– Ма, всего семь часов, а уже темно, и так половина года…
– Половина жизни в потемках и в холоде – это правда.
– Я бы сейчас водки выпила. У нас есть?
– Есть. Давай выпьем. – Мать прошла к буфету, достала из известного ей укромного местечка чекушку водки, или, как ее любовно называли в народе, «маленькую». – У меня для этого случая и сало есть, и соленые огурцы, и лук, и хлеб. Гулять так гулять! – весело добавила мама. – Чего-чего, а водку мы с тобой, кажется, никогда в жизни не пили!
– Точно, еще не пили! Пора начинать, – засмеялась Александра, и на душе у нее стало так радостно, так спокойно… За мамой, действительно, как за каменной стеной. А немножко водки она всегда держит в доме в лечебных целях – для компрессов, для растирок. Вот они сейчас и полечатся.
В четыре руки они мигом накрыли на стол.
– На правах младшей я буду виночерпием, – сказала Александра, вспомнив похожие слова Папикова, обращенные им к Адаму в палаточном городке под Ашхабадом.
– Сейчас выпьем и как запоем, – смеясь, сказала мама, – давно мы с тобой не пели!
Веселое мамино настроение тут же передалось Александре, ей даже спать расхотелось. Она сбила сургуч с горлышка бутылки, вынула штопором пробку – в те времена еще были пробки, еще не придумали запечатывать водку алюминиевой фольгой.
– Так, ну я наливаю на мизинец, – Александра налила по чуть-чуть водки в стаканы.
Они только собрались поднять бокалы, как в дверь негромко постучали.
– Господи, кого это принесло? – в сердцах пробормотала Александра, вставая из-за стола.
– Не спеши, – приостановила ее Анна Карповна, проворно заткнула пробкой бутылку и поставила ее под стол, стаканы с налитой водкой отодвинула в дальний угол стола и накрыла чистым полотенчиком, которое они имели в виду употребить в виде салфетки одной на двоих.
– Так я откину крючок? – шепотом спросила Александра.
Мать кивнула в знак согласия.
Александра пошла открыть входную дверь.
– Ой, вернулась! – прямо с порога бросилась ей на шею Ксения и заплакала у нее на груди.
– Входите, дети, входите, не напускайте холода, – радостно сказала Анна Карповна.
– Все, Ксеня, все, – успокаивала гостью Александра, – садись к столу, как говорят алкаши, третьей будешь, – добавила она с нервным смешком.
– Так, Саша, клади Ксении огурчики, сало, картошку, – сказала Анна Карповна, доставая из-под стола чекушку водки. – И третий стакан-бокал подай гостье.
– Ой, а я никогда в жизни не пила водку, – смущенно проговорила Ксения.
– Иногда можно, – сказала Анна Карповна, – и повод есть, и погода располагает.
Александра налила в стакан Ксении водки и сказала:
– Ты как выпьешь, сразу воздух выдохни и хлебом занюхай.
– Ладно, – браво согласилась Ксения.
– Давайте, девочки, – Анна Карповна сделала паузу, – давайте выпьем за главное: веру, надежду, любовь, взаимопонимание… а все остальное приложится и образуется. Давайте!
Они звучно сдвинули стаканы.
Ксения смело выпила водку и в тот же миг стала пунцовая, а на глазах ее выступили слезы.
– Хлебушком занюхай, хлебушком! – настаивала Александра. – И салом закуси с огурчиком.
– Ой, ма, какие у тебя вкусные огурчики! Такие солененькие, прелесть! Мне со вчерашнего дня их хотелось или с позавчерашнего… Так хотелось, что прямо во рту у меня стоял вкус соленых огурчиков.
Анна Карповна переменилась в лице и внимательно посмотрела на дочь долгим изучающим взглядом.
Все трое закусывали в охотку и раскраснелись, разрумянились, даже Анна Карповна.
– Давайте сразу по второй, – предложила Александра, которой хотелось набраться смелости.
– Куда спешить? – улыбнулась Анна Карповна.
Пауза затянулась. Ксения напряженно молчала. Она почувствовала в поведении Александры что-то странное.
– Да, – словно прочитав ее сомнения, сказала Александра, – я привезла его из Ашхабада.
Зрачки Ксении расширились. Она поняла все правильно.
– Он здоров? – наконец вымолвила Ксения.
– Выздоравливает. Он был ранен мародерами. Там мы сделали операцию. Двадцатого прилетели в Москву. Кроме Адама, привезли еще троих раненых. С сегодняшнего дня ему разрешено вставать с постели. Лечение еще недели на три. Через два-три дня, когда он окрепнет, я отведу тебя к нему.
– И меня пустят? – недоверчиво спросила Ксения.
– Пустят. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но он больше не заключенный. Он свободный гражданин, капитан медицинской службы в отставке Адам Домбровский.
– Он Половинкин.
