– Трепач.
Маленький фотограф отряхнула с голых коленок травинки.
– Я быстро. Если что – догоню и вызову охрану.
Капитан Глеб Никитин с удовольствием посмотрел, как женщина ловко прошла по изгибам дорожек между клумбами, потом побежала по длинному асфальту аллеи.
«Загнать, что ли, барыгам её драгоценные фотоаппараты? Обзывается ещё тут…».
Помещённый волей случая в роскошные заросли пышных цветов Глеб даже и сейчас не собирался испытывать к такой красоте почтительного восторга. Он недолго потоптался около дорогой аппаратуры, не отходя от штативов дальше, чем на три шага, затем попробовал, прищурившись, выследить взглядом трепещущего неподалёку в сверкающей высоте жаворонка, поднял из травы бутылочку прохладной от росы минералки, попил.
«Без спросу…».
Вздохнул.
Раскрытый ноутбук на маленьком матерчатом стуле.
Один из длинных фотографических объективов был направлен точно на близкий розовый бутон, другой – вообще не на цветы. Капитан Глеб присел на корточки около второго штатива и, соблюдая только что достигнутую договорённость ничего не трогать руками, посмотрел в видоискатель.
Беседка.
Далеко, в лесной части сада.
Новая, ажурная, выстроена на восточный манер. Ничего особенного. Раньше её в том месте не было. Вокруг – темнота сосен и густого кустарника, рядом – никаких других значительных красот.
«И зачем же это рядовое сооружение тогда так тщательно, с таким увеличением, фотографировать?».
– Я – Марьяна!
Маленькая женщина, запыхавшись, мельком оглядела своё чудом уцелевшее фотографическое богатство и протянула Глебу Никитину ладошку.
– Спасибо за помощь!
С хозяйской бесцеремонностью и почти профессиональным интересом Марьяна рассматривала мужчину, с улыбкой молчавшего рядом.
Небольшие морщинки вокруг лучистых, очень голубых глаз, короткая стрижка с проседью, сильная шея…
– И вам спасибо за доверие.
– А вы кто? Проверка из министерства? Или просто с похмелья зашли, с утра в теньке посидеть?
– Вам подробно?
– Желательно.
– Капитан дальнего плавания Глеб Никитин.
– Ого! Целый капитан?! А дальнее плавание – это где смелые и уверенные мужчины постоянно заходят в порт Кавасаки, пьют виски, соблазняют гейш и безуспешно борются с девятым валом, точно?
– И в Кавасаки, и в Нагасаки. И в различные Ванкуверы с Порт-Саидами. Но всё это в прошлом, в юности. Да и не виски – только джин.
– Бывший?! А чего ж тогда хвастаетесь? Тоже мне, капитан, капитан…
– Привычка. Искоренить не могу. Продолжаю пользоваться былыми заслугами.
– А сейчас вам что, гордиться совсем нечем?
С удовольствием, какое может себе позволить только спокойный и беззаботный человек, Глеб, улыбаясь, смотрел на маленького симпатичного фотографа.
– Не знаю.
– А зачем тогда здесь?
– Хочу увидеть стрекозу. Большую такую, зелёную, с хрустящими прозрачными крыльями. Давно уже не видел приличных стрекоз.
– Ясно. А если серьёзно?
– А какое ваше шпионское дело?
– Капитан, а такой невоспитанный…
Сосредоточенно занимаясь своей аппаратурой, Марьяна уже не смотрела на Глеба, спрашивала и отвечала коротко, почти без интереса.
– Ладно, виноват. Не гневайтесь.
– Ой!
Оступившись на комке сухой земли, Марьяна чуть не упала. Одной рукой Глеб поддержал опасно пошатнувшийся телескопический штатив, другой – уверенно обнял фотографа за талию.
– Прощён?
– И ловок. И на том спасибо.
Некоторое время Глеб Никитин внимательно наблюдал за тем, как Марьяна занималась проводами, объективами, прыскала из небольшого распылителя холодной водой на бутоны, предназначенные к съёмке.
– Вы здесь работаете? Штатный фотограф ботанического сада?
– Нет. Это всего лишь увлечение.
– Серьёзное увлечение. А зачем вам одновременно два фотоаппарата?
– Чтобы успеть правильное солнце поймать, угол освещения, ну, и одна камера у меня всегда настроена на макросъёмку…
– А вторая?
– Долго объяснять.
С досадой поморщившись, Марьяна отмахнулась от ненужного дилетантского вопроса, посмотрела из-под ладошки на небо. Медленное плотное облако закрыло тенью и цветы, и кусты, и деревья вокруг.
– Ну вот, доболтались! Теперь целый час невозможно будет сделать ни одного приличного кадра!
