Доставили больного с перфоративной язвой желудка. Разъев стенку органа, язва лопнула, причиняя своему хозяину невыносимую боль. Молодой парень, худой как щепка, стонал на носилках, по серому лицу катились неконтролируемые слезы.
– На рентген! – коротко бросил я и стал помогать выгружать больного. На рентгеноснимке явственно проступал свободный газ в брюшной полости, который мог очутиться только из образовавшейся дырки. – В операционную!
Пока возили на рентген и подымали в операционную, наступило время пересменки. Несмотря на все мои усилия хоть кого-то расшевелить, раньше десяти часов операцию не начали. Похоже, это плохая местная традиция. Освободился только к полудню.
За дежурство мы осмотрели 91 человека, осуществили девять операций, умерло двое человек. Скончавшихся людей не лицезрел, так как они попали напрямую в шоковую операционную после 17–00, минуя приемный покой.
Доплелся до метро, сел в первый попавшийся вагон и заснул мертвецким сном. Нужную остановку, само собой разумеется, проехал. Впереди три дня выходных, потом новое, полное впечатлений дежурство. Во вторник отвечаю за шок.
За три дня удалось полноценно восстановить силы и с новым усердием приступить к исцелению страждущих. На каждое дежурство иду как на праздник. Хирургия – моя стихия.
«Ни дня без операций», – заявлял в свое время профессор Ратнер о нашем предназначении. «Ни одного дежурства без спасенной жизни!» – вторю я корифею.
Знакомый маршрут – дом, метро, больница. Вбегаю в «предбанник» больницы. У входа резко торможу. Впереди две широкозадые тетеньки неожиданно заслонили собою весь проход. Неторопливо перемещают свои округлые формы через узкие двери. Беззаботно щебечут, не замечая образовавшуюся сзади пробку.
– Гала, представь, а твой ей и говорит: «Мол, вечером сам к тебе приду!» Представляешь, Гала? – морщит потный лоб та, что чуть спереди.
– Каков наглец! – трясет следом тремя подбородками вторая дама. – Меня, значит, побоку? На молоденьких потянуло! Я ему устрою!
– Да, Гала, такой вот кобель твой Мишка!
– Я ему сейчас позвоню! Узнаю, где он! – неожиданно останавливается в проеме Гала и принимается судорожно рыться в сумочке, выискивая мобильник. Очередь сзади напирает, я упираюсь в массивную попу, на ощупь похожую на гигантский холодец. – Мужчина, не напирайте так! – визжит обладательница курдючных полушарий. – Что это вы ко мне прижимаетесь?
– Да больно надо! Вы проход, пардон, своей попой заклинили! – мягко подталкиваю за желеобразную талию недовольную женщину к входу, и мы резво так попадаем в холл. Быстро огибаю ее и, не оглядываясь, ускоряю шаг.
– Нахал! – не очень гневно причитает дамочка.
– Он ничего, а, Гала? – вздыхает приятельница. Дальше не слышу, уже прохожу вахту. День начался.
Ответственный хирург по шоку отвечает за работу шоковой операционной. Сюда, минуя приемный покой, доставляют тех пострадавших, у кого, по мнению «Скорой помощи», развился шок. Хирург оценивает состояние пациентов, заполняет историю болезни, назначает необходимые анализы и обследования, вызывает дополнительных специалистов. При необходимости оперирует. Помимо этого он консультирует всех пострадавших после ДТП и кататравм, доставленных в приемное отделение и не находящихся в шоковом состоянии.
Одномоментно мы можем принять только два шока. Если заняты оба стола, отведенных для данных целей, то отзваниваемся в бюро госпитализаций, просим их пока не везти. «Скорики» – известные перестраховщики. Под маской шока везут всех, кто устрашит их своим жутким обликом.
– Дмитрий Андреевич, вы сегодня по шоку? – звонит на мобильный телефон диспетчер из приемного покоя.
– Да, я, – радостно отвечаю в трубку, пытаясь, стоя на одной ноге, попасть в штанину медицинской робы и одновременно разговаривать по телефону, прижимая его левой рукой к правому уху.
– Подходите через десять минут в операционную. Передали по рации – везут крайне тяжелый шок!
Шутки в сторону! Сосредотачиваюсь. Зову Михаила и с серьезным видом выдвигаюсь в сторону шоковой операционной. По пути раскланиваюсь с Трехлебом. Пару минут прослушиваю какие-то наставления. В конце разговора согласно киваю головой и продолжаю движение.
В операционной уже кипит работа. «Скорики», игнорируя асептику и антисептику, прямо в уличной обуви и синих комбинезонах расположились около стерильного операционного стола и перекладывают на него с носилок голого окровавленного человека.
