Мама, отпихивая собаку, которая лезла нюхать почтальона, показала паспорт, расписалась, получила, проводила.
Полина в шерстяных носках неслышно прокралась поближе и затаилась за колонной у лестницы.
Мама раскрывала картонный конверт.
Руки Ларисы дрожали. Письмо было оттуда, откуда его и ждать было невозможно. Что в этом важном конверте формата А-4? Документы на развод? Их надо срочно подписать? Коля же говорил, что они останутся в браке! Передумал? Кого-то встретил и полюбил – так быстро?
…Колина фамилия, написанная Колиной рукой. Их общая пока фамилия. Их пока общий адрес. Адреса отправителя Лариса не нашла, но, видимо, всё, поясняющее её дальнейшие действия, будет в конверте.
Но конверт так хорошо запечатан. Ага, а там внутри что-то неформатное…
Когда Лариса вытащила из целлофановой обёртки открытку-сердце, розово-белую, с объёмными оборками, бусинками и россыпью блёсток, её собственное сердце быстро-быстро билось, из глаз в два ручья текли слёзы, так что валентинку пришлось поднять повыше, чтобы не закапать.
ЛОРИНЬКА!
У меня тяжёлый период, это кризис возраста, он пройдёт.
Я тебя люблю! Знай это.
И не скучай, я скоро приеду.
Твой Коля
Вот что прочитала Лариса в валентинке. Прочитала – и побежала в кабинет мужа. Там стоял её планшет.
Коля, дорогой Коля!
Лариса промчалась мимо дочки, которая не успела спрятаться (так неожиданно мама рванула вверх по лестнице), и даже не заметила её. Ларисе было стыдно за то, что она столько времени унывала, что накручивала себя. Коля устал от неё – но теперь отдохнул! Таких точных и нежных слов, от которых у неё душа поменялась местами с сердцем и радостно запрыгала, он никогда не говорил. Но это были его слова, начиная с «Лориньки», такие простые, собранные из их весёлого домашнего быта. Они сплелись в кружева невыразимой нежности – и они пришли по назначению. Человек, который написал эти слова, в Ларисе нуждался, он её знал и чувствовал. Ну а как Коля мог не знать?
Валентинка! Ах, Коля, Коля!..
Лариса сияла, наполненная счастьем. Включила планшет, вышла в скайп.
Николай сидел в кабинете, выделенном ему управлением производства, которое он инспектировал. Сигнал скайпа оповестил, что ему звонит жена. На этом компьютере всегда сам включался видеозвонок, и Николай не знал, как его выключить. Так что перед ним возникло лицо Ларисы. Оно напоминало мордочку обиженной собачки с отвисшими брыльками.
Николай передёрнул плечами.
Глазки обиженной собачки радостно светились.
Даже сквозь разваливающий изображение на цифрующие квадратики экран Николай видел, как Лора счастлива. Видимо, что-то необыкновенно хорошее случилось дома, раз она позвонила, перестав бычиться. Или же действительно по делу – раз она там спокойна. Так решил Николай.
А Лариса говорила. Она благодарила Колю, целовала большую открытку-сердце, рассказывала, как скучает. Как была не права, навязываясь ему и бесконечно трындя. Обещала, что больше так не будет.
Николай, не вслушиваясь в бесконечный пустенький трындёж, смотрел на свою когда-то милую собачку. Брыльки трясутся, глазки готовы вот-вот заплакать. Его накрыло ненавистное чувство вины – ну не может он дать этой собачке счастья. Может разве что денег.
Собачка счастливо заливалась. А Николаю было страшно, что он, оказывается, так и не может отодвинуть Лорика из зоны своей боли, что не удастся перестать тянуть её за собой в ту жизнь, которая ему ещё осталась. Короткая жизнь-то. Лорик будет напрашиваться. Лорик упорная и навязчивая.
Нет. Разводиться, менять дом. Не щадить психику детей – пусть половину недели с матерью живут, половину с ним. Няньку наймёт. Да придумает что-нибудь.
Приедет вот только домой.
Лариса всматривалась в электронное лицо мужа. Захлестнувшая её радость плясала, казалось, солнечными зайчиками по всему кабинету. С чем сравнить радость истосковавшейся души, исстрадавшегося сердца и измучившего себя мозга?
Она говорила о том, что всё исправит, что станет другой, будет вести себя иначе, что она за это время много передумала и стала лучше Колю понимать. Снова благодарила за валентинку, подносила её к экрану и радостно целовала.
Николай смотрел, как Лора опять целует открытку. Глядит на него преданно маленькими своими глазками на крупном лице и лепечет так, что и камни бы заплакали, видя это и слушая её счастливый голос.
– Лорик, ну, Лорик! – вырвалось у Николая помимо его желания.