– Нет. Запомни, Половинкин погиб в Ашхабадском землетрясении. Половинкина больше нет, есть Домбровский.
– А в поселок ему нельзя возвращаться? – робко спросила Ксения.
– Нельзя. Он будет жить и работать в Москве. Молчавшая до сих пор Анна Карповна вставила реплику:
– Ты не пугайся, Ксения, даст бог, все уладится.
– Я не за себя, я за него…
– Вижу, что не за себя, – сказала Анна Карповна, – и за него, и за ваших деток ты не волнуйся, все утрясется.
– Спасибо, – все с той же робостью в голосе сказала Ксения, и в это время в дверь громко постучали.
– Входите! – крикнула Александра, забывшая накинуть крючок.
В дверь постучали еще громче.
– Открыто, чего ломитесь?! – вспылила Александра. – Входите!
Наконец дверь приоткрылась, и в нее просунулось нечто громоздкое и не сразу понятное, что это человек в мокрой плащ-палатке.
– Дверь за собой притягивайте! – крикнула, вставая из-за стола, Александра, готовая едва ли не к рукопашному бою.
Вошедший сбросил с головы мокрый капюшон, и перед ними оказался рыжий-рыжий растерянный паренек лет девятнадцати.
– Товарищ генерал, я новый вестовой, товарищ генерал на сутки дежурить заступили в штабу, меня узнали послать, приехали ихняя жена? – путаясь от волнения, скороговоркой выпалил вестовой.
– Приехали, – неожиданно подбоченясь, отвечала Александра, – так и передай генералу: ихняя жена приехали!
– Есть! – козырнул солдатик.
– К пустой голове руку не прикладывают, – отметив, что вестовой без головного убора, употребила старую армейскую шутку Александра. – Вопросы есть?
– Никак нет. Разрешите идти?
– Идите.
– Стой, деточка, стой! – Анна Карповна проворно сделала три бутерброда с черным хлебом, салом и солеными огурцами дольками. – На, деточка, – подала она бутерброды солдату.
– Не надо. Нас кормят.
– Бери, бери, – командным тоном распорядилась Александра, и вестовой взял бутерброды.
– Спасибо! – громко поблагодарил он, выходя за дверь под дождик.
– Как говорят на флоте, рыжий – к удаче! – весело сказала Анна Карповна. – А ты, генеральша, смотри как раскомандовалась. А ну-ка наливай, Саша!
Александра налила всем по второй порции водки.
– Давайте за Адама, – сказала она просто.
Чокнулись. Выпили.
– Ты хлебушком занюхивай, хлебушком, – как и в первый раз, настоятельно советовала Ксении Александра. – Вот. А теперь сала, огурчика. Не зря говорят: первая рюмка колом, а вторая соколом. Ну что, нормально, Ксень?
– Нормально, – отвечала Ксения, все еще соображающая насчет «генеральши» и, поэтому даже водку выпившая почти как воду, не придавая ей никакого значения.
– А насчет жены генерала, Ксень, ты не ломай голову. Это я генеральская жена, а муж у меня Ванечка-генерал. Мы даже официально зарегистрированы.
– Настоящий генерал? – растерянно спросила Ксения.
– Натуральный.
– Я их только в кино видела, а так нет, – оторопело проговорила Ксения.
– Увидишь. Я тебя познакомлю.
И в эту минуту Ксения поверила, и ее юное лицо преобразилось. До этого оно было хорошеньким, а теперь стало прекрасным. Его словно осветили загоревшиеся глаза, глаза, наполненные торжествующим светом любви. Впервые в жизни Александра увидела вдруг осчастливленного ею человека.
Вот так рыжий солдатик, сам того не ведая, расставил все по местам. Александра, конечно, могла и раньше сказать Ксении о Ванечке, да не было у нее на это сил, не хватало решимости. До Ашхабада она еще надеялась, сама не зная на что, и скрыла Ванечку-генерала от Ксении, тем более что сделать это было совсем не трудно. Да, до Ашхабада она на что-то смутно надеялась, и оказалось, что не зря: ведь там она не только встретила Адама, но и привезла его в Москву.
– По третьей? – обреченно спросила Ксению Александра.
– По третьей, – мгновенно уловив слом в настроении Александры, сказала Ксения, и тут же торопливо добавила: – Можно я тост скажу?
– Конечно, скажи, обязательно скажи, – подбодрила ее Анна Карповна. – Мы тебя слушаем!
– У меня есть мама, есть бабушка, есть Александра и Адам, я очень богатая, а теперь ты, Саша, делаешь для меня то, что делаешь. Вы теперь моя самая родная родня! – не видя от застивших глаза слез поднятых хозяйками дома стаканов, Ксения все-таки нашла их и чокнулась.
Она выпила водку одним махом, но не совсем удачно. Какая-то капелька попала ей не в то горло, Ксения закашлялась, а Александра стала не сильно бить ее кулаком по спине, приговаривая:
