Ознакомительная версия.
Хвост поезда давно растворился вдали, а Леопольдо все стоял и смотрел ему вслед, потом, словно очнувшись от глубокого сна, покинул платформу и вернулся на стоянку, где оставил машину. Забравшись в машину, достал из кармана джинсов мобильник и застучал по клавишам, набирая сообщение.
"Не забудь мне позвонить, когда будешь во Флоренции… Ты только уехала, а я уже скучаю… Я люблю тебя, моя далекая любовь".
Леопольдо нашел среди списка контактов Ангелику и отправил сообщение, подождал, когда придет отчет о доставке, завел двигатель и покатил по улочкам Ареццо.
Леопольдо только вошел в квартиру, когда заиграл мобильник. С излишней поспешностью метнул руку в карман джинсов за телефоном, взглянул на экран. Душевный недавний подъем сник, когда вместо ожидаемого номера Ангелики, он увидел на экране номер матери.
– Доброе утро, мама, – Леопольдо поднес мобильник к уху.
– Доброе утро, Леопольдо. Зашла на рынок, купила много всего и решила позвонить узнать, не спите ли. Не хочу, чтобы ты опять на меня кричал перед своей полентонэ.
– Нет, мама́. Мы уже не спим…
– Тогда выйди на улицу и помоги мне с сумками, – перебила сына Паола Витале. – Я уже здесь.
Леопольдо хотел что-то сказать, но из динамика понеслись короткие гудки, взметнул руки вверх в жесте: "Это мама́. Что с нее возьмешь", оставил мобильник в прихожей на комоде, открыл входную дверь и вышел на лестничную площадку. Спустившись на улицу, Леопольдо увидел мать, разговаривавшую с синьором Гацци. Возле Паолы Витале стояла небольшая сумка, доверху наполненная съестным. Леопольдо поискал глазами еще одну, так как помнил, что мать говорила о сумках, а не о сумке, но сумка оказалась одна.
– Доброе утро, синьор Гацци, – Леопольдо поздороваться со стариком, как обычно не выпускающим изо рта сигару. – Мама́, ты же говорила про две сумки, но я вижу только одну.
– Эта сумка как две, Леопольдо, – отозвалась Паола Витале. – Возьми ее в руку и сам убедишься. Синьор Гацци говорит, что твоя полентонэ уехала, а я ничего об этом не знаю. Как так?
Леопольдо посмотрел на синьора Гацци, тот пустил колечко дыма и пожал плечами, извиняясь.
– Ангелика уехала в Милан, – признался Леопольдо.
– Узнает мама сейчас об отъезде Ангелики или потом, не так уж и важно. Рано или поздно все равно узнала бы, – подумал он, разглядывая белые облака на бирюзовом небе.
– А когда вернется?
– Не знаю.
– Как это ты не знаешь? Твоя полентонэ уехала, а ты не знаешь, когда она вернется?
– Мама́, я тебя прошу уже два миллиона раз не называть Ангелику полентонэ! – вскинулся на мать Леопольдо. – Ангелика ее зовут! Ангелика! Когда ты это уже запомнишь?! Или ты мне назло так говоришь?!
Отъезд Ангелики, увольнение – все это не могло пройти бесследно. Когда-то плотину должно было прорвать. Прорвало сегодня. К несчастью для Паолы Витале она оказалась рядом.
Женщина лупнула глазами два раза на Леопольдо, посмотрела на синьора Гацци, будто хотела убедиться, что тот все слышал, но старик мысленно находился не здесь – курил сигару и блуждал взглядом по цветочным горшкам на балконах.
– Леопольдо, ты почему на меня кричишь?! – Паола Витале не осталась в долгу перед сыном, взмахнула руками, словно собиралась взлетать и взглянула на старика. – Синьор Гацци, вы слышите, как он со мной разговаривает? А это все та полентонэ. Вы помните, каким он был до ее появления? Всем хвалилась, какой у меня хороший сын. Какой жених. А посмотрите, что с ним сделала эта полентонэ.
– Беда-то какая, – синьор Гацци помотал головой, улыбнулся Леопольдо и продолжил: – Паола, мне бы такую полентонэ, у меня появились бы крылья. Ей богу! Если бы моя Бьянка была такой же красавицей, как Ангелика, я даже забыл бы о существовании других женщин.
– Что вы такое говорите, синьор Гацци? Слышала бы это бедная Бьянка. Боже, упокой ее душу, – Паола Витале перекрестилась. – Какая хорошая была у вас женушка, синьор Гацци, а вы такое про нее говорите. Ой, йей, – женщина снова перекрестилась и бросила: – Молодые из-за любви глупеют, а старики из-за старости, – сказав это, Паола Витале скрылась в подъезде дома.
Синьор Гацци рассмеялся, посмотрел ей вслед, затем повернул голову к Леопольдо.