– Множественные ножевые ранения груди и живота. Геморрагический шок, – почему-то радостно рапортует врач «Скорой». – Алкогольное опьянение.
– Кто его так?
– Жена. Достал, похоже, своей пьянкой! Взяла нож и прописала его! Давление низкое, пульс нитевидный.
– Понятно. УЗИ, рентген делали?
– Ну, коллега! Не многовато пожеланий? Наша задача – доставить его в стационар, вы уж тут сами разбирайтесь, что и как.
– То есть вы – извозчики? Привезли, бросили, а мы – расхлебывайте?! Так?
– Вы слова-то выбирайте!
– Чего мне выбирать, я говорю так, как есть! УЗИ у нас в операционной сломалось, переносной рентген-аппарат тоже вышел из строя. Придется нам его на своем горбу обратно тащить вниз, чтоб в приемном покое обследовать. Вы же мимо этих кабинетов его провезли, могли бы и завернуть по дороге УЗИ сделать.
– Послушайте, вы – хирург! Вот вы и разбирайтесь! Обследуйте, лечите!
– Будем обследовать, только стены не лечат! Миша, давай носилки!
«Скорики» ходко удалились, забрав свои именные носилки. Интерн отправился на отделение за другими.
– И долго я еще тут валяться буду? – неожиданно на фоне наступившей тишины донесся из операционной крайне недовольный голос.
На операционном столе, свесив вниз волосатую мошонку, покоилось тело, полностью лишенное одежды. Оно принадлежало относительно крепкому субъекту лет тридцати с опухшим от длительных возлияний лицом и грязными ногами. Растрепанные русые волосы почти полностью прикрыли правый глаз. Левый же, водянистого цвета, обрамленный вишневым кровоподтеком, мутным взором изучал окрестности. Субъект ковырял в носу.
– Ну, че? В натуре! Долго мне тут еще лежать? – повторно осведомился потерпевший и извлек из недр правого носового хода порядочную козюлю. Ловко скатал ее в шарик и мощным щелчком отправил на пол. – Ну, тут есть кто-нибудь? – повысил он голос и запустил палец в левую ноздрю.
– Лежи спокойно! – предупредил я пациента и принялся изучать его боевые раны. – Повернись! Ляг на живот! Подыми руку, другую! Ногу!
Он хорошо выполнял команды, давая себя осмотреть со всех сторон, плохо представляя, где находится.
– Тебя как звать?
– Вова.
– Вова, лежи смирно, я – доктор. Осмотрю тебя. Не брыкайся!
– Добро! Доктор, а у вас пиво есть?
– Кончилось.
– Жаль. А спирту не нальете?
– Позже. Осмотрю – после нальем.
– Хорошо, – мечтательно вздохнул Вова и… заснул.
Пока он блаженно спал, оглашая операционную прерывистым храпом, источая вокруг довольно мощное сивушное амбре, выяснилось, что у Вовы наличествовали пара-тройка царапин на спине и груди, незначительная рана на животе, похоже, от кухонного ножа, и две маленькие вавки на правом плече. Давление в норме, пульс лучше, чем у меня. Его существованию ничто не угрожало.
Промыл рану на животе перекисью водорода и, расщедрившись, ушил ее аж двумя швами. Все это время Вова причмокивал во сне и вытягивал губы в узкую трубочку, пуская тягучую слюну. Обработку раны он проспал. Принятый накануне дома алкоголь обезболил сильнее всякого наркоза.
– Фу, еле нашел! – вбежал в операционную интерн, толкая перед собой пустую каталку с надписью «4-е Х.О.».
– Молодец! Перекладываем. Вези этого молодца в блок экзогенной интоксикации.
Так официально, чтоб не оскорбить чувств выпивающей публики, официально называлось место, куда помещали до полного вытрезвления лиц, не нуждавшихся в госпитализации на отделения, но в силу известных причин временно лишенных возможности самостоятельно передвигаться.
– Дмитрий Андреевич, а что, шока у него не было? – огорчился Михаил.
– К счастью, не оказалось.
– А отчего он тогда весь в кровище? Я видел, как одежду с него снимали: сплошь кровью пропитана!
– Михаил, ты же знаешь, у людей в алкогольном опьянении зачастую повышается артериальное давление. Маленькая вавка может создать иллюзию значимого кровотечения. Кстати, я узнавал в лаборатории: у него прекрасные показатели крови.
– Дмитрий Андреевич, вас срочно в смотровую к травматологам приглашают. Там ДТП, но без шока. Срочно нужна ваша консультация. Только по телефону позвонили, – передала мне операционная сестра.
– Спасибо, вы очень любезны, Ирина Алексеевна. Раз срочно, то уже бегу. Давай, Михаил, вези Вову в блок. Я после консультации прямо от травматологов зайду к ним и учиню свою запись про «страшные» раны.