– Напротив, уверен, что благодаря именно этой неожиданной облачности у вас появилось десять свободных минут, и вы не станете всё это время отмахиваться от меня, как от назойливой мухи. Успеете ещё запечатлеть свой полукустарниковый пион…
– Ого! Откуда такие точные познания?! Так вы моряк или ботаник?
– И моряк, и капитан. Гарантирую. Плюс привычка обращать внимание на указатели и таблички на растениях. А здесь их изобилие. Так что я не ботаник…. Скорее специалист по облакам, если что – к вашим услугам.
Напоминание о несвоевременной облачной тени вновь опечалило Марьяну. Она грустно вздохнула, подняла ноутбук и уселась на низенький стульчик, подперев голову загорелым кулачком.
– Подержите, если не трудно…
Глеб с готовностью принял из женских рук ноутбук.
– Ну вот, зря я рано сегодня сюда пришла.… Всё зря.
Печаль маленького конопатого фотографа была так велика и неподдельна, что капитан Глеб Никитин не выдержал и расхохотался.
– Десять минут всего! Потерпите! И меня, и облако.
– Ладно, уговорили. Начну тогда с вас…
Человек, которого Марьяна видела впервые в жизни, был, несомненно, умён. Внимательные холодные глаза, шикарная улыбка. Лёгкая щербинка переднего зуба ничего не портила, скорее, даже, сохраняла во всём что-то такое мальчишеское….
Их взгляды встретились.
– Ну, как, подходяще?
– О чём это вы?
– О себе.
– Ещё раз – трепач.
Марьяна отвернулась в сторону старых сосен.
– Ладно, впредь буду исключительно краток и правдив.
С ноутбуком в руках капитан Глеб Никитин шагнул в одну сторону, в другую, присесть поблизости было невозможно, поэтому ему пришлось неудобно остановиться среди штативов.
– …Редко вижу сына. Я прилетел позавчера, созвонились, сегодня он с друзьями будет здесь. Хочу поздравить его с днём рождения. Вот такая причина.
Марьяна снизу, из-под панамы взглянула на капитана.
Тот хмурился, что-то вспоминая.
Внезапно улыбнулся, поймав заинтересованный женский взгляд.
– А жёлтые тюльпаны у вас в саду есть? Когда они здесь цветут?
– Есть. А почему такое внимание именно к этим цветам?
– Потом расскажу.
– Вы уверены, что будет «потом»?
– Не уверен, но есть серьёзное предчувствие.
– В третий раз – трепач…
– Необходимое уточнение – и весьма упрямый. О! Солнышко появилось! Я же обещал, что через десять минут светило вернётся?! Получайте.
– Вы что, неужели всегда считаете себя правым?!
Наскоро и весьма похоже соорудив из ноутбука на вытянутой руке гамлетовскую позу, капитан Глеб Никитин продекламировал:
– «Случалось – я был не прав, бывало – я был не лев…»
– Что, действительно Шекспир?
– Сам придумал, только что.
– В четвёртый раз -…
– Всё, всё, сдаюсь! Больше не буду! Разрешите, уважаемая Марьяна, задать вам только два ма-аленьких вопроса?
Марьяна смеялась, закрыв глаза от солнца краем панамы.
– Давайте, но только два!
– Как вы думаете, почему большинство коров с таким удовольствием едят траву у близкой автомобильной обочины? Там же и корм чумазый, и дурно пахнет, и шума вокруг много, а?
– Ну-у…
– Я не вправе допустить, чтобы вы разочаровали меня поспешными неправильными версиями, не гадайте – всё просто. Именно там, почти на асфальте, даже в самый жаркий летний день практически нет комаров и слепней – потоки воздуха от проносящихся в сантиметрах машин сдувают с коров всех надоедливых паразитов! Вот.
Марьяна еле отдышалась, беззвучно отхохотав и прикрывая узкой ладошкой лицо.
– Ладно…, а второй…, второй-то вопрос…, какой?!
– Зачем вы выбрали такое интересное место для ваших фотографических опытов? Как в ставке маршала – всё в этом саду видно, все высоты, аллеи, все тайные уголки? Для чего вам такая подробная роскошь?
Марьяна вздрогнула – взгляд капитана Глеба был пугающе холоден.
– …А впрочем, действительно, не буду именно сейчас мешать вам своими преждевременными вопросами. Уверен, что скоро у нас появится возможность поговорить о многом. Пока.
Не спеша Глеб направился в сторону уже знакомой далёкой скамейки, дожидавшейся его в широкой тени старого грецкого ореха.
Решительно освободившееся из редких облаков солнце мощно ударило зноем по утренней прохладе. Роса моментально нагревалась и исчезала с поверхностей даже самых укрытых тропинок, в тихом ботаническом саду постепенно становилось жарко и душно.
