и мой Братец входил в них строго по очереди – медленный заход в одну, выход, заход в другую… Девочек это очень возбуждало, и Светка не выдержала первой, отскочила от стены, села позади меня на пол и, вывернув голову, стала подлизывать моего Братца, когда он выходил из Наташкиной щели. Таким образом, прямо из горячей Наташкиной щели мой Брат оказывался во рту у Светки, она обводила его быстрым влажным языком, успевала заглотить, но я уже вынимал у нее изо рта и тут же вводил в Наташку.
Пожалуй, это было лучшее, что они тогда для меня придумали. Наташка устала стоять, согнувшись в три погибели, они поменялись местами, но, скажу честно, это длилось недолго – от такого кайфа я скоро кончил.
Мы стали пить чай. То есть не так. Я снова лежал, как Цезарь, а они отпаивали меня чаем, и я выяснил у них, по скольку раз они кончили за это время, – Наташка три раза, а Светка два.
– Это непорядок, – сказал я. – Я не люблю неравенства. В следующий раз каждая должна честно сообщать, когда она кончает, и отвалить, чтобы я мог сосредоточиться на другой.
– Слушаюсь, – сказали мои наложницы, и, передохнув и побалагурив, Светка, юная и нетерпеливая, снова нырнула головой к моим чреслам, и ее пухлые губки и нежный извивающийся язык стали вибрировать и возбуждать моего Братца.
Стоит ли продолжать? Секс вчетвером отличается от секса втроем только количеством партнерш и несколькими дополнительными возможностями – скажем, так называемой «каруселью», когда девочки идут по кругу. Есть еще «самолет», или застольная русская игра в «угадайку», когда восемь-десять голых мужчин сидят за столом, а девочки под столом делают им минет… но тут я намеренно прерываю себя. Потому что я в принципе против присутствия при моем половом акте другого мужского лица. Я считаю, что это уже просто-напросто свальный грех. Можно иметь гарем, можно и в современном мире устроиться, как какой-нибудь падишах, и трахать кряду двоих, троих или даже четверых, но зачем же грешить? Вы когда-нибудь видели двух петухов на одном насесте или двух быков в одном стаде? Нет, я против свального греха, извините, тут мое целомудрие останавливает перо.
Ознакомительная версия.
