Списанного музейного имущества хватило ненадолго, но он не собирался останавливаться. Знал – по всей стране существуют еще десятки таких заброшенных музеев и музейчиков. И еще больше старинной мебели хранится в домах, у хозяев, которые не знают ее стоимости, да просто и не в состоянии ее оценить. Ведь только специалист может определить степень ценности и сохранности вещи и понять, стоит ли возиться с реставрацией. Да и ни к чему многим современным людям старинная мебель, не будут обитые тканью кресла на гнутых ножках в стиле какого-нибудь Людовика или инкрустированные мозаикой столики смотреться в интерьерах, выполненных в стиле хай-тек или модерна-минимализма. Хозяевам гораздо выгоднее продать старую вещь и обзавестись на вырученные деньги современной обстановкой.
Меркулов начал ездить по квартирам и частным домам и не только рассматривал выставляемую на продажу мебель, но и расспрашивал об ее истории. Вилен Петрович особенно ценил вещи, о которых прежние владельцы могли рассказать что-то интересное, особенное, самобытное. Так выяснилось, например, что круглый обеденный стол середины XIX века стоял в квартире, где неоднократно собирались члены одного из самых заметных марксистских кружков. Круглый стол хорошо продался, ведь в придачу к нему шла старая фотография – групповой снимок тех, кто чаевничал за этим столом, ведя бурные революционные диспуты. И хотя самые известные лица в кадр не попали, но уже тех, кто оказался на снимке, вполне хватило, чтобы придать вещи исторический ореол, а значит, существенно повысить ее стоимость. Помогли в этом и рассказы Вилена, который так живо описывал покупателям посиделки за чайным столом, вплоть до мельчайших деталей и пересказа речи участников, будто и сам присутствовал на тайных собраниях кружка.
Минули девяностые, началось новое тысячелетие, клиентура Меркулова почти полностью поменялась. Кто-то разорился, кто-то уехал за границу, были и те, кому друзья поставили роскошные памятники на престижных кладбищах. Вилену повезло – он избежал или почти избежал многих опасностей периода дикого капитализма, удержал бизнес на плаву и уверенно шел в гору, удачно воспользовавшись непроходящей модой на традиции, антикварную мебель и дворянских предков. И так как исполнял он это дело с любовью, оно принесло ему успех. В свои неполных семьдесят лет Меркулов был довольно состоятельным человеком. Конечно, не настолько, чтобы покупать острова и футбольные команды, но он мог позволить себе содержать хороший загородный дом, менять раз в несколько лет автомобиль и путешествовать по миру.
На встречу, которая должна была состояться в полдень, Вилен особых надежд не возлагал, и, как вскоре выяснилось, интуиция его не подвела. «Кровать восемнадцатого века», которую так старательно нахваливали ему по телефону, оказалась новоделом конца XX – пусть качественным, итальянским и дорогим, но новоделом – и потому ничем не могла заинтересовать антиквара. Простившись с огорченными клиентами, Вилен, тоже слегка разочарованный, вышел на лестничную площадку и заглянул через раскрытую дверь в соседнюю квартиру. Ее, похоже, готовили к ремонту: по опустевшим комнатам бродили рабочие в спецовках, что-то измеряя и бурно обсуждая. Обои со стен были кое-где оторваны, а на полу валялся разный мусор, который обычно остается после переезда.
Вилен тут же сделал стойку, точно охотничья собака, почуявшая дичь. Кому, как не ему, было знать, что такие покинутые хозяевами квартиры и дома могут стать настоящим кладезем ценнейших вещей. При внимательном рассмотрении в них может обнаружиться все, что угодно, от выброшенных писем знаменитостей до завалившихся куда-нибудь ювелирных украшений.
Не удержавшись от соблазна, Меркулов зашел в квартиру и с независимым видом прошелся по комнатам. Занятые своим делом рабочие даже не сразу обратили на него внимание. За это время Вилен успел осмотреться и мгновенно заметил стоявший в одной из комнат массивный шкаф, трехстворчатый, огромный, метра три, если не больше, в длину.
Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы определить и назначение, и примерный возраст вещи. Это явно был гардероб, шкаф для одежды, и явно старинный. Сейчас таких не делали – зачем современным людям в современных квартирах столь громоздкое чудище? Слишком высокий для потолков в обычных домах, такой войдет разве что в сталинку, подобную этой, в частный коттедж, построенный по индивидуальному проекту, или в какие-нибудь баснословно дорогие апартаменты. Да и по остальным параметрам шкаф был велик для стандартных домов, в иных малогабаритных квартирах он мог бы занять и добрую половину комнаты – и то если бы поместился. По резным элементам, украшавшим дверцы, можно было предположить возраст гардероба – где-то конец XIX века, может быть, самое начало XX. Хороший сорт древесины угадывался даже под темным лаком, и после более внимательного осмотра Меркулов сделал вывод, что шкаф не российского производства. Скорее всего, его изготовили в Германии или Австрии. Что ж, ничего удивительного в этом не было, в конце войны и сразу после нее в Москву попало немало подобных вещей – в качестве трофеев. Многие из них неплохо сохранились до сих пор, и этот шкаф, похоже, был из их числа. Он требовал небольшой реставрации, но явно не столь значительной и дорогостоящей, чтобы пожалеть на нее средств. Впрочем, хозяева гардероба, очевидно, так не считали, раз не взяли шкаф с собой. Однако антиквару это было только на руку. Если, конечно, шкаф действительно бросили, а не оставили поджидать перевозки – на новую квартиру или в мастерскую такого же, как Меркулов, реставратора.
Торопясь разрешить проблему, Вилен отыскал среди рабочих прораба, переговорил с ним и, к своей величайшей радости, выяснил, что шкаф действительно предназначался на выброс. Новый хозяин квартиры купил ее вместе со всеми оставшимися от прежних владельцев вещами, «барахлом», как выразился прораб, и дал команду перед началом ремонта выкинуть все без разбору. Так что предложение Меркулова забрать шкаф (тем более подкрепленное материально) было встречено рабочими «на ура», поскольку освобождало их от необходимости ломать старинный гардероб и вытаскивать его из квартиры по частям, что они и собирались сделать в ближайшее время. Целиком такая махина, конечно же, не поместилась бы ни в один контейнер для мусора.
Вилен, все еще не веря своей удаче, спешно вынул мобильный и набрал номер помощника.
– Юрий, я тут одну вещь нашел… Шкаф. Скорее всего, конец девятнадцатого века. Австрийский или немецкий. Добротный. Дерево хорошо обработано и отлично сохранилось, только задняя стенка поцарапана. Да, хочу забрать, так что нужна большая машина как можно скорее и грузчики. Шестеро, не меньше, шкаф огромный и наверняка тяжеленный. И в лифт не войдет, это точно. Да, на том самом адресе, на Тверской. Хорошо, жду.
Благодарно кивнув рабочим и пообещав скоро вернуться, Меркулов вышел из квартиры и спустился на первый этаж в чистенький, весь заставленный разными комнатными растениями холл. За стеклянной перегородкой читала книгу приятная женщина лет шестидесяти с небольшим. На консьержку Вилен обратил внимание сразу, как только вошел в подъезд, направляясь в квартиру несостоявшихся клиентов, – чуть полноватая, симпатичная, опрятная, скромно одетая, с аккуратно зачесанными назад седыми волосами. Меркулов подошел к ее окошку.
– Сударыня, – проговорил он (это обращение Вилен уже много лет использовал при общении с разными женщинами, и им оно неизменно нравилось), – мне придется отнять еще немного вашего драгоценного времени. Вскоре сюда приедет машина забрать кое-какой груз, и я попрошу вашей помощи, чтобы мой транспорт мог заехать во двор.
– Это вы из тринадцатой квартиры что-то увозите? – уточнила консьержка, которая, как оказалось, помнила, к кому он пришел.
– Нет, из четырнадцатой, – отвечал Вилен. – Там, как я понял, готовятся к ремонту, старые вещи выбрасывают. И мне милостиво разрешили забрать кое-что из предназначенного на свалку.
– И что же именно? – полюбопытствовала женщина.
– Старый массивный шкаф, – не стал скрывать Меркулов. – Хозяевам он, судя по всему, не нужен.
Реакция собеседницы показалась ему несколько неожиданной. Женщина вскинула брови и с удивлением и, похоже, даже некоторым волнением проговорила:
– Шкаф? Тот самый?
– В каком смысле «тот самый»? – не понял антиквар.
– Ну, это долгая история… – немного смутилась его собеседница.
Эти слова весьма и весьма заинтересовали Вилена. У этого шкафа есть еще и история? Это любопытно. Хорошо бы ее узнать… Потому что, если история окажется стоящей, это сразу существенно повысит продажную стоимость шкафа.
– А я никуда не тороплюсь, – с готовностью заверил он. – И с удовольствием вас послушаю. Поверьте, для меня нет ничего интереснее, чем истории вещей. Знаете, на Западе сейчас мода такая – на вещи с историей. Люди покупают не просто безымянный старинный шкаф или стул, а особенную вещь, которой пользовались если не известные, то, по крайней мере, интересные люди с интересными судьбами…
