Ознакомительная версия.
Худенькие, мелкие (в бабушку, в бабушку), узенькие, остролицые, черноглазые и буйно-кудрявые, точно из одного инкубатора, как шутили родители.
Дружили они по-прежнему, так плотно, так крепко, что жизнь друг без друга было сложно представить. Один сад, одна школа, одни каникулы на двоих. Одни бабушка с дедушкой.
Вот только характеры разные. Эмма, дочь Ильи и Галины, была явным лидером и заводилой. А Элла, сестра, подчинялась беспрекословно и, кажется, была из тех, кто получает от этого удовольствие.
Эмма, конечно, была побойчее во всем и порешительнее. Она с удовольствием руководила любыми процессами – будь то игра или детские шкоды. Кстати, не всегда безобидные. Так, однажды, девочкам было лет восемь, Эмма предложила сестре «подушиться бабулиными духами». Духи с большой осторожностью были изъяты из бабулиной комнаты и, разумеется, оприходованы. Сестры поднялись на чердак и там открыли украденный флакончик. Не беда, что пузырек с драгоценной влагой упал и разбился, беда была в том, что у Эллы открылся жестокий приступ удушья – с той поры она и вошла в когорту отчаянных аллергиков.
Эмма испугалась, увидев, как сестра синеет, хватает ртом воздух и падает без сознания.
Пару минут она раздумывала, распахнув окно и спустив с несчастной бретельки от сарафана, но ничего не изменилось – Элле становилось все хуже, она отчаянно хрипела и пыталась взывать о помощи.
Эмма подхватила ее под мышки и стащила по лестнице вниз практически волоком – на большее сил не хватило.
Наконец обезумевшая от страха Эмма бросилась к взрослым. На счастье, в доме был димедрол, и Илья влил девочке ампулу в рот. Вызвали «Скорую», и, слава богу, тогда пронесло.
На чердак, где и были разлиты духи, взрослые не поднимались и продолжали пытать девочек, что они съели или понюхали.
«Нам надо знать причину приступа! – взывали родители. – Что вы скрываете? Поймите, важно лишь то, что явилось причиной удушья!»
Было обещано, что ругать их не будут – ни-ни! Что поймут, что произошло все случайно и виноватых нет. Но сестры молчали. Молчала Эмма, опустив голову, и молчала несчастная Элла, поймав строгий, предупреждающий взгляд сестры: мы молчим, поняла? Смотри!
Увещевания, просьбы, требования и угрозы не помогли – девочки так же молчали.
Их уложили спать и собрали семейный совет. Что делать? Как узнать причину и почему они так боятся открыться?
Наутро они снова молчали, как партизанки перед врагами. И было принято решение сестер наказать. Что это значило в условиях дачи? Да многое! Речка и лес – под запретом. Вечерние костры на просеке тоже. Велосипеды – туда же. Даже любимые книги запрещены. Не говоря уже о телевизоре и кино в старом клубе. Разрешалось – только учебники, прополка клубники и помощь родителям по хозяйству. Все.
На какой срок? «Да пока вы не расколетесь», – объявил суровый Семен, невзирая на мольбы женщин и отца, дедушки, сидящего с валидолом.
А они молча выслушали суровый приговор, и Эмма кивнула:
– С чего начинать?
– В смысле? – не понял дядька.
– С прополки или со стирки носков?
Взрослые переглянулись, тяжело вздохнув, и разбрелись по делам.
Обнаружилось все через пару дней, когда Галочка поднялась за чем-то на пресловутый чердак.
Запах там стоял еще крепкий, и она сразу все поняла.
Теперь девиц терзали вопросами: «Почему украли? Почему побоялись сказать?»
С Эммой долго беседовали родители – по очереди и вместе. Объясняли, что жизнь любимой сестры была под угрозой. Пытались понять, почему – почему – они боялись открыться? Разве их били когда-нибудь? Разве сурово наказывали? Откуда эта ложь и этот страх?
– Страшно не то, что вы смогли украсть. Хотя это тоже ужасно. Страшно то, что твоя сестра могла умереть. Ты меня слышишь? – пытался достучаться до дочери Илья.
