Ознакомительная версия.
Вятка – город Хлынов, – конечно же, была поставлена ушкуйниками не случайно. Здесь в лесном краю, можно было строить корабли, запасаться продовольствием и набирать команду. Расположенная в верховьях притока Волги, реки Вятки, такая база имела исключительное выгодное стратегическое положение. Отсюда вниз по течению и неслась лавина ушкуев, нанося неожиданный и неотразимый удар. Действительно, грозное разбойничье гнездо.
Только ли разбоем наживалась Вятка? Версия вторая: основой благосостояния Вятки было так называемое «пермское серебро». В легендах остался некий Анфаловский городок в Перми Великой, где якобы был зарыт серебряный клад Анфала, так никем и не найденный…
Кроме южной «руки» – речки Вятки, у Хлынова была еще и северная «рука» – верховья Камы. Большой петлей Кама охватывает пермские леса, населенные в средние века вогулами (манси). Историкам известно, что Вятка активно торговала с лесными людьми, и нигде не упоминается о каких-либо стычках. Более того, проникновению Москвы в Прикамье они противостояли совместно. Однако предмет торговли неизвестен. Никакого сколько-нибудь значительного товарного потока в наши северные джунгли не шло. Мех, обычный товар северян, почти не присутствовал на вятских рынках. А из леса в Новгород веками шел драгоценный поток «пермского серебра».
Точно сказать, сколько было вывезено драгоценного металла, сейчас невозможно, но представление о размерах вывоза дает хотя бы такой факт. От нашествия Литвы новгородцы время от времени откупались данью. Так, в 1431 году литовский князь Витовт налагает на Новгород контрибуцию в 55 пудов литого серебра (новгородский пуд – берковец – равен 163 кг). Иначе говоря, речь шла о 8965 килограммах литого высокопробного серебра. Новгород уплатил эту сумму в течение пяти месяцев.
Новгород даже начал собственное денежное производство в 1420 году, и оно продолжалось непрерывно в течение 58 лет до падения новгородской независимости и присоединения к Москве в 1478 году. Серебряная монета «новгородка» была вдвое тяжелее московской монеты, «московки».
В 1332 году Иван Калита «возверже гнев на Новгород прося у них серебро закамьское». Каким образом и где добывалось это серебро, предприимчивые торгаши тщательно скрывали, в Москве и Орде считали, что есть некие таинственные рудники, их долго и безуспешно искали потом на Урале. Никто не догадывался, что «серебро закамьское» – это те запасы древнеиранской посуды и монет, которые на протяжении многих столетий копились на святилищах уральских народов.
Современный нам автор пишет об этом так.
Множество кладов серебряной утвари впоследствии было обнаружено только в Верхнем Прикамье и Западной Сибири. Обе территории представлялись буквально кладовыми, где на древних святилищах веками сохранялись блюда с изображениями сасанидских царей, согдийские кружки, кувшины с растительными орнаментами и фигурами персонажей зороастрийского пантеона, исламские серебряные бутыли и подносы с благопожелательными надписями, византийские и западноевропейские чаши со сложными литературными сюжетами и готическим орнаментом. На материалах находок серебра из Прикамья и Зауралья вышли прекрасные книги, посвященные сасанидскому художественному металлу, искусству Византии, согдийскому серебру. Из них же создавались соответствующие экспозиции музеев, в том числе Эрмитажа, и временных выставок, как в России, так и за рубежом.
В прошлом веке восточные сокровища находили на Русском Севере не просто в больших, а в огромных количествах. То, что уцелело, находится в великолепной коллекции иранских (главным образом) ювелирных изделий эпохи Сасанидов (III–VII вв. н. э., так называемое сасанидское серебро), хранящейся и экспонируемой ныне в Государственном Эрмитаже: старинные блюда и кувшины, бокалы и геммы с их неповторимыми узорами и высокохудожественными изображениями. Из дворцов персидских царей и вельмож древними торговыми путями они попали сначала на Русский Север на берега Оби, Вишеры, Колвы, Камы и даже Ледовитого океана.
