Он придал физиономии выражение чекисткой серьезности, извлек из кармана пиджака удостоверение, но проводнице не протянул и раскрывать не стал.
– Следственный комитет. Командировка, – произнес он негромко, но весомо. Подействовало.
– Шестое купе. Без соседа, – отрапортовала проводница, выпрямив сутулую спину.
Золотов был приятно удивлен. Ишь, жирует Следственный комитет! Простые майоры в отдельных купе по стране разъезжают! На средства налогоплательщиков. На себя бы поглядели, прежде чем ему, бедному чиновнику, обвинения предъявлять!
Но сейчас отдельное купе в спальном вагоне – что пятизвездочный отель для бомжа. Вряд ли его кто-то вздумает искать в поезде на Великозельск, но для собственного спокойствия Золотов быстро запер дверь, занавесил окно. Морщась, стянул тесные ботинки – словно от колодок ноги освободил. Скинул пиджак, пристроил на вешалку у двери. Босой, в брюках и майке уселся на полку и принялся разглядывать полученный в камере хранения чемодан.
Дешевая подделка под известную фирму. На блестящем золотом замке трехзначный цифровой код. Золотов набрал все нули, и замок со щелчком открылся. Совершенно секретно.
В чемодане обнаружились аккуратно сложенные вещи – форменная одежда следователя, фуражка, нижнее белье, рубашки с футболками, бритвенные принадлежности. Необходимый командировочный минимум. Плоская бутылка коньяка, замотанная в полотенце, лежала сверху в компании складных стаканчиков.
Открыл, плеснул, выпил. Коньяк – дерьмо, но сейчас и керосин за «хеннесси» сойдет. Сразу наступило облегчение – великая сила алкоголя. Ничего, прорвемся! Он достал из чемодана фуражку, лихо водрузил себе на голову и посмотрелся в зеркало. Чуть великовата, но в целом неплохо!
Вдруг вспомнилась девушка на перроне. Та, с игривой косичкой. По сравнению с Жанной она выглядела простовато. И походка не подиумная, а вполне обычная. И ноги хоть и длинные, но не тощие. Но что-то в ней такое было. Даже жаль стало, что она не в его вагон села. И не в его купе. Выпили бы, о политике поболтали… Самая модная тема.
Золотов снова повернулся к зеркалу. Фуражку лихо сдвинул набок, потом вернул по центру головы. Как родная! При желании мог бы сейчас такую же носить. Как-никак юрфак за широкими плечами.
Раздался осторожный стук в дверь. Золотов вздрогнул, сдернул с головы фуражку, уронил на пол. Суетливо поднял, опять водрузил на голову. Лихорадочно соображал: кто может быть там, за зеркалом? Цветоводы или полицейские? И неизвестно – кто лучше. Цветоводов лучше встречать в фуражке – авось не узнают, полицейских – не факт.
– Откройте, пожалуйста, это проводник, – обрадовал из-за двери женский голос. Вячеслав Андреевич выдохнул, как тяжеловес, сбросивший с себя штангу в двести кило. Убрал фуражку, распахнул дверь с радушной улыбкой.
– Что на завтрак желаете?
* * *
Плетневу снился дивный сон.
Будто бы он на каких-то гигантских рудниках. Пахнет хлоркой и протухшей капустой. Вокруг чумазые шахтеры с недобрыми улыбками и кирками в руках, как из клипов «Раммштайна». У него тоже в руках кирка, но что с ней делать – он не знает. Начинает подглядывать за шахтерами – те лупасят кирками в стену рудника, повторяет за ними – тоже долбит стену. И вдруг прямо на него из стены бьет разноцветный фонтан, сшибает с ног и влечет куда-то. Шахтеры с криками «ату его, ату!» бегут за ним, помахивая кирками. Но разноцветный поток оказывается быстрее. Несет Плетнева, как пушинку, куда-то наверх. Отдавшись этой неведомой силе, он испытывает приятное ощущение, ему хочется лететь все выше и выше, к звездам, которые на глазах увеличиваются в размерах и сияют и переливаются. Но на пути к звездам поток вдруг иссякает, и Плетнев летит вниз, хватаясь за воздух. Пробивает какую-то крышу и обнаруживает, что попал аккурат на кровать и теперь лежит на ней, ощущая, как неудобно прогибается вниз тело, а сверху на нем – застиранная простыня. И снова этот мерзкий запах – хлорки и капусты.
Приснится же такое. Нет чтобы что-нибудь приятное. Эротическое.
Надо скорей просыпаться, все равно сейчас будильник прозвонит. Не прозвонил.
– Ужинать будем? – раздался вместо будильника прокуренный дамский голос.
– Нет, спасибо. Ему пока не до ужина, – отзывается другой голос, приятно рокочущий, словно набегающая на берег волна. Совсем рядом.
