– Скажите, пожалуйста, уважаемый профессор пару слов о вашем августейшем ученике. Только прошу Вас честно, без прикрас. Только правду.
– А какие могут быть сомнения. Отрок сей нас всех превосходит. Ему бы опыт взрослого человека, и тогда его смело можно был бы считать – гением». Ежели вы милостивый государь, усомнились в моих словах, то извольте поговорить с господином Соловьевым, он преподает наследнику историческую науку. Скажу вам без утайки и какой-либо лести, следующее. Хотя бы один раз в десять лет мне удавалось подготовить студента, равного по развитию князю Николаю, то я посчитал бы, полностью исполненной мою профессорскую задачу.
– Вы не лукавите– спросил историка неизвестный.
– Нет – коротко ответил Соловьев.
Иннокентий про себя улыбнулся и потер руки, но так, чтобы этого, никто не заметил.
Дружная четверка опять сидела в полюбившемся общепите на набережной Копенгагена.
– Ну, что скажешь «Тринадцатый», мой – то, растет, успехи делает. На вот почитай газеты. – Иннокентий протянул собеседнику пачку российских и датских газет.
– Ну и что, еще не вечер. Я, между прочим, на всякие мелочи не размениваюсь. И вообще, чего ты заладил – Тринадцатый, да, Тринадцатый. Это я там, ну ты знаешь, где под номером числюсь, а здесь на земле меня между прочим Артемием Трастом кличут и по документам, я милостивый государь – ингерманландец. Понятно.
Так, что изволь меня человеческим именем величать. Я вообще, из потомственных дворян, так, что могу, если, что и на дуэль вызвать. Хотя конечно, это уже перебор будет. Ты же, тьфу, чуть не помянул в суе, имя твоего начальника – бессмертный. Какого же лешего тебя на дуэль вызывать.
– Мальчики, хватит ссориться. Это все у вас еще впереди. – Лана кокетливо передернула плечиками. Вы вот посмотрите лучше на нас, живем, можно сказать, душа в душу. Черт меня задери, неправильное слово вылетело, как-то по-людски. Ну не важно, у меня ее нет, у Хельги наверное есть, ну в общем, берите пример с нас. Результаты подводить пока рано. Пусть наши подопечные растут, ну, а мелкие пакости, так куда же без них. Это уж каждому нашему подопечному, как полагается.
Она при рождении получила имя – Дагмар. Девочка была уже четвертым ребенком семье принца Люксембургского. В отличии от прелестных датских сказок, детство маленькой принцессы безмятежным не было. Ее родина Датское королевство, потеряло в результате войн с Наполеон-Норвегию, а с нею и большой флот. В год рождения девочки была страной весьма бедной. В добавок к этому в 1848 году произошло восстание в области – Голштиния, в те годы входящей в состав ее королевства. Отец девочки, как и любой мужчина королевских кровей, отправился в поход, усмирять восставших. Затем служил простым командиром обычного Конно – Гвардейского полка. Дочка тем временем, быстро росла. Ребенка интересовало все, и живопись, и музыка, и танцы. Чуть позже она увлеклась изучением социологии и политики. Важнейшей задачей для любой принцессы того времени было замужество за «ровней». Дагмар, прекрасно понимала, ее брак станет результатом большой политики. Увы, она не вольна в своих сердечных привязанностях и не может выйти замуж по любви. Тем не менее она совсем не чувствовала себя обделенной в этом отношении. Дагмар от всей души радовалась за свою старшую сестру Александру, которую выдали замуж за наследника британской короны принца Уэльского Альберта Эдуарда. вот вот придет и ее очередь. Луиза – София – Фредерика – Дагмар, была почти с пеленок обручена с Цесаревичем Николаем Александровичем, старшим сыном русского императора Александра Второго – Освободителя. Обручение считалось в ее стране величайшею честью и знаком Божьей воли. Для маленького европейского государства дружеская рука и защита мощного союзника в лице огромной России представлялось величайшим благом. Девочка старательно и упорно учила жутко трудный русский язык. Пыталась постичь и понять обычаи православной церкви. Заучивала наизусть молитвы и совершенно непроизносимые, но обязательные русские отчества. Летом, как обычно, молодой великий князь проводил на Балтике. Он жил летом в поселке Гапсала, а отправился в белокаменную, на коронационные торжества. В следующие два года ездил в Нарву, Ревель и Гельсингфорс. В сентябре 1859 года его провозгласили совершеннолетним, и в тот же день он торжественно принес присягу на верность службы отечеству. По завершении всех этих торжеств, отец позвал цесаревича в свой кабинет.
