Все платья – в шкафу, тухнущие склянки – в ванной, а полумертвые цветы – в горшках. Голос, вечно что-то рассказывающий мягкий тембр, ныне отсутствующий. Я схожу с ума от тишины и включаю необходимый каждому жителю мегаполиса компьютер. Проверяю почту. Несколько новых сообщений, одно из них от Киры: «Я зайду на днях, хорошо? Только при условии, что будет Евгений, а не его дед. Тот, кто там, на другом конце, ответьте и пришлите моментальное фото в скайпе. Если это опять вы, то я не приду».
Мне сорок пять, чуть приглушаю свет и делаю фото. Сейчас глубокая ночь. Надеюсь, плохое качество Skype поможет скрыть несколько лет.
Ответ приходит уже утром.
«Женя? Женя, это ты?»
«Да, я».
Весь следующий день я жду ее: пью чай, принимаю кофе, заливаю в себя алкоголь. Но Киры нет.
Зато под вечер ко мне опять заявляется Макс. На этот раз его намерения серьезные. Он говорит, что рыжая певичка теперь часто ночует у него, и рассказывает известную всем парням историю, как девушка обустраивает территорию.
– Я боюсь пускать ее в дом, Жека. Каждый раз после ночи с ней обнаруживается забытое на вешалке платье или новая баночка с кремом, – начинает он. – Женщины медленно вторгаются в наше пространство и думают, что мы не замечаем. Проблема в том, что мы действительно не понимаем, что происходит, до тех пор, пока однажды утром не ударимся ногой о ее набитый шмотками чемодан.
Я оглядываюсь. На подоконнике все так же стоит высохший фикус. Мумия ее любви ко мне. Напоминание.
– А может, так и нужно? – спрашиваю я. – Все же логично, именно это и подразумевала природа. Нам без женщин совсем нельзя. А им без нас. Все эти тусовки, оттенки любви, быстрый секс…
Сейчас Макс младше меня. И, кажется, он не особо понимает. Хотя какое-то подобие осознания читается на его туповатом лице. В последнее время он сильно раздражает меня своими частыми приходами, которые заканчиваются пьянкой.
– Знаешь что, Макс? – говорю я и кладу руку ему на плечо. Это выглядит как наставление отца сыну. – Иди и женись на ней. Быть может, так твоя жизнь станет лучше. Это очаровательно-нелогичное существо, по крайней мере, вызывает улыбку и умиление. Разве нам так много нужно от них? Хорошего настроения и немного понимания, и этого вполне хватит.
В дверь звонят.
– Ты кого-то ждешь?
– Подыграй мне, – только и говорю я и срываюсь с места.
Похоже, чудеса все же случаются. В момент, когда мы совсем его не ждем, чудо, вытерев ноги о коврик, бесцеремонно стучится в дверь.
Когда заходит Кира, Макс смотрит на нее во все глаза и не понимает, как она тут оказалась. Видимо, он так ошарашен, что не может ничего произнести, кроме как сдавленное «Привет…», и, схватив куртку, выйти вон, не попрощавшись и ничего больше не сказав.
Кира провожает его неодобрительным взглядом, ее щеки пылают, волосы растрепаны, на губах смущенная и вместе с тем полная счастья улыбка. Возможно, ей стыдно, что она похоронила меня раньше времени.
С другой стороны, в последние недели она и правда старалась что-то исправить. Можно ее простить и принять обратно.
* * *
– Почему ты не ушла сразу? – спрашиваю я.
– Я узнала тебя. Вот и все.
После небольшой комедии Макс ушел. Мы остались вдвоем. Сначала она недоверчиво присматривалась, пытаясь что-то для себя понять.
– Ты ли это? – только и спросила она. – Что произошло?
Сквозь линии морщин она пыталась узнать того двадцатисемилетнего мужчину, который чуть было не стал главным в ее женской судьбе.
Глава I
Как мы попали в несуществующую квартиру
– Чтобы подняться на семнадцатый этаж, нужно нажать на комбинацию из двух кнопок, иначе лифт не поедет.
Дабы не запутать читателя, вернемся на несколько минут назад. Мы встречаемся около выхода из метро. Конечная станция. Идем к известному тебе месту. Для меня все сюрприз. Ты постоянно прикасаешься ко мне, и это раздражает. По дороге я говорю:
– Быть может, купить чего-нибудь к чаю?
Жадные глаза смотрят на меня, ты говоришь:
– Пойдем.
Заходим в ближайший супермаркет, дикарем кидаешься к бананам. Вокруг ног волчком вьется девочка лет четырех – сама непосредственность. Быстро-быстро перебирает ножками, и вот она уже у кассы.
Рассматривает не шоколадки, но лица людей. Любопытный и умненький зверек. Ведет себя так, будто никто больше не нужен. Она и так наедине с огромным магазином, для нее – целым миром, где все нужно понять и потрогать.
