– Ага, забывали они, – продолжала бурчать я, хотя внутренне признавала мамину правоту.
– А Маше нашей, – продолжала свои излияния мама, – хоть бы что. Она опять убегала. Потом после школы повадилась гулять с девчонками допоздна или в гостях сидеть. Она у нас вообще активной была, мы ее в разные секции записывали, чтобы она там энергию свою тратила. Феденька ее в младшей школе постоянно отводил-приводил на теннис и на танцы. Ой, Денис, а я тебе сейчас фотографии с Машкой покажу в детстве, сам увидишь, какая она непоседа была! – заявила вдруг мама.
– Я был бы не против посмотреть, – улыбнулся обаяшка Дэн.
– Я против! – заявила я тут же.
«Единогласно!» – подтвердили головастики. Им было куда интереснее смотреть на самого Дэна, например на его плечи, желательно без футболки. И не только плечи… От своих собственных мыслей я и затормозила, и пока представляла, как кое-кто, противно ухмыляясь, стягивает майку, все решили без меня.
– А тебя никто не спрашивает, – услышала я, и вскоре сидящие на диване Смерчинский и мама листали первый в довольно приличной стопке фотоальбом. Я кисла рядышком. Если бы около меня поставили молоко, оно бы вскоре превратилось в простоквашу, честное слово!
Помнится, когда Настя первый раз пришла к нам, мама тоже вручила ей большой старый фотоальбом с нашими снимками, и они вдвоем веселились над каждой Федькиной фоткой в детстве. А я веселилась вместе с ними и смеялась громче всех, строя недовольному брату рожицы. Самой попасть в такое незавидное положение у меня не было никакого желания, но теперь приходилось терпеть.
Фото, в том числе и детских снимков у нас всегда было много. Раньше, когда я была мелкой, мне нравилось пересматривать их, но в последний раз я открывала альбомы с фотографиями еще в средней школе, если не считать, конечно, случая, когда их показывали Насте. Но тогда больше смотрели не на меня, а на Федьку.
Маша с родителями, Маша на верблюдике, Маша в компании снеговиков, Маша-снежинка, нахмуренная Маша в коротком платьице, у которой, видимо, какие-то личные счеты к человеку с камерой в фотоателье, Маша тянет к Феде ручки и глаза ее зловеще сверкают, Маша покушается на награды деда, Маша и множество теперь уже незнакомых детей – во дворе, детском саду, санатории… Часа полтора, не меньше, мои мучители рассматривали самые разные фото. Уж не знаю, почему она с такой гордостью рассказывала о моих детских похождениях, но Дэнчику явно весело – стоит ему только посмотреть на мое недовольное унылое лицо, которое, подозреваю, уже было перекошено, как он начинал ржать, а мама, вдохновившись его реакцией, рассказывала и показывала что-то новое и тоже смеялась.
– А это… откуда у вас? – вдруг спросил внезапно посерьезневший Дэн и осторожно высвободил ладонь из моих пальцев – он сидел между мной и мамой, и пока родительница не замечала, мы держались за руки.
– Что? Ты о чем? – не поняла я, удивившись такой смене его настроения. Он только что смеялся, радуя меня своими очаровательными ямочками на щеках, а теперь сам на себя не похож.
– Фотография, – коротко отвечал Денис. Что-то в его голосе было такое, что насторожило меня. Я заглянула в альбом: большой снимок Феди с его классом на одном листе и парочка со мной на другом. Лето, сочная зелень, яркое голубое небо, маленькая Маша, волосы которой еще очень светлые, с двумя хвостиками и в платьишке в цветочек. Просто цветочек, а не девочка.
– Я миленькая, да? – спросила я. – Волосы, что ли, отрастить, буду с хво-о-остиками!
– Можно? – не отвечая мне, вдруг спросил Денис у мамы и перевернул лист. На следующей странице было еще несколько фото, сделанных в тот же день, что и первое со мной. На нескольких снимках я была запечатлена вместе с каким-то улыбающимся темноволосым мальчиком. Я, честно говоря, даже и не помнила этот день – слишком мелкой еще была, и для меня это фото ничего не значило, но именно на него, сдвинув брови, смотрел Денис. Во взгляде его было неверие и непонимание.
– Ревнуешь, что ли? – весело спросила я, ткнув Смерча кулаком в плечо, и нахально заявила. – Это ты правильно. Я с детства пользуюсь популярностью у противоположного пола.
– Как это возможно? – словно спрашивая сам у себя, переспросил он, откидывая темно-шоколадные волосы назад. В последний час мне так и хотелось погладить его по ним, но в присутствии мамы я не решалась этого сделать. И чего это он меня полным именем кличет? Сморчок чем-то недоволен?
– Что возможно, – безумно удивилась я. Может быть, это прелюдия к очередному розыгрышу? – Ты так ослеплен мною в детстве? О, я сейчас тебе такую крутую фотку покажу, я там была феей на утреннике… – Я хотела, было, забрать альбом, чтобы найти нужный снимок, но парень не позволил мне это сделать.
