– Невольно начнёшь Сталина уважать, – чесал кулак Некрасов, – как насмотришься на наших нынешних. Перевели б их всех на отдельный канал, что ли, и только там показывали, а мы бы никогда этот канал не включали… Нет, ей-ей решусь, разобью телевизор!
– Да уж, – соглашалась уборщица Антонина Михайловна. – Поскорее бы закончились эти выборы, угомонились бы все, а то не знаешь, чего и ждать от людей. Точнее, ждать-то от них нечего, все заняты разговорами о политике. Мой даже пить на время бросил, так политика увлекла. От одной заразы переметнулся к другой, адамов сын. Теперь целыми днями сидит, в телевизор уставившись, смотрит, как кандидаты за каждый голос дураков бьются. Я говорю, надо бы освещение в прихожей починить, не коротнуло бы. Сама бы сделала, кабы умела, чтоб его от важных государственных дел не отвлекать. Собирался на работу устраиваться, а теперь и позабыл обо всём на свете с этими выборами. Власти сами назначали бы сверху кого-нибудь такого, кто меньше всех осрамился – они же лучше своих подельников знают. Министров же не выбирают, а назначают.
– Да выбирай любого – не прогадаешь! – убеждал Потапыч. – Разницы-то промеж ними никакой. Все бывшие коммунисты или комсомольцы, только таперича иначе называются, а суть всё та же.
– Отнюдь! – замечал на это Некрасов.
И начиналась политполемика.
За этой полемикой, будь она неладна, теперь в обеденный перерыв позабыли про такие невинные забавы, как картишки и домино, забросили даже сон или вязание носков на будущую зиму. Да что там обед, если в рабочее время иных товарищей стало невозможно вытянуть на поверхность жизни из этой самой полемики! Лизавета тут зашла в техотдел узнать о ремонтах на будущую неделю, а там ор сотрудников:
– Милитаризация нашей промышленности привела эту самую промышленность в задницу! За последний год монархии в России было произведено столько оружия и боеприпасов, что их потом хватило Красной Армии на Гражданскую и последующие войны вплоть до сорок первого года!..
– Кхе-кхе, вы не скажете, что у нас прибудет в ремонт на следующей неделе…
– Да-а, разумные законы пробуксовывают, а дурные работают как хорошо отлаженный механизм!
– Хм, я дико извиняюсь, но где можно получить график ремонтов?..
– Имперская политическая элита парализована как накануне буржуазной революции!
– Вот-вот. Вам бы только революции устраивать. Такие дешёвые трюки всегда вызывают симпатии полуобразованной общественности, которая ненавидит правящий класс только потому, что это модно в нынешнем сезоне. И в то же время побаивается неизбежного при любой революции террора… Чего тебе, Лизавета Ивановна? Какие ремонты?! Мы о судьбах России переживаем, а ты о чём думаешь!
Куда ни сунься, а всюду трепотня о политике, о политиках, о выборах и «судьбах Родины»! Пошла в цех капремонта, а там вовсе схватки: одни за Сталина, другие – за Ельцина. И не беда, что и тот и другой уже померли.
– Сталина не было на вашего Ельцина! – орал токарь Тарелкин мастеру Боголюбову. – Чего теперь брехать «каким он парнем был», как будто уже сто лет прошло? Мы что, этого «парня» сами не видели? Да видали при любом освещении! Ельцин никогда и не был политиком – он просто не умел им быть и не знал, что это такое. Он был властолюбцем, но совершенно не представлял себе, что с этой властью делать. Он относился к власти, как мужик, который долго добивается бабы, а потом не знает, что с ней делать. А с ней надо жить, надо заботиться, у неё дети родятся, твои дети. Но он этого не понимает, при чём тут он. Он уже не знает, как от неё отделаться. Это во многих наших чиновниках видно: рвутся до власти, как до смазливой бабы, а потом не знают, что с ней дальше делать, как с ней жить. Могут только отыметь и послать куда подальше. К мужу-дураку. Так и нам наши голоса вернут: попользовались и вернули, дальше сами думайте, как жить. Ельцин не смог хотя бы одно правительство нормальное сколотить, хотя бы одного нужного человека к делу приставить, а его страсть менять премьеров каждый сезон вообще стала притчей во языцех, пока ему не подвернулся цепкий незаметный Путин. А Николаич любил только рисоваться, делать мхатовские паузы в идиотских фразах типа: «Не так сели». Он думал, если министры пересядут, то наладится работа хоть чего-то в стране – ярчайший признак его глупости и страсти к эпатажу.
– Да ваш Сталин-то чем лучше был? Полстраны пересажал, остальных скормил немцам в войну, когда безоружных солдат на танки гоняли. И ни одной реформы не провёл.
