Ознакомительная версия.
– Ой, Господи, да что же это происходит… – почти взвыла женщина. – Я прошу тебя… Давай поговорим, не здесь, спокойно. Разве можно сейчас так на него реагировать? Он же страдает, он же… Ты же его любишь, ты же просто обязана… это будет предательство, это…
– Обязана? – неожиданно заорала Наташа на весь коридор.
Пожилая пара поспешила покинуть оранжерею, но никто не обратил на них никакого внимания.
– Тише, тише… – взмолилась мать.
– Что – тише? Чего вы от меня теперь хотите? Какого подвига, какого самопожертвования? Да, я его любила, а он! Что я видела от вашего Димочки – хоть бы капельку тепла, заботы – так ведь нет! Он даже не жил со мной! Понимаете – о чём я? Я для него – никто! А теперь я что – должна… чтобы меня вместе с вами тут замочили? Нет уж, хватит мне мамы!
– Мы всё продали, я всё отдала за копейки, чтоб нас больше не трогали! – заторопилась Валентина. – Только на лечение, сколько могла, оставила… и дом… кто-то должен заняться, помочь… я не могу всё одна! У меня денег не хватит. Нам ещё предстоят операции… ты слышала, что сказал доктор? Возможно, это всё бесполезно… Но если есть хоть малейший шанс…
– Что?! Вот ещё, придумали… Папаша его все бабки у меня отобрал – ая теперь его сына лечи? Щас! Разбежались!
– Ната, Ната, как ты можешь… не надо мне никаких твоих денег… просто не бросай его сейчас, в такой момент, поддержи!
– Да? Бесплатную сиделку нашли? Не буду я свою жизнь гробить – на того, кому я на фиг не нужна. Вы что – не видели, как он меня встретил? На кошку – и то больше внимания обратил бы!
– Потому что он не в себе… Мы пережили такой страх! Это какой-то ужас, невозможно проснуться… Кто-то нам позавидовал, кто-то нас сглазил…
– Да кто вас сглазил – когда у вас столько врагов?! Или вы на Соньку его намекаете? Да на фиг вы ей нужны? Вон, он, небось, думал – она сразу же прибежит, на всё согласная. Ну и где она, где? Да он мне весь мозг вынес за этот год – только о своей Шапокляк и мечтал. Вот что я вам скажу, Валентина Юрьевна, он сам это всё заслужил!
– Побойся Бога! Неужели тебе совсем его не жалко? – мать залилась слезами.
– А меня, меня ему жалко было? Зачем вы меня вызвали? Я не хотела ехать, я предупреждала… А вы? Разве вы искренне ко мне относились? Все меня только использовали, для своих целей! А я тоже – человек.
– Но ведь надо уметь прощать… Сейчас самое время, чтобы вы с ним…
– Прощать? Да ради Бога! Прощаю! Только у меня одна жизнь – другой не пришлют.
– Ната, мы столько для тебя сделали! Антон – он тебя растил, он тебя так поддержал, когда с твоей мамой случилась беда, помог тебе…
– Помог?.. – лицо у Наташи изменилось, интонации стали зловещими. – Сказала бы я вам… как он мне помог… с мамой…
Казалось, ещё секунда – и она произнесёт нечто непоправимое, она даже открыла рот, но в последний момент остановилась. Валентина Юрьевна ничего не заметила. Она только качала головой в своём безмолвном горе.
– Ладно, что теперь… – медленно произнесла Наташа, всё ещё находясь в своих мыслях. – Вот что… Не трогайте меня больше, не звоните. Я нашла человека, которому я дорога. Который меня по-настоящему любит.
– Боже мой… Димочка – ты ему говорила? Он знает об этом?
– Да ему по барабану, неужели вы до сих пор не поняли? – горько сказала та. – До свидания, Валентина Юрьевна. То есть прощайте.
И Наталья, махнув гривой густых волос, скрылась за дверьми рекреации. А Валентина Юрьевна без сил опустилась на диванчик – совсем близко от Сони.
Всю эту сцену Соня наблюдала, словно в оцепенении. В голове творилась сумятица. Что-то произошло, угол восприятия изменился. Она слушала, как выясняют отношения две самые враждебные ей во всём мире женщины, но не могла их ненавидеть – ни одну, ни другую. Более того, сейчас она хорошо понимала Наташу, полностью принимала её сторону. Соне стало её по-настоящему жаль: каково жить нелюбимой, отвергнутой, униженной? Какие теперь могут быть к ней претензии – ничего она Диме не должна, она права. Не будет никакого толку, если помогать без любви, через силу. И самое главное – невозможно принимать эту помощь от нелюбимой. А Валентина, как обычно, думает лишь о себе – о том, что надо ей, а не другим. Но ведь она спасает своего сына… И Соня бы, наверное, на её месте умоляла и уговаривала.
Ступор покинул её. Надо было просто встать и пойти к Мите – мать сидит к ней спиной и наверняка ничего не заметит. Соня поднялась и аккуратно прошла между цветами. Валентина не пошевелилась. Но, выходя, Соня невольно обернулась и увидела, что та согнулась, ухватившись за сердце, прислонилась лицом к спинке кресла. Тяжело вздохнув, Соня решительно повернула обратно.
