Передача была – беседа с Ю. Ф. Карякиным. В числе прочего Карякин сказал: «Какой я литературовед? Я писал о Достоевском, ничего в нем не понимая. Не были еще сняты атеистические очки». Не каждый про себя это скажет.
Рассказал, как Яковлев показал ему «Краткую биографию» Сталина с его пометами и вставками. Одна из них – вставка под типографским значком: «Как принято говорить в народе, Сталин – это Ленин сегодня».
Из Америки звонил Л. [мне. – М. Ч.] Коржавин. Люба прочитала ему «Дела и ужасы Жени Осинкиной» – целиком. <…> Заключил договор с Захаровым, где не указал ни объем, ни срок. Это Лёша ему подсудобил. Ясно, что договор надо расторгать. Но как? Я в этом ни черта не понимаю и сам с «Олмой» влопался, не получив ни копейки еще, хотя 2-е изд[ани]е вышло еще в декабре.
А из детской литературы хороши только сказки Улицкой, к[ото]рые я читал в «Известиях» от 19 авг[уста] – про кита, воробья и столетник – что-то андерсеновское.
Саша Белоусов сказал, что Миша Билинкис очень болен.
22 августа. Фет, которого перечитывал три недели назад, после Тютчева (читал последн[ие] 3 дня) выглядит мелким, хотя чисто художественно, лексически, образно часто его и превосходит. Хотя… «Не то, что мните вы, природа…», «Вот бреду я вдоль большой дороги…» Последнее по лирической пронзительности – среди трех лучших в русской поэзии.
Л. сказала, что у Ю. Карякина тома дневников. Много ль нас, таких?..
Жарко; август – как июль. Поехал на велосипеде на водохранилище. Всего 20 мин[ут], а сколько раз за лето я там был? Живу неправильно. Березы, конечно, на которые, как мама, гляжу долго-долго, частично компенсируют… Не хватает, чтоб они преломлялись в пруду. Но тогда я бы не писал ничего уж совсем.
Говорил с Наташей про Юру[78]. Дела неважные, опухоль растет, через неделю начнут лучетерапию.
* * *
Дилер килеру (брокеру) глаза не выклюет.
* * *
Мой вывод (для моего комм[ентария] к ЕО) после летней школы: не бояться статейного м[атериа]ла; если вопрос велик – только обозначить его, но обозначить; поставить вопрос, проблему (сказать прямо: если не решена); не бояться полемики и похвал Гроту и др. под.
26 авг[уста]. По «Свободе» сказали, что Томас Манн был горд, недоступен, считал себя Гёте ХХ века. 50 лет со дня смерти (12 авг[уста] 1955 г.). По радио «России» не отмечали. Интересно – а по ТВ? Умаялись отмечать юбилеи Бог знает кого!
«Кто не против зла резко и до конца, тот в какой-то степени за него» (Т. Манн).
28 августа. Как влиятельно все же массовое искусство. По «Радио России» какая-то передача про Джо Дассена. С удивлением обнаруживаю, что прекрасно помню, как и весь мир, кто жил в 70-е годы, «О, Шан Зелизе» и «Бабье лето».
Шендерович на «Свободе» снова сослался на Л.: «Чудакова сказала, что мы в 90-м году не освободились от прошлого, как Германия в 46-м».
Л. сегодня выступает по «Эху Москвы», но я – увы – этого не услышу по своему плохонькому дохлому приемничку. Кому сказать, что не могу купить новый за 800–900р. – не поверят.
Звонил А. Д. Кошелев – хочет включить мой мемуар о ВВ в сборник, готовящийся Борей Успенским: «Вы так замечательно пишете». Пообещал ему к 20 сент[ября] сдать. Надо бы дополнить – но когда?..
Фет отдал поэзии всю жизнь. Что было бы, если бы это же сделал Тютчев, а не писал от случая к случаю?..
В статью «Как нам писать историю литературы?» вставить рассужденье о профессионалах (Фет) и дилетантах (Тютчев).
31 августа. Полная робинзонада: вчера, в грозу отключился свет, затем телефон, потом села батарея на мобильнике. Вчера писал при керосиновой лампе. Чтобы позавтракать, топил сейчас печь в бане и боком заталкивал в ее узкое зевло сковородку. В комнате 15°С. Посмотрим, как при такой изоляции пойдет наука.
Вечер. Дали свет, заряжаю мобильный, включился стационарный. Наука при полной изоляции шла хорошо.
Л. с Маней были на презентации книги стихов Комы Иванова в литовском посольстве. Мне сообщили post factum. Повидать всех вдруг захотелось – видимо, робинзонство хорошо до определенного предела, чего ранее я не думал.
