Ознакомительная версия.
Активистка замолчала. Оглянулась на первого секретаря. Но и первый секретарь не знал, что ответить.
– Фураж – это французское слово! – выкрикнул Дима. – Означает корм.
– Сухой корм, – уточнил первый секретарь.
Честь города была спасена. Активистка затараторила дальше.
– А что с этим делать? – тихо спросил Николай у Тамары.
– Давай посмотрим…
Тамара взяла коробку. Раскрыла. Это был набор оловянных солдатиков.
– Командир и девятнадцать бойцов, – прочитала Тамара.
Командир выпал из коробки на пол.
– Осторожно! – вскрикнул Николай.
– Подумаешь, бриллианты… Командир и девятнадцать бойцов. Стоит три шестьдесят.
– А где я теперь найду эту Галину Митрофанову?.. – задумался Николай.
– Выкинь, да и все. Что ты будешь с ней таскаться?
Аншлаг. Зал переполнен.
Николай у микрофона. Он поет очень красивую песню, посылает в зал свой талант, свою мощную энергетику.
Зал внемлет и заряжается, как аккумулятор. А Николай в свою очередь заряжается от зала.
За кулисами Тамара смотрит не отрываясь.
– Попридержи глаза, – советует Рая. – А то они у тебя на кофту выпадут.
Тамара не реагирует.
Люди шутят над ее чувством. Для них – это повод повеселиться. А что бы она хотела? Чтобы все зарыдали вместе с ней?
Концерт окончился. К сцене несут цветы. Николай принимает их. Кланяется, глядя в зал. Его лицо не выражает никаких эмоций. Он выложился до дна. Устал.
Оловянные солдатики выстроились в два ряда. Начинают маршировать. Перестраиваются в марши.
Николай Озерников сидит в гостиничном номере, играет в оловянных солдатиков.
За окном сумерки. Ночь. Звонит телефон. Николай не подходит. Он занят. У него девятнадцать солдат и один командир.
Телефон звонит, надрывается. Николай не реагирует.
Солдаты смыкаются плотным строем, потом делятся на квадраты.
Как это называется? Кажется, маневры.
Солдатам не страшно. Они – винтики в военной машине. А может, и страшно, ведь они люди…
Телестудия. Голос режиссера: «Внимание! Запись!»
Телеведущая:
– Николай Петрович! Расскажите, пожалуйста, о себе. Как вы начали?
– Я начал с того, что родился. Как все, в общем.
– Ну да… Кто были ваши родители?
– Отец – военный, мама – домохозяйка.
– Они тоже пели?
– Пели, когда выпьют.
– А откуда же у вас такие способности?
– Положили.
– Кто?
– Сверху. – Николай поднял палец к потолку.
– А почему положили именно вам?
– Случайность.
– Вы в это верите?
– Во что? – не понял Николай.
– В случайность.
– Ну конечно. Я сам – случайность. Мог бы не быть. А мог быть другой. Хромосомы сложились бы по-другому, и все.
– Вам нравится ваша жизнь?
– Не всегда.
– Вы хотели бы что-то изменить?
– Нет. Я не люблю менять.
– Почему?
– Я ленивый.
– Все мужчины такие, – вздохнула телеведущая. – Вы боитесь старости?
– Я о ней не думаю.
– Почему?
– Какой смысл думать о том, что от тебя не зависит? Я же не могу остановить время. Но я подозреваю, в старости ничего не изменится. Буду петь, как Шарль Азнавур. Вот он старый, сухой как деревяшка, а поет замечательно.
– Скажите, а есть поступки, за которые вам стыдно?
– Есть.
– Какие?
– Я вам после передачи расскажу. Выпьем по чашечке кофе, и я вам расскажу…
Номер гостиницы. В номере Озерников, Тамара и Рая. Телевизор включен. Все сидят и смотрят.
«Я вам после передачи расскажу…»
– Дура, – сказала Рая.
– Вовсе не дура, – возразила Тамара. – Они все вытягивают жареные подробности. Это же интересно…
«Вы родились в Москве?» – продолжает телеведущая. «Нет. Я родился в поселке. У нас был деревянный дом из круглых бревен. Я все лето ходил босиком. У нас были куры и петух, который будил меня по утрам. Я завязывал ему клюв… А сейчас я живу в Москве, на двенадцатом этаже. У нас балкон не застеклен, на балконе собираются голуби со всего юго-запада. Там у них общественная уборная, гостиница и роддом. Вьются гнезда, вылупляются птенцы. Выйти невозможно». – «Почему?» – «Отходы жизнедеятельности». – «В каком смысле?» – «В смысле птичьего помета. Утопаешь по щиколотки». – «Об этом не надо, – останавливает телеведущая. – Скажите, пожалуйста, как вы начали петь?» – «Я не начинал петь. Я пел всегда. Я не помню, когда я не пел». – «А если бы вы не были певцом, кем бы вы были?» – «Неудачником». – «А как вы относитесь к своей славе?»