Ему очень хотелось успокоить Ларису, чтобы она перестала говорить так, что у него душа разрывалась.
Услышав забытое «Лорик», Лариса ещё больше воспрянула. Ласковое слово любимого человека – не высшая ли это награда?
– Ты меня любишь, Коля? – даже не спрашивая, а, скорее, утверждая, проговорила Лариса.
А что она должна была ещё думать после того, как услышала эти чудесные слова и прочитала подаренную открытку?
Открылась дверь, и в кабинет, как обычно, без стука, вошла противная рыжая стерва, злая и маленькая, главная здешняя красавица и первый начальник после Николая. Всем она нравилась, а Николаю нет. Ему ведь сейчас никто не нравился. Рыжая стерва упорно пыталась его совратить, Николай сопротивлялся, но она так грамотно расставляла сети и загоняла его, что было понятно – стерва Николая получит. Вопрос времени.
Так что, как только глупышка с экрана отчётливо проговорила: «Ты меня любишь, Коля?», Николай не менее отчётливо, громко и с искренней улыбкой произнёс:
– Я очень тебя люблю, моя дорогая милая жёнушка!
И поцеловал на своём пальце обручальное кольцо.
– Ты вернёшься, и всё будет как раньше? – спросила Лорик, не подозревая о том, что в кабинете стерва.
– Конечно, у нас всё будет как раньше – и даже ещё лучше! – краем глаза кося на стерву, уверил жену Коля. – Я приеду уже через четыре дня. Не скучай.
– И ты не скучай, Коля! – на весь кабинет неслись эмоциональные крики счастливой Лоры.
Николай не знал, что разговор примет такой оборот, да и на его продолжительность не рассчитывал. Наушники остались в ящике письменного стола. Так что слушай, стерва, слушай. И отползай, отползай.
Лариса выключилась, а стерва не отползла. Но глядела на Николая с интересом. Явно пересматривала свои планы соблазнения, усложняя их.
Но в кабинет прибежало ещё несколько человек, началось совещание, увещевание, оповещение и постановка новых задач.
Лариса вышла из дома и упала лицом в клумбу. Долго лежала. Плавился снег вокруг её разгорячённого лица, застывал коркой. Лариса дышала в него, и в нос ей попадала вода. Ну хоть не слёзы, как обычно…
Случилось чудо. Чудо любви.
Коля простил её.
У Коли кризис среднего возраста.
Коля любит.
Коля.
Полина осторожно смотрела из-за шторы. Мама лежала без движения. Ногой иногда подёргивала. Сейчас ей пора ехать за Игорем – тренировка заканчивается. Так и есть – вот она встаёт с клумбы, вся в снегу. Темнеет, выражения маминого лица не разобрать. Подняла лицо к небу – молится, наверное. Бога благодарит.
Надо уничтожить диэйчелевский конверт, чтобы замести следы. Ни за что, решила Полина, она не признается, что вернула родительское счастье, организовав поддельную валентинку. Вот хоть убейте – это не она, и всё. Главное – удалось!!!
А до отъезда домой и правда оставалось четыре дня.
Когда Николай снова остался в кабинете один, взгляд его упал на компьютер, давно мигавший сложной картинкой хранителя экрана. Николай вспомнил всё, что он сказал жене.
Как это могло случиться? Как надо было бояться эту маленькую стерву, чтобы, спасаясь от неё, нагородить такого со своей жизнью? Легче было бы сдаться ей где-нибудь несколько раз – и счастливое свободное будущее снова было бы его. А теперь…
«У нас всё будет как раньше – и даже ещё лучше!»
И что с этим делать?
Как переиграть, когда он вернётся домой? Сказать: «Я пошутил, Лариса. Это была первоапрельская шутка. На самом деле всё, ранее сказанное, в силе. Ты мне никто, и ничего у нас не будет». Но такими вещами не шутят – даже столь решительные мужчины, как он. Да и сегодня не первое апреля.
Сегодня святой Валентин! Пёс его задери… Праздник всех влюблённых. Или не всех… Лорик, праздничные мероприятия, ми-ми-ми – как он мог забыть! Она специально ждала этого чёртова Валентина, чтобы подловить на любовных признаниях. И таки подловила.
Ай да Лорик! Не так уж она проста, как казалось.
Николай помотал головой. Он боялся сетей рыжей крыски, а угодил в капкан, который сам же себе поставил.
Так Николай принёс жертву богам любви и брака. Теперь он вернётся домой, будет добрым заботливым мужем, всё снова завертится в Лориковых хлопотах. Он смирится, он протянет до того момента, когда дети уверенно встанут на ноги. Вот тогда и начнёт продажу дома, раздел имущества – и будет ему никого не жалко. Всё имеет цену – это станет его платой за временную покорность семейным богам.