Из записной книжки 2005 годаПрекрасная мельничиха (нем.).
Шлюха (нем.).
Спи, глазок, спи, другой (нем.).
Сквозь грозы сияло
Нам солнце свободы (нем.).
Любовь задерживает меня до утра (лат.).
Мне кажется, бифштекс пережарен (англ.).
У Мэри был крошка-барашек, со шкуркою, белой как снег (англ.).
Очки для чтения (нем.).
Schusterei – сапожная мастерская (нем.).
В квадратных скобках здесь и далее – примечание публикатора.
Здесь и далее – М. О. Чудакова.
М. Чудакова была приглашена Союзом писателей (в котором состояли и она, и А. Чудаков) в Махачкалу с 23 по 28 мая на празднование 70-летия Эффенди Капиева (умершего 34-х лет) – героя ее первой книги, вышедшей в 1970-м году в серии ЖЗЛ. Это был случай показать А. П. Дагестан – родину его тестя; к тому же не хотелось оставлять его в Москве после смерти 1 мая 1979 года его отца, Павла Ивановича Чудакова.
Позже приписано карандашом: «Сделать отд. рассказ». И ручкой: Рассказ биолога. А. П. познакомился с замечательным человеком Абакаром Гаджиевым – талантливым садоводом, другом юности Э. Капиева; М. Чудакова была знакома с ним с первой своей поездки в Дагестан на 5-м курсе филфака. Видимо, в основу лег его рассказ.
Приписано карандашом.
Оргсекретарь Союза писателей (т. е. надзирающий за писателями по заданию партии) Ю. Верченко, как и заместитель заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Г. Бердников, ставший затем директором ИМЛИ (в аспирантские годы – гонитель «космополитов» в Ленинграде, задавший на собрании вопрос академику В. М. Жирмунскому: «Можете вы назвать хоть одну свою книгу, которая была бы полезна народу?»), вполне соответствовали своей внешностью чеховскому описанию; Бердников имел прозвище «Кабан». Будучи могущественным функционером, по совместительству чеховедом, он напечатал в 1972-м году разгромную статью о первой книге А. П. «Поэтика Чехова» (1971), после которой двум литературоведческим журналам – «Вопросы литературы» (Москва) и «Русская литература» (Ленинград) – было запрещено печатать хотя бы строку Чудакова о Чехове; запрет действовал долгие годы.
К.: «Поздравляю Чудакова с юбилеем!» (Примеч. А. Ч.)
Подразумевалась неизменная для С. Н. Семанова антисемитская тема, пресечь которую в публичном месте можно было только средствами, неорганичными для А. П.
В. Б. Шкловский скончался 5 декабря 1984 г. А. Ч. до последних дней навещал его в больнице.
М. В. Зимянин был секретарем ЦК КПСС.
Н. С. Карташов; А. Ч. никак не мог запомнить фамилию ничем не замечательного директора Библиотеки, летом 1984 года уволившего М. Чудакову из вверенного ему заведения (где она работала с 1965 года) как не прошедшую по конкурсу на Ученом совете.
Воспоминание о стихах Н. Коржавина, написанных в марте 1953 года, где были строки: «Моя страна! Неужто бестолково Прошла, пропала вся твоя борьба? В тяжелом, мутном взгляде Маленкова Неужто нынче вся твоя судьба?», всегда глубоко задевавшие А. П.; он помнил авторские чтения, где был вариант: «Россия-мать! Неужто снова…»
Заместителю директора ИМЛИ Бердникова.
Устроители конференции дали институту 8 мест – на усмотрение дирекции, оговорив персонально лишь одного Чудакова, на приезде которого настаивали; поехали все восемь, кроме А. Ч. Его ни разу «не выпустили» (так это называлось) ни на одну конференцию – вплоть до пика Перестройки.
Брат Александра Веселовского, ученый несравнимо меньшего масштаба.
На кафедре русского языка филфака.
Будучи летом и ранней осенью 1958 г. с А. П. в Ессентуках, М. Чудакова ездила в Пятигорск – работать в домашнем архиве Эффенди Капиева, по творчеству которого решила писать диплом; ее приветливо принимала вдова писателя, незаурядная Наталья Владимировна Капиева, с которой тогда же познакомился и А. П.
В семье Чудаковых в советское время никогда не было телевизора – он не был им нужен; в первые «горбачевские» годы ходили иногда посмотреть политический сюжет к Зое Шитовой, доброжелательной соседке; телевизор купили летом 1987 года, когда удостоверились, что в стране уже идет настоящая политическая жизнь.