Теплые руки в резиновых перчатках умело берут голову Плетнева, потихоньку начинают поворачивать в сторону. Тот же рокочущий голос произносит непонятные слова:
– Субдуральная гематома, перелом затылочной кости под вопросом, ушиб челюсти, закрытая черепно-мозговая травма.
Руки поворачивают голову Плетнева в другую сторону. В глаза бросается огромный отвратительного вида жук с толстым телом и тонкими лапками. С трудом фокусируя зрение, Плетнев обнаруживает, что жук изображен на плакате, а плакат висит на стене. И еще надпись: «Осторожно, в Москве энцефалитные клещи». Где клещи? Что в Москве? Смысл непонятен, Антону Романовичу становится тревожно и неуютно, словно клещ сейчас соскочит со стены и вопьется ему в горло. Голова снова поворачивается под действием сторонней силы. Глаза выхватывают из нереальной обстановки полусна человека в белом халате.
– Алкогольное, – констатирует тот, принюхиваясь. Тембр у него тот самый – рокочущий, приятный.
– А почему у него глаза открыты? – звучит рядом высокий женский голосок.
– Человек, дорогуша, видит не глазами, а мозгами. Если мозг выключен, то есть глаза, нет глаз – без разницы.
– Может, закрыть? – интересуется добрая женщина.
– Ну это еще пока рано. Давайте на рентген. Документы есть?
– Нет, никаких.
Голоса кажутся Плетневу удивительно мелодичными, как будто эти двое не разговаривают, а поют. Тем более что слышать-то их Плетнев слышит, а вот смысла никак не улавливает. Словно в опере.
– Из вещей только часы и нижнее белье.
– Видать, все пропил, – со вздохом констатирует мужчина. – Надо же, а с виду ничего, приличный. На хроника не похож.
– Сказали, что одежду в скорой украли. Вроде бы вначале он в костюме был.
– Уже и в скорых воруют, – обреченно рокочет голос. – Ладно, везите. Оформляйте как обычно – Иванов Иван Иванович. В себя придет – разберемся. Сам расскажет.
– Ну это если придет…
* * *
Поезд набрал ход и несся по мирным полям и лесам, унося пассажиров от тревожной столицы. Под успокаивающий стук колес Вячеслав Андреевич Золотов еще раз, более внимательно изучал чужое командировочное удостоверение. В купе было жарко, окно не хотело открываться, поэтому он лежал на полке в одних брюках.
«Следователь Следственного управления Следственного комитета по Калининграду майор юстиции Плетнев Антон Романович направлен для проведения проверки по материалам контрольно-ревизионного управления»…
М-да… Кто ж тебя, Антон Романович, так по репе приложил? На страже закона пострадал? Так сказать, производственная травма? Радуйся, Слава Золотов, а то мог бы и ты вперед ногами на жесткой каталке в скорой кататься. Если бы, разумеется, после универа в следователи пошел. А ты, Слава, сидишь себе в кабинете, бумажки перебираешь, крошки подбираешь от бюджета. И никто на тебя не покушается. Во всяком случае, до сегодняшнего дня. Ладно, перекантуемся недельку в этом Великосранске, воздухом свежим подышим, может, все само собой и утрясется.
Новый стук в дверь заставил Золотова прервать внутренний монолог – он подскочил с полки и сунул командировочное под подушку. Будто застали на месте преступления. Еще одного преступления. Не многовато ли за один день?
– Кто там?
– Проводник. Откройте, пожалуйста.
Голос просящий, без претензий. Зачастила, однако. Сувениры, что ли, принесла? Он быстро выхватил из чемодана футболку, натянул, повернул собачку замка.
– Извините, ради бога, в кассе случайно продали два билета на одно место, и человеку теперь негде ночевать. Не знаю что и делать. Вы не могли бы его пустить?
Чужого человека пускать не хотелось. Начнет разговоры разговаривать, вопросы задавать. Придется врать и выкручиваться. Но с другой стороны – как не пустить? Не в тамбуре же невинному ночевать. Был бы он глухонемым и спать сразу завалился.
– Да вы не волнуйтесь, пассажир спокойный, – проводница словно прочитала его мысли.
– Да. Конечно, – кивнул Золотов и посторонился, освобождая дверной проем, – если только он не храпит.
– Я не храплю, – обнадежил мелодичный голос, и из-за спины проводницы вынырнула та самая, с косичкой.
Она устало улыбнулась Славе, и на щеках тут же образовались симпатичные ямочки.
– Если что, у меня беруши есть. – Золотов даже чуть смутился.
Эх, не в добрый час попутчица, не в добрый. В другое время Золотов бы с радостью отдался легкому флирту. Но сейчас было не до того. Проблемы обступили со всех сторон, как вражеское войско. А в том, что она станет очередной проблемой, он почему-то не сомневался.
