Ознакомительная версия.
– У нее сын есть, – тихо добавил тогда Царев.
– Сколько лет? – деловито осведомился приятель.
– Пятнадцать!
– Большущий парень, – восхитился приятель, – соображать надо! Тем более, необходимо жениться!
– Да, почему? – взвился Царев.
– Сын в обиду мать никогда не даст, – и кивнул, категорически, – я бы, не дал.
– Трудно жениться, – заскулил Царев.
– Рано труса празднуешь! – хохотнул приятель. – Любишь – так женись, тут только порядочностью и возьмешь, на кой ляд ей кобеляка? Русские матери-одиночки проститутов не любят, на блудодеев оглядываются с презрением.
Стоя под душем, Царев замирал душой, представляя, как любимая женщина теперь относиться к нему.
– А зачем ты с ней в кошки-мышки играешь? – спрашивал его все тот же приятель. – Неужели, ты думаешь, что она верит в твою сверхзанятость? Глупости!
– Что же тогда делать? – робко вопросил Царев.
– Поговорить! Начистоту! Объяснить ей, что ты глуп, как пробка, покаяться перед нею!
– Она не поверит! – засомневался Царев.
– Еще бы! – усмехнулся приятель. – Да ты дома-то у нее хоть раз бывал?
– Не-а, ни разу!
– Она приглашала?
– Да! – закивал Царев. – Только я струсил и не пошел.
– Какими словами отделался?
Царев замялся:
– Сказал, раз у нее кот, стало быть, кошачьей мочой пахнет, а я брезглив, не переношу.
Приятель рассмеялся:
– Ты безнадежен, знаешь ли об этом, а, Царек? И ничего у тебя не выйдет при таком раскладе. Одним словом, брось ты эту затею, не вернешь больше ее, ты сделал все возможное, чтобы нагадить человеку в душу!
– Как же быть? – с тоской пробормотал Царев.
– А никак, дурак ты! Придурок!
И Царев не мог не согласиться с мнением приятеля.
Раз в неделю Царев проезжал на машине под окнами дома той женщины. Она снимала квартиру и он, видя те же занавески, что и в прошлые недели, вздыхал с облегчением, что она еще не переехала и, стало быть, хоть так, он пока что ее не потеряет. Иногда, он сидел в засаде, в автомобиле, стремясь увидеть ее, но никогда не видел. Она много работала, уходила затемно, приходила затемно, он же в засаде мог выдержать часа два, не более да и приезжал исключительно днем. В сумерки Царев старался не рулить, так как уже плохо видел, все-таки солидный возраст семидесятилетнего человека давал о себе знать.
В засаде Царев нередко отрубался, засыпая незаметно для самого себя, и долго после удивленно таращился на часы, не понимая, как это прошел час, а он даже не заметил.
Отсутствие телефонных звонков от женщин он всегда расценивал, как выказывание полнейшего равнодушия к своей не коронованной особе, Царев считал, на полном серьезе считал, что женщины должны сами ему звонить, набиваться к нему в гости, бегать за ним стаями. К этой мысли его приучила одна мадамка, в огромных стрекозиных очках и с репутацией психички, она впустила Царева в свою жизнь сразу и после, долго досаждала ему, названивала по несколько раз на дню, капризно требуя его обратно, в постель. Царев орал ей в трубку, что занят и не знал, как от нее отделаться. Стрекозиха не отставала и Царев, падкий до сексуальных утех сдавался, прикатывал к ней, где они быстро, словно школьники, спаривались, боясь шуметь, в другой комнате квартиры всегда находилась мать Стрекозихи. Сделав свои дела, Царев уезжал. Изредка в его голове мелькали сомнения, но лишь изредка. С возрастом голод по любовным ласкам у Царева не утих, а напротив, усилился, и он засорял порнушными картинками экран домашнего компьютера, а на работе, в столе, всегда держал парочку откровенных журналов.
На здоровье Царев никогда не жаловался, ходил в баню по воскресным дням, изредка выпивал и наливаясь внутренним жаром, смелел, набирал номер телефона любимой женщины, а услышав ее усталый голос, орал в трубку, что она сама далеко не ангел и не зная, какие еще доводы ей привести, как бы ее задеть, кричал неизменное:
– Э-э, подруга!
Вкладывая в эту самую «подругу» все свои смешанные чувства, порой сильно напоминающие ненависть. Царев никак не мог смириться с тем, что любимая женщина попросту игнорирует его и относиться к нему, как к придурку. Тогда он орал в трубку об ее бывшем муже и, что он не собирается влезать в семейные дрязги, полный мнимого превосходства заканчивал разговор, на который она никогда не отвечала и только ее усталое: «Алло!» он и слышал, остальное говорил сам, громко ведя беседу и утверждая невозможное. Царев знал, конечно же, что с бывшим, она даже не видится вот уже лет как пятнадцать, ни с кем не встречается и вообще ведет нормальный образ жизни присущий большинству русских одиноких женщин.
Закончились его пьяные выходки в одночасье. Пятнадцатилетний сын написал Цареву оскорбительную смс-ку, послал картинку с выставленным на показ средним пальцем и вообще, как видно, по-своему заступился за мать.