– Опять же, скажите кто-нибудь внятно: какие реформы проводил ваш Ельцин? Все только говорят: «ельцинские реформы». А где они? Кто-нибудь видел? Он всё пустил на самотёк – вот и все его «реформы». Страна жила по инерции с советских времён. Есть такое явление в физике: если какому-то предмету задать скорость и отпустить, потом можно его не ускорять – он будет двигаться по инерции. В девяностые годы страна жила так же, по инерции: по-советски продолжали работать предприятия, по-советски велось обучение в школах и вузах, по-советски платили зарплату пятого числа, а аванс – пятнадцатого. Что эти «великие реформаторы» вовремя успели сделать, так это умереть. Тут уж, ни дать, ни взять, успели смыться от ответственности перед законом и народом в самое надёжное место – на тот свет. Ельцин сам прекрасно знал, что его повесить мало за такую «политику». Он ведь не случайно перед отставкой не злата-серебра попросил, а единственное условие выдвинул: чтобы его не трогали. Я, мол, уйду, так и быть, уж сделаю великое одолжение, но только на условиях, что меня не повесят на ближайшем же кусте за всё то, что мы тут наворотили со страной.
– А Ельцина что, на новый срок выдвигают? – вылез из кожуха какого-то редуктора весь перемазанный мазутом моторист Колчан.
– Господь с вами, он же умер! – замахала на него руками нормировщица Надежда Алексеевна.
– Да? А чего же ему теперь такие дифирамбы поют? Прям, как предвыборная агитация какая-то за него. Вчера телик включил, а там акция в его защиту. Такое впечатление, что ихнего обожаемого ЕБэНэ на виселицу ведут, а жополизы причитают: «Не надо, хороший он!». Его что, посадили, казнили, ещё как-то изощрённо наказали за развал, за грабёж страны? Чего они так спешат его реабилитировать, если он не был ни репрессирован, ни арестован, ни хоть как-то ещё призван к ответу? Жил как сыр в масле.
– Что плохого в том, что человек хорошо жил? – заступился Боголюбов.
– Да все нынешние проблемы импотенции власти идут из ельцинского правления! – опять вступил Тарелкин. – Именно тогда стало нормой то, что власть занята не обустройством страны, а откровенным грабежом и обманом своих же граждан. Именно поэтому теперь не могут ни город от снега очистить, ни в аэропорту безопасность обеспечить, потому что не царское это дело. «Сами со всеми СВОИМИ проблемами справляйтесь, а нам недосуг: уж больно большие деньжищи в лапы прут, только успевай грести, так что не до вас, нищета презренная». Чего ты его с обычным человеком ровняешь, если он тебе не ровня? Мы-то никогда так жить не будем, как они живут. Мы выживаем! А он даже умер при хорошем уходе и гарантии неприкосновенности, обеспечил прожорливую родню на пять веков вперёд, наконец, похоронен на главном кладбище страны – Ленину такого не светит. Брежнев с Андроповым больше пользы принесли, но их предали полному забвению, зато теперь каждый год к дню рождения Первого президента России начинается игра в вылизывание его и без того лощёной задницы: открывают памятники, переименовывают улицы, вдова пускает слезу на ТэВэ. Это теперь должность у неё такая: вдова Первого. Слава те, Осподи, нашла себе баба занятие!
– Нет, я не пойму, – вмешался Колчан, – кто их кумира трогает-то? Сделались при нём миллиардерами, так и молчали бы в тряпочку. Ан нет, не молчится, так и распирает: «Уси-пуси, знайте, каким он мировым политиком был!». То один мордоворот панегирик слагает, то другой уже восторгом захлёбывается: Ельцин-де «обладал мощным инстинктом власти». А нам-то что с того инстинкта? Хор зажравшихся и разжиревших котов, растративших себя на пьянку и пережор, а не на страну. Канеэшно, такое «в состоянии сделать далеко не каждый политик»! И вот теперь они нагло врут, что инфляция, оказывается, была вызвана единой с другими бывшими советскими республиками валютой. Где они экономику-то изучали? Не иначе, как на картофельном рынке под прилавком.
– Да, я тоже не согласна с Медведевым, что «мы ДОЛЖНЫ быть благодарны Ельцину», – уже перешла в лагерь условных сталинистов Надежда Алексеевна. – Может он чего ему и должен, а мы ничего не должны! Страну разграбили, а теперь выясняется, что мы им ещё что-то должны, ещё не всё из народа вытрясли, оказывается.
– А памятник-то какой говённый поставили! – добавил Тарелкин. – То ли Назарбаев изображён, то ли Туркменбаши какой-то. Впрочем, Ельцин всегда такой опухший был, что с любого кувшина его физиономию можно слепить.