Николай поднимается с кресла, переключает телевизор.
– Зачем? – вскрикивает Тамара. – Интересно же было.
На экране возникает лицо Черненко. Он что-то говорит задыхаясь.
– С ума сойти, – реагирует Рая. – И это глава государства? Кадровик! У нас в отделе кадров такой сидел.
– Может быть, он хороший человек, – заступается Тамара.
– Может, и хороший, но его стыдно капиталистам показать. Посмотри на американцев: Кеннеди, Рейган – красавцы. Фигура, костюмчик, любо-дорого смотреть… А этому жить осталось три понедельника. Неужели молодого нельзя найти?
– Молодой – опасно, – говорит Тамара. – Не знаешь, что ждать.
Озерников выключает телевизор.
– Хотите супчику? – спросила Тамара.
– Хотим, – ответила Рая.
Тамара выходит и возвращается с кастрюлькой.
– А где ты его взяла? – удивляется Николай.
– В номере сварила. На плитке.
Разливает суп по фужерам, поскольку другой посуды нет.
– Гороховый… – отмечает Николай. – Мой любимый.
– Я знаю, – говорит Тамара.
Тамара заваривает себе кофе.
– А тебе супчик? – спрашивает Рая.
– Я не хочу.
– Перестань. Тут еще на два фужера.
– Коле больше останется, – великодушно отказывается Тамара.
– Ты ангел, – вздыхает Николай.
Едят молча.
Рая смотрит на часы:
– Автобус ждет внизу. Экскурсия по городу. Говорят, здесь потрясающий монастырь…
Автобус движется по городу. Город – старый, низкий, уютный. Как будто проваливаешься в глубокое прошлое. Экскурсовод рассказывает о достопримечательностях.
Рая и Тамара сидят рядом.
– Ты слышала? Он сказал, что я ангел, – шепотом поделилась Тамара.
– Ничего хорошего, – прокомментировала Рая.
– Почему это?
– Потому что ангелов не трахают. Трахают простых баб.
– Злая ты, Райка.
– Я не злая. Я реальная. На земле стою. А ты в облаках витаешь. Замуж тебе надо. Родить успеть. А ты время пропустишь и останешься как яловая корова.
– А яловая – это как?
– Без теленочка. Без смысла.
– Для меня смысл – любовь.
– Когда у бабы после сорока нет детей, в доме появляются привидения.
– Выйду замуж за привидение, – говорит Тамара. – Ты ведь живешь с привидением.
– У меня от него сын. От сына будут внуки. А это уже вполне реальные люди. Живые и теплые. Их можно пощупать.
Рая смотрит в окно. На ее лицо наплывают тучи.
– Вредная ты, Томка! Любишь совать палец в раскаленную рану.
Рая встает и пересаживается на заднее сиденье, где расположился рыжий музыкант Дима. Рая опускает свою руку вниз, находит руку Димы, перебирает его пальцы. Поступок смелый, но бывают еще более смелые поступки, как мы знаем.
Дима не смущен. Скорее обрадован. Он смотрит на Раю, на ее огненные кудри, спелые губы – как это может не нравиться? Рая старше на десять лет. Диме двадцать пять, ей – тридцать пять, но в обоих случаях это возраст любви и пора цветения.
– Я вообще-то жене не изменяю, – предупреждает Дима.
– А ты не изменяй…
Познать прелесть молодых тел – разве это измена? Вовсе нет. Это просто оргазм, к которому стремится все живое.
Диму долго уговаривать не надо. В конце концов, такая точка зрения тоже имеет место. Надо уважать чужое мнение.
Центр города. Солнечный день. Красная растяжка с именем Озерникова.
Под растяжкой – киоск горсправки. Внутри киоска – интеллигентная женщина средних лет. Около киоска – Николай с коробкой в руках.
– А отчество? – спрашивает работница горсправки.
– Отчество я не знаю.
– А год рождения?
– Тоже не знаю.
– Ну хотя бы приблизительно…
– Не представляю. Я ее не видел никогда.
Пауза.
– Ну вообще-то мы в таких случаях справок не даем.
Озерников молчит.
– Но для вас я попробую…
– Спасибо.
Работница киоска ищет. Николай ждет.
– Вот здесь три Галины Митрофановы. Которая ваша – найдете сами.
– Да я не знаю, которая моя.
– Мой вам совет: на молодость и красоту не льститесь. Красота быстро проходит. Смотрите, чтобы добрая была. Доброта – это вечно.
– Да не надо мне ничего. У меня уже все есть.
– Значит, вы счастливый…
Гостиница. Номер Тамары и Раи.
Тамара варит новый суп. Рая беспокойно смотрит на часы.
– Грибной хорошо с перловкой, – говорит Рая, – а у тебя рис.
– У меня нет перловки, – объясняет Тамара.
– Тут рядом в магазинчике очень хорошая перловка. А в центре на базаре бабки сухие грибы продают. Буквально даром. Грибы – супер. Белые, чистые… Может, сходишь?
Ознакомительная версия.