– Что такое? – вмешалась и мама.
– Откуда у вас эти фото? – зачем-то привязался к тем снимкам Смерчинский. Тон его был таким серьезным, что мы с мамой переглянулись.
– Да как-то летом сделали, на прогулке. Маше годика два с половиной было. Ты что, правда заревновал? – засмеялась мама почему-то, кажется, что-то вспомнив. – Кстати, можно сказать, что первый Машин кавалер. Славный мальчик. Я до сих пор помню, что его звали Диня, Динечка. Они с Машей так друг к другу прикипели, что мы их оторвать друг от друга не могли! Так что, милый, – сказала она ехидно и с деланным сочувствием потрепала парня по плечу. – Это твой соперник.
– Это не мой соперник, – обронил Дэн и поднял на меня потрясенный взгляд синих глаз. – Это я.
– Что? – настала очередь изумляться маме. – Как это ты?
– Чего-о-о? – вторила ей я, попросту обалдев от его слов. – Да ну, ты-то тут при чем, Смерчегон, – не заметила я, как по-новому перековеркала его фамилию, но парень ничего не сказал на это, лишь только мимолетным движением коснулся тыльной стороной руки моей щеки. Странно – всего лишь легкое прикосновение, а на душе стало так солнечно и тепло и, как ни странно – свободно.
– Это я, – повторил он.
– Дай! – потребовала я альбом и на этот раз завладела им. – Да быть не может! – громко воскликнула я, глядя то на фото, то на Дэна. – Да это невозможно!
Я в шоке смотрела на фото. Неужели этот мальчик с большими глазами юного исследователя – это Смерчик? А ведь и правда похож чем-то. И на фото мелкого Дениса, которые показывала мне Лера, тоже похож… Ямочки на щеках такие подозрительно знакомые, и синие глаза, и широкая улыбка… И почему я раньше совсем не обращала на эти снимки внимания, когда листала альбомы?
– Поверить не могу, – пребывала в подобном состоянии и мама. – Диня – это… ты?
– Вера Павловна, – вдруг повернулся к ней Денис. – Я вас очень прошу. Расскажите обо всем, что связано с этими фотографиями. Пожалуйста, – добавил он, глядя в глаза изумленной маме. Его взгляд – жадный, измученный, нервный так ее впечатлил (впрочем, как и меня), что она стала рассказывать забытую, казалось бы историю, в которой не было ничего необычного.
* * *
В тот солнечный летний день Вера со своей двухлетней дочкой: шумной, подвижной, любознательной Машей совершенно случайно попала во двор школы, в которой когда-то училась сама. Она ездила вместе с девочкой в гости к отцу, который очень любил малышку, а затем решила немного прогуляться по знакомым с детства местам, прежде чем ехать домой.
Во дворе, залитом ярким солнцем, было немноголюдно, но хорошо. Ветерок, резвящийся на открытом пространстве и то и дело гоняющий прозрачный пакетик по стадиону, приносил свежесть. Турники, разметка на асфальте и даже стены школы почему-то вызывали чувство ностальгии. Ее старая школа всегда считалась элитной – с передовыми методиками обучения, заслуженными учителями и даже собственным бассейном, поэтому в ней учились не только дети по прописке, но и дети крутых родителей, того же партийного руководства.
Вера, разглядывая изменившийся двор, сделала кружок по стадиону. Активной Маше к тому времени надоело уже сидеть в прогулочной коляске, и она всем своим видом показывала это. Вскоре девочка уже бегала под неусыпным контролем мамы – Вере иногда с трудом удавалось уследить за младшей дочерью, которой все-все было интересно.
Через минут пятнадцать на школьном дворе появилась еще одна молодая мама – яркая улыбчивая длинноволосая брюнетка в летнем брючном костюме с серьезным хорошеньким мальчиком за руку. Когда они поравнялись с ними, мальчик вдруг внимательно посмотрел на Машу, которую в это время безумно интересовала какая-то букашка, ползущая по турнику, вырвал ладонь из руки матери и побежал к ней.
Девочка обернулась на него, широко улыбнулась и… К удивлению обоих матерей, они вместе играли до самого конца прогулки, держась за руки: то бегали, то что-то строили, то рвали листики. Их можно было принять за дружных брата и сестру – такими дружными казались эти два малыша.
Вера и Наташа – так звали маму мальчика – успели за это время разговориться. Оказалось, они почти ровесницы и учились в одной школе, только Вера была на несколько классов старше, а потому друг друга они совершенно не помнили, зато помнили общих учителей. Молодые мамы понравились друг другу, успели в шутку прозвать своих детей женихом и невестой, а Наталья вытащила из сумки фотоаппарат и сделала несколько снимков с детьми. Кажется, фотографировать она умела и любила и часто делала это.