– Поезжай, без промедления за границу. Дело тебе предстоит важное, государственное.
– Мой государь, может быть еще рано. Давайте подождем еще.
– Пора, мой любимы сын. Пора. Увы, правители российские себе не принадлежат. Мы все принадлежим отечеству. С богом, сын мой, с богом! Молодой человек очень неохотно расставался с родиной. Он понимал, что за границей ему предстоит знакомство с невестой. Свиту возглавлял граф Строганов. Он скрупулезно спланировал путешествие. Наставник цесаревича, профессор Московского университета Б. Н. Чичерин, в своих воспоминаниях так писал об этом путешествии: «Мы путешествовали, как кружок друзей разных возрастов, различных положений, но все соединённые общим чувством и общими стремлениями. Центром этого маленького мира был прелестный юноша с образованным умом, горячим и любящим сердцем, весёлый, приветливый, обходительный, принимающий во всём живое участие, распространяющий вокруг себя какое-то светлое и отрадное чувство». Николай побывал в Германию, после в Голландии, и не мешкая в Копенгаген, как можно быстрее знакомиться с дочерью короля. Ее портрет он возил с собой, с самого начала путешествия. – «Принцесса была прелестна во цвете своих 16 лет: «Тонкий и изящный стан, маленькая выразительная головка, глубокий взгляд, одновременно добрый и ласковый», – так описал принцессу секретарь канцелярии цесаревича Федор Оом.
В очередном письме к своей матери, императрице Марии
Александровне, Великий князь рассказывал о Дагмар:
– «…Если бы Ты знала, как я счастлив: я влюбился в
Dagmar. Не бойся, что это так скоро, я помню твои советы и не могу решиться скоро. Но как же мне не быть счастливым, когда сердце говорит мне, что я люблю ее, люблю горячо… Как мне описать ее? Она так симпатична, проста, умна, весела и вместе застенчива. Она гораздо лучше портретов, которые мы видели до сих пор. Глаза ее говорят за нее: такие добрые, умные, бойкие глаза».
Совершенно незаметно пролетели три недели. Николай, конечно заручившись согласием родителей, наконец, попросил руки Дагмары и получил ее согласие. В день рождения нареченного была объявлена помолвка. В далеком Петербурге это радостное событие отметили 101 пушечным выстрелом. Иннокентий и Хельга, разом хлопнули в ладоши. Им было хорошо, от того, что две молодые души нашли друг друга. Им просто хорошо было быть вместе.
Несмотря на эти радостные события, цесаревич чувствовал себя очень плохо. Страшная болезнь уже давала о себе знать: Он чувствовал себя очень уставшим и рассматривал дворцовые картины без какого – либо интереса.
– Все. Собираемся и едем в Венецию, после чего в Милан и Турин. – Наследник более не мог оставаться в холодной датской столице. После Турина процессия перебралась в Геную, затем в Ниццу. Туда – же приехала на зиму и Императрица – мать. Через несколько дней почти весь двор, на русском военном корабле отправился во Флоренцию. Казалось, что наследнику стало лучше и болезнь, наконец, отступила:
– «Теперь я у берега, Бог даст, отдохну и укреплюсь зимой в Италии, затем свадьба, а потом новая жизнь, семейный очаг, служба и работа» – писал он в своей дневнике. На въезде в старинный Итальянский город, кавалькаду из дорогих карет встречала толпа нарядно одетых горожан. Поодаль стояли мужчина весь в чёрном, и молодая нарядно одетая барышня кокетливо постреливая глазами по сторонам.
– Ну, что Лана, пойдем до конца.
– Траст, может не надо. Я понимаю, эта наша работа, мы так устроены, но ведь они такие молодые. Давай остановимся – девушка поднялась на цыпочки и заглянула в глаза своему спутнику. Из-за туч появилось яркое, южное солнце, стоящая парочка теней не отбрасывала. Но толпа радостно махала приезжим и на сей факт никакого внимания не обращала.
– Лана, ты же знаешь, я на испытательном сроке. И так, из-за рождения мальчика у меня были серьезные неприятности. Давай мы будем делать свою работу. А эти – он показал на счастливую пару стоящую на противоположном конце улицы.
– Свою.
Все равно люди скажут, все от него. Ну, в общем, ты знаешь от кого. Рядом пробежал вихрастый мальчуган, неся в руке туго набитый кошелек с деньгами.
– «Держи вора» – раздалось откуда-то сзади. Траст машинально схватил мальчишку за рукав рубашки.