– Вам плохо? Позвать кого-нибудь? – негромко спросила она.
Женщина подняла на неё заплаканные глаза. Она была очень похожа на свою старшую сестру, но казалась гораздо женственней и привлекательней. Соня не могла отыскать в ней тех отталкивающих черт, которые возникали прежде в воображении при мысли о Диминой матери. У Валентины было приятное, интеллигентное, открытое лицо, живой, полный страдания взгляд – совсем как у Мити. Видимо, она сильно постарела за эти дни… Соня искала и не находила в своём сердце ни злости, ни гнева – одну только жалость.
Неужели вот эта убитая горем женщина могла натворить столько зла, разрушить жизнь своему сыну, плести интриги, так жестоко мстить своим недругам?
– Не надо… – женщина попробовала сделать вдох, совсем как Соня, когда у неё сдавливало сердце. – Сейчас отойдёт… наверное…
Но одновременно снова заплакала – одними глазами.
– Вот, положите под язык, – Соня дрожащими руками достала из сумки лекарство.
Валентина послушно взяла капсулу, благодарно кивнула.
– Пожалуйста… не уходите… вы очень торопитесь? Я… боюсь… – взгляд у неё стал умоляющим.
– Я посижу, пока вам не станет легче, – обречённо кивнула Соня. – Может, всё-таки позвать врача?
Та отрицательно замотала головой.
– Нет, не надо… никто здесь не будет мной заниматься… С нас только тянут деньги.
Женщина закрыла лицо руками и затряслась в рыданиях.
– Мой сын… он не желает меня видеть. Он теперь калека! Он говорит, что не хочет жить – это мне, своей матери! Как, как мне это вынести? Как я боюсь… мой муж погиб, а я даже не могу оплакать его по-человечески – все мысли только о сыне, лишь бы с ним ничего больше… Наверное, вы слышали – его только что бросила жена. Все нас бросили… И вы, если узнаете, кто я… тоже – сразу уйдёте.
– Я знаю, кто вы, – невольно вырвалось у Сони.
Женщина подняла голову.
– Знаете? Откуда?
– Вы – Димина мама… – Соня не могла больше притворяться.
– Вы знаете Димочку? – с внезапной надеждой вскинулась женщина. – Пожалуйста, пожалуйста, сходите к нему… к нему никто не ходит. Путь он отвлечётся… Вы из института или со старой работы?
– Нет, Валентина Юрьевна. Не из института. Я его жена, Соня.
Женщина словно остолбенела, во взгляде её стояло непонимание.
– Как – то есть? – заикаясь, произнесла она, наконец. – То есть – вы? Это – ты?
– Я – это я, Валентина Юрьевна, – горько ответила Соня.
Она могла бы сказать сейчас этой женщине всё – ита бы её выслушала. Но… бить ногами того, кто лежит? А главное, Соня не могла испытывать к ней прежние чувства, не находила в себе ни капли мстительной ярости.
– Но… ты… не похожа… я тебя не так… разве вы… Я тебя раньше не видела… – пробормотала женщина.
– На кого не похожа? – грустно спросила Соня. – На еврейку? Или на старую ведьму?
Валентина молчала, не зная, как поступить, только смотрела растерянно.
– А если бы видели меня раньше, – продолжала Соня, – это что-нибудь изменило бы?
По взгляду Соня поняла – да, изменило бы. Мало того, в иных обстоятельствах они легко бы нашли общий язык. Наверное, иначе и быть не могло – раз она полюбила сына этой женщины.
Соня с жалостью и досадой смотрела, какое впечатление произвело на неё открытие, как трудно ей переключиться – с симпатии на антипатию. Но сила предубеждения оказалась сильнее. Перед Валентиной сидела та самая тварь, сектантка, разлучница. Не испытывать к ней ненависти дольше пяти секунд женщина не могла. В глазах её что-то переменилось, и вот она, всё ещё держась за сердце, встрепенулась, подняла голову, приняла боевую стойку. Зрачки у неё расширились. Теперь Соня хорошо представляла, как это выглядело тогда, полтора года назад.
– Чего тебе от нас надо опять?! – прошипела женщина, метая глазами молнии. – Уходи! У Димочки нет больше ни здоровья, ни денег… Так что ничего тебе от него не отломится! Всё, всё из-за тебя, ты нас уничтожить хотела… это всё твоими молитвами…
Как мучили бы Соню подобные обвинения полтора года назад! Но она слишком много пережила за сегодняшний день. Ни одно злое слово уже не достигало её сознания, обвинения отскакивали от неё, как от стенки. Только на одну секунду всколыхнулось что-то в душе, прилила к мозгу кровь – вскочить, заорать, всё ей высказать, наконец! Но… секунда прошла, и Соня удержалась. А ещё – она словно раздвоилась… смотрела одновременно и своими глазами, и глазами Валентины Юрьевны. И чувствовала, как ей страшно.
Ознакомительная версия.