– У тебя хорошая фиданцата, Леопольдо. Послушай, что я тебе скажу, – старик выпустил колечко дыма и наклонил голову к Леопольдо. – Я заканчиваю уже седьмой десяток на этой прекрасной планете, многое повидал, многое узнал. И вот что я тебе хочу сказать. Если ты любишь свою фиданцату и хочешь, чтобы она радовала тебя своим присутствием каждое утро до конца твоей жизни, не тяни долго с женитьбой. Таких, как Ангелика, очень мало. У нее есть и душа и тело. Обойди весь Ареццо, но второй такой не найдешь. Посмотри на старшую дочку синьоры Риччи. Хозяйка она, может, и хорошая, не спорю, но будь я даже помоложе, ни за что не лег бы с ней в одну кровать, – старик рассмеялся, закашлялся, а спустя минуту, откашлявшись, продолжил. – Мы, итальянцы, как никто другой знаем толк в красивых женщинах, только вот бог нас ими не слишком радует, – старик снова рассмеялся. – Поэтому, как только твоя фиданцата вернется, бери ее за руку и тащи в мэрию, а то и в церковь. Жизнь штука ненадежная, не успеешь оглянуться, а она уже и закончилась.
Слушая старика, Леопольдо подумал об Ангелике, взглянул на часы. Ангелика должна была уже добраться до Флоренции, но почему она не звонит? Он же просил ее. Неужели, предвкушая скорое возвращение домой, девушка успела забыть о нем.
Леопольдо почувствовал, как в груди зашевелилась обида. Сердце защемило.
– Я тебе честно скажу, мой друг, – будто из глубины до ушей Леопольдо донесся голос старика, – женитьба это самая глупейшая вещь, которую только может совершить мужчина, но… – старик подмигнул Леопольдо, улыбнулся, – но если и совершать глупости, то только из-за красивых женщин.
Веселый смех синьора Гацци снова заполнил улицу, вспугнул голубя, что-то высматривавшего на асфальте у его ног, заставил улыбнуться Леопольдо.
– А ведь синьор Гацци прав, – подумал Леопольдо. – Второй как она не найти. Ради нее я даже согласился оставить работу и переехать в другой город. Чего я медлю? Если бы мы были женаты, не думаю, чтобы Ангелика вернулась в Милан. Ей пришлось бы считаться со мной.
– Как вы правы, синьор Гацци! – воодушевление охватило Леопольдо. – Такой как Ангелика больше не найти. Как только приеду в Милан, сразу заведу с Ангеликой разговор о свадьбе. Вы не поверите, синьор Гацци, но ради нее я оставляю работу в Ареццо и уезжаю в Милан, только не говорите об этом матери. Не хочу, чтобы она узнала об этом раньше времени.
– Ну почему не поверю, поверю, – стариковские губы изогнулись в улыбке. – Твоя мать все же кое в чем права, Леопольдо: молодые и, правда, из-за любви глупеют, – старик рассмеялся. – Но глупость, совершенная из-за любви, пожалуй, самая оправданная из всех глупостей. Вот что я тебе скажу: жизнь без глупостей – это не жизнь. Жизнь надо прожить так, чтобы ни о чем не жалеть, когда старуха с косой постучит в твою дверь. Я вот до сих пор жалею о том, что когда-то не закрутил роман с женой пекаря Алонсо, того самого, что умер от удара молнии десять лет назад. И что, что она на тридцать лет была меня моложе? Судя по тому, как она строила мне глазки, она была совсем не против близких отношений. Вот видишь, Леопольдо, соверши я эту глупость, ни о чем бы сейчас не жалел, а так, умру, сожалея, – старик рассмеялся, махнул рукой и двинул вниз по улице. – Пойду, мне надо еще в магазин зайти.
Леопольдо проводил старика взглядом, поднял сумку, оставленную матерью, и направился домой.
Когда Леопольдо вернулся домой, Паола Витале, щуря глаза и сопя от усердия, бегала по комнатам квартиры с пылесосом в одной руке и мокрой тряпкой в другой, в поисках только ей видимых пылинок, затем перебралась на кухню и принялась за готовку.
Леопольдо отнес сумку с продуктами на кухню, прошел в зал и опустился на сидушку дивана, затем потянулся к пульту от телевизора на журнальном столике. Экран телевизора, стоявшего у стены напротив дивана, вспыхнул и озарился светом. Леопольдо нашел спортивный канал и вернул пульт на столик, затем оперся спиной о спинку дивана и побежал взглядом по экрану, где в записи показывали один из матчей Чемпионата Италии по футболу. Но Леопольдо недолго смотрел телевизор, мысли об Ангелике не давали покоя, все тревожили сознание, заставляли нервничать. Ангелика давно должна была уже добраться до Флоренции, если его мысленные расчеты верны, то сейчас девушка в самолете, который направляется в Милан. Леопольдо взглянул на настенные часы над диваном. Часы показывали начало одиннадцатого утра. Максимум через час Ангелика будет дома.
Леопольдо достал из кармана мобильник, нашел в телефонной книге номер Ангелики. Появилось желание не ждать звонка девушки, самому позвонить и узнать, как она, но передумал, вспомнив, что Ангелика в эти минуты в самолете, а значит, ее телефон, скорее всего, отключен. Леопольдо положил мобильник на журнальный столик, принюхался и уловил в воздухе аромат риболлиты, одного из своих любимых овощных супов. Леопольдо улыбнулся. Кто-кто, а мать как никто другой знает, как угодить сыну.
Ознакомительная версия.