Проходим между рядов. Неожиданно ты замедляешься и делаешь резкий выпад: ловко хватаешь связку бананов, вертишь в пальцах, тянешь ее к моему лицу. Машинально отклоняюсь и, открыв широко глаза, смотрю на фрукты. Я испытываю неподдельное удивление от твоей дикости.
– Купи, пожалуйста, купи мне бананы, – просишь с мольбой в голосе и прижимаешь еду к груди, будто если отпустишь, ее отнимут.
Мне не остается ничего, кроме как заключить, что ты давно ничего не ел, и прийти к решению купить тебе эти самые бананы, которые весят килограмма два. Удивительно, как ты умудрился с первого раза ухватить самую тяжелую связку.
На кассе продавщица смотрит на нашу троицу подозрительно. Мне достается быстрый колкий взгляд, тебя же она ощупывает глазами, будто пальцами. Девочка ей, кажется, безразлична.
По дороге ребенок не слушается и постоянно куда-то сбегает. Ты жуешь бананы и к тому времени, как мы подходим к дому, их не остается вовсе.
Движения у тебя резкие. В лифте на секунду замираешь, делаешь быстрый выпад рукой. Даже не успеваю испугаться. Все происходит за секунду. Страх разливается по телу холодной парализующей волной, приковывая меня к полу – не пошевелиться. Но это не нападение, а всего лишь странная шутка.
Пальцы на моем затылке, изучающе перебирают волосы. Не успеваю предпринять что-либо, только открываю рот, чтобы сказать возмутительно «Что ты делаешь?», и рука твоя ровно за мгновение до этого ускользает и прячется в карман брюк.
Вы похожи с этой девочкой. Не понимаете, что делать можно, а чего нельзя.
Когда мы шли к парадной, я спросила:
– Где ребенок?
Оглянулась по сторонам и увидела два огромных глаза, изучающе выглядывающих из пыльной темной ямы. Таких тут много: лесенки, спускающиеся вниз к дверям, что ведут в подвал, к примеру, или просто зачем-то открытые люки.
Ты кричишь:
– Эй, иди сюда!
А как только она подбегает, хватаешь, подбрасываешь вверх, к небу, и несешь на руках. Я вижу все, что на ней надето, все, что должно быть скрыто.
– Скажи честно, ты под наркотой? – задаю вопрос.
– С чего ты взяла? – опасливо спрашиваешь ты.
– Адекватные люди так себя не ведут, слишком много странных деталей.
Брезгливо молчишь, упорно жмешь на кнопку. Сразу она не поддается, приходится проделать процедуру раз пять. Наконец она загорается статичным красным светом и за металлической дверью слышится движение. Шахта озаряется приближающимся светом, я вижу это сквозь небольшие отверстия, к которым прислонила глаз.
– Я боюсь, – выдаю я, стоя перед лифтом.
– Лифтов?
– Нет, тебя, – поворачиваюсь к этому человеку и смотрю с мольбой.
Девочка внимательно оглядывает меня. В своем прелестном платьице она выглядит как маленькая ручная мартышка. Ее большой рот произносит:
– Это мой дом и тут совсем не страшно. Чего ты боишься?
«Чего же я боюсь?» – задаю себе вопрос. Наверное, убийства или чего похуже. Быть может, это план такой: заманить меня к себе и разделать на органы? А ребенок – чтобы не вызвать подозрений и казаться благородным отцом-одиночкой…
Несколько минут назад в парадную вместе с нами прошли люди, они уехали первыми. Жаль, что я не ушла именно тогда. Мое «я боюсь» вырывается, когда мы втроем стоим перед серой металлической дверью с двумя створками, и она вот-вот распахнется.
Ты не маньяк и не извращенец, скорее, просто торчок, раз не набрасываешься на меня. В просторной кабинке смотришь в никуда и улыбаешься. Может быть, все должно произойти не здесь? Представление, возможно, отсрочено на потом. Всем известно: чтобы было интереснее, нужно помучить жертву. Маньяки тащатся от запаха чужого страха, он их заводит…
Выпад вперед, я прикована к полу волной страха и не могу пошевелиться… Трогаешь мои волосы. Прислоняешь их к носу.
– Хороший шампунь! – одобряешь ты.
Я лишь закатываю глаза и покорно жду. Бесполезно что-то говорить или высказывать неодобрение такому, как ты.
Огромный ящик останавливается. Нервы-ниточки натянуты. Створки лифта открываются, приглашая меня вступить в другую реальность. Делаю шаг вперед. Попадаю на чердак. Темно и немного страшно, справа бьет луч света. Иду к солнцу и небу, чтобы взглянуть на них еще раз и, возможно, встретить людей. Выхожу на балкон, оглядываюсь. Вниз никак не спуститься, людей нет. Поздно, уже поздно что-то менять. Краем глаза замечаю дверь на черную лестницу. Возможно, это мой шанс. Оборачиваюсь, чтобы оценить ситуацию: он смотрит на меня в упор. Бежать бесполезно. На балконе лежат две перевернутые магазинные тележки, доверху заваленные дровами. Также имеются потрепанные чемоданы и старый хлам.