Царев оскорбился, заткнулся и переключился на свою «сверхзанятую» жизнь, да и Стрекозиха всегда была готова к его услугам.
Но вот, весной, когда пение соловьев, перемешиваясь с дурманящим ароматом сирени, наполняло душу, Царева хватил удар и он умер, сидя в кресле, перед болтливым телевизором. Лишь через несколько недель, по запаху, соседи почуяли неладное, вызвали службы, взломали дверной замок. На работе, отсутствие Царева даже не заметили и были озадачены соответствующим известием. За гробом никто не шел и только парочка молодых корреспондентов еще не разобравшихся в «значимой» натуре покойника, опаздывая, подбежали к копарям, кинули по горсточке земли на крышку гроба, потоптались для приличия рядом, пока закапывали. А увидав свежий могильный холмик, осторожненько положили по гвоздике, так они там и лежат. Две гвоздики и более ничего.
Кабинет Царева немедленно отдали молодому сотруднику, сразу же переклеившему обои в ярко-сиреневый цвет, ну, а дипломы с грамотами сложили в коробки, бесцеремонно закинув коробки в старую кладовую предприятия, где валялся всякий хлам, ненужные вещи.
И только Стрекозиха изредка поминала Царева добрым словом, вспоминая его потное тело в своей постели, но представив, что это самое тело теперь разлагается в могиле, Стрекозиха истерически визжала, выбрасывая на помойку старое постельное белье. Она даже кровать выбросила…
Мелькает мысль, что пьяницами не становятся, а наверное рождаются – и пьют только те, кто ограничен в разуме или обладает мерзопакостной душой.
* * *
Пьяницы бывают веселые и хмурые, так вот веселые пущай пьют, черт с ними, а хмурым пить непозволительно. Напьются и превратят весь мир в мрачное болото, так и загрызут тебя своей тоской и несчастьем.
За праздничным столом посреди нормальных людей оказались две пьянствующие личности. Они, навязчиво, уже споили всех вокруг, а меня, ну никак, не могут, я сижу и сижу с одной рюмашкой водки весь вечер. На их тосты я отвечаю улыбкой и делаю вид, что отпиваю, но «освежить» нечего, рюмашка остается полна. Они, не скрываясь, злобно оглядывают меня с головы до ног, досада звучит в их словах:
– И зачем тогда пришла сюда, раз пить не желаешь?
– А порадоваться, – отвечаю я радушно и спокойно, меня их поведение только смешит.
– Как же можно радоваться трезвым? – недоумевают они и поводят рукою на пьяных людей, пляшущих в беспорядке быстрые танцы.
– Поверьте, можно, – киваю я, – радость должна быть в душе, а не в рюмке водки.
– Я! – кричит один другому. – Много чего в жизни сделал. Меня знает сам начальник Василий Васильевич. Он мне руку подавал. И губернатор меня знает.
– А дети-то твои тебя знают? – спросила проходившая мимо женщина.
– Дети? – изумился пьяница.
– Да, дети! – кивнула женщина и спросила. – Вырастил ты своих детей?
Пьяница только промычал что-то невразумительное, тараща на нее глаза и не зная, что ей ответить. Второй же засмеялся:
– Какие там дети! Ему главное, чтобы бутылка была и слушатели, самоутверждается человек, понимать надо!..
Женщина горько поджала губы и ушла, оглядываясь на пьяниц с печальным недоумением. А они, уже позабыв о ней, все так же громко и хвастливо говорили один другому о значимости своих натур, махали в воздухе руками и привлекали разве, что ворон, следивших скорее не за пьяницами, а за закуской в виде буханки черного хлеба, который выпивохи вполне могли оставить после себя…
Русские любят вспоминать свое прошлое, по их словам, вот как было тогда хорошо. Настоящее же для них полно ненависти и жестокости. Ах, какие дешевые продукты были в советское время! И упускают из вида, что колбасу, например, было не достать. И в то время также ругались и вспоминали Сталина да послевоенное быстрое восстановление из руин к жизни и процветанию. А во времена Сталина также ругались и вспоминали копеечный чай и дешевые баранки царизма. И так, далее… Настоящее русских не интересует, их волнует только прошлое и чуть-чуть, разве что самую капельку – будущее, в котором они видят только смерть. Будущее русские любят рассматривать сквозь призму американского кино, и потому-то так много народа ломится в кинотеатры на грандиозные ужастики про будущее планеты, где все человечество погибнет. Русские чувствуют будущее, которого для большинства из них попросту нет… Смотрят в полной тишине, без смешков и комментариев, обычных для любых других фильмов. Некоторые, особенно слабые духом, плачут о своей судьбе. Но остальные, более сильные, смотрят задумчиво и только после фильма обсуждают не способ спастись, а способ побыстрее оставить свое тело и улететь прочь, подальше от земного мира, укрыться и отдохнуть в садах смерти. Есть еще третьи, которые идут за горячительным, чтобы уединившись и отгородившись от всех, пережить спокойно конец света за бутылкой, такие, как правило, после проведенного опыта долго не живут, убеждая самих себя в правдивости киношного предсказания и, что уж говорить, собственного ощущения своего будущего…
Ознакомительная версия.