Именно иранское серебро, так сказать, ханты-мансийского происхождения и составило когда-то основу личной коллекции Строгановых, которая в конечном итоге незадолго до революции поступила в Эрмитаж. До этого будущие музейные экспонаты находились на частной вилле в Италии, и владельцы опасались, что разразившаяся Первая мировая война отрежет им путь в Россию. Но и строгановские сокровища – всего лишь малая толика того, что в разное время было обнаружено в приполярных областях. И коллекция Строгановых – когда-то некоронованных королей этих краев – отнюдь не была самой большой. Сибирские и уральские древности собирали все кому не лень, ибо попадались они повсюду. Среди местных любителей старины особенно славилось собрание одного из чердынских купцов по фамилии Алин. Как истинный коллекционер, одержимый навязчивой идеей, смекалистый купчина скупал и выменивал восточное серебро, где только мог, не жалея никаких денег. Полюбоваться восточными сокровищами стекались обыватели со всей округи, тем более что это доставляло удовольствие тщеславному хозяину. Но в самом начале XX века случился в Чердыни пожар, и дом купца Алина сгорел вместе со всем добром. От баснословного богатства остались одно пепелище. Сгорело все, кроме серебра, но, увы, оно расплавилось и превратилось в слитки металла общим весом 16 пудов!
Новгородцы на протяжении нескольких столетий везли серебряные изделия из пределов пермских (закамских) земель, а также начинали получать серебро от зауральских народов. Это был очень серьезный вывоз, обеспечивающий валютную независимость Новгорода, и дело должно было быть обставлено тоже очень серьезно.
Блюдо «Охота шахиншаха Шапура II на львов». VI век. Серебро, позолота, диаметр 23 см. Из коллекции Эрмитажа
На речке Колве, притоке Камы, стояли новгородские укрепленные поселения: Искор и Покча. Путь серебра лежал через Колву – Вычегду – Северную Двину на Архангельск – Новгород. Этот путь в пермские земли называют новгородским путем. Каким путем шло взятое серебро – хорошо известно. Как его брали – непонятно до сих пор. Версия, собственно, существует только одна: грабеж. Или частный и случайный (разбойники-ушкуйники) или системный и государственный – взимание дани. Как новгородцы берут серебро, в те времена очень (очень!) сильно волновало многих. Потому что брать-то бы многие хотели – во Владимире, например. Куда ближе вроде бы находится Владимир к пермским землям, чем Новгород. Если брать дань так просто – иди да бери! Так ведь сроду не хаживали.
Тайна серебра перемского осталась тайной на четыре века.
Находки пермского серебра на Вятке были.
Это великолепное серебряное блюдо найдено в 1927 году в Вятской губернии и сейчас является украшением коллекции Эрмитажа[3].
Виртуозно исполненное в технике литья, чеканки и гравировки с использованием накладных пластин и снятием фона, блюдо является одним из лучших образцов ранней сасанидской торевтики (IV в.). Изображение охоты на львов шахиншаха Шапура II – не только предмет пиршественной посуды, но и произведение официального искусства, прославляющего монарха. Динамичная сцена, блестяще вписанная в круг, монументальна и выразительна. Вероятно, портретен облик шаха, скачущего на стремительном коне и стреляющего во вздыбившегося хищника. Достоверность в передаче царских регалий – короны, шейного ожерелья, костюма – позволяет при сравнении с изображением на монетах точно определить имя персонажа.
Имел ли Хлынов, крупнейший восточный анклав Новгорода, какое-то отношение к серебряному следу?
Эльдэнэ в драной меховой одежде, пыльный и грязный, заросший по уши, объявился возле Хлынова. Сколько раз он погибал в таких попытках – Бог весть. Но Московии нужно было знать, какие дела творятся на Вятке, жизненно необходимо было знать! И изветчик оживал и вновь шел.
Хлынов с умом поставлен был: с одной стороны река, с другой – глубокий овраг.
Возле городских ворот сторожка, в ней два парня. Охрана. Будка с собакой, у охраны еще одна избенка с огородом, где виднеются сараюшка с банькой. Эльдэнэ не приметили, поскольку на человека он уже не походил и одежа его схожа была по виду с дорожной грязью в канаве, куда он закатился. Почему Эльдэнэ поступил так, как он поступил в дальнейшем, понять трудно. Такие люди, как он, и тогда, и сейчас умеют предугадывать.
Один из охранников вынес в миске еду для собаки и, поставив миску возле канавы над самой головой Эльдэнэ, пошел к будке. Собаку, видно, хотел на время отвязать. Эльдэнэ метнулся к миске и начал с жадностью поедать кашу с мясом. Сторож хотел было спустить собаку на него, но второй схватил его за руку. Могли бы разорвать собакой, но не разорвали!
Ознакомительная версия.