Эмма стояла молча и разглядывала свои сандалеты.
Наконец отец не выдержал, подошел к дочери и сильно встряхнул ее за плечи.
Она подняла на него лицо, посмотрела внимательно, с интересом и вовсе без страха и тихо произнесла:
– Попробуй только ударь!
Отец вздрогнул, мать заплакала, а Эмма вздохнула и вышла за дверь.
А вот родители Эллы впервые задумались. Точнее, перепуганная мать накручивала растерянного отца, справедливо обвиняя во всем племянницу.
Он молчал, а потом рявкнул:
– Да хватит! Я понял. Только ты не поняла, что она мне такая же дочь, как и Элла!
– Я понимаю! – шепотом, оглянувшись, словно боясь, что их услышат, ответила Туся. – Только… Только теперь я ее боюсь. Понимаешь? Не знаю, что можно от нее дальше ждать!
Расстроенный муж махнул рукой и вышел на крыльцо покурить.
Именно с того дня, хотя, казалось бы, все скоро было забыто, отношения между братьями и их женами изменились.
Был еще случай – девочки подобрали одноглазого бездомного котенка, плешивого и блохастого. Взять в дом котенка не разрешили – конечно же, в частности, из-за того, что пушистые животные были противопоказаны Элле.
Котенка было велено немедленно отнести обратно и категорически про него забыть.
Эмма ослушалась – котенка они пристроили к соседке, сердобольной бабуле, и бегали его мыть, чесать и кормить. Кончилось все блохами – и это, слава богу, была самая мелкая из возможных неприятностей.
Когда открылась и эта ложь, снова поднялся скандал. «Опять вранье и непослушание! Опять риск для здоровья Эллы! Как ты могла?» – все дружно орали на Эмму, а она, подняв свои невинные глаза, успела промолвить:
– А что, я одна? Я одна туда ходила и мыла его?
Тут к ней подлетел дядька и дал ей затрещину. Отец негодницы побледнел, а мать закричала:
– Не трогай ребенка!
Братья и их жены не разговаривали неделю. Между собой беседы сводились к тому, что надо разъехаться, потому что… Ну, все понятно!
Родители Эммы оправдывали ее, повторяя ее же слова: «А что, Элла совсем без мозгов?»
А родители Эллы уже стали прямо-таки бояться племянницы – с такой, как она… Словом, да все, что угодно!
Но лето подошло к концу, а до следующего было так далеко, что про разъезд думать пока не хотелось.
С дачи в тот год уезжали смурные, сконфуженные, потерянные. Все понимали, что их рай, их семейный очаг почти безвозвратно разрушен. И прошлых отношений, скорее всего, не вернуть.
А девочки по-прежнему дружили, ходили в один класс и вместе делали уроки – теперь было принято решение, что заниматься они будут у бабушки.
Элла школу не то чтобы любила – нет. Но уважала. Учителей, авторов учебников, классные часы и общественные задания. А Эмма – да ясно и так! Учителей критиковала, в учебниках быстро отыскивала казусы и ошибки, с классных часов сбегала, а общественные поручения игнорировала.
Была еще одна неприятная история в школе – группка отчаянных троечников и примкнувшая к ним парочка заядлых двоечников и отставал решили уничтожить классный журнал. Почему-то в эту историю оказалась втянута Эмма. Почему-то именно она вызвалась вынести пресловутый журнал из здания школы.
Журнал она вынесла легко, а вот где спрятать – вопрос. Элла была не в курсе этой гнусной истории. Легкомысленная Эмма сунула журнал под кровать. Заметьте – под Эллину кровать, не под свою! Не специально, ни в коем случае. Просто пришла после школы к Элке – тетка в тот день напекла пирожков, ну, и сунула журнал под кровать. А потом про него и забыла.
Вечером Туся взялась подметать – тут-то пропажа и обнаружилась. Дома был страшный скандал – бедную Эллу пытали родители. Но при виде ее отчаяния и искренних слез до отца наконец дошло.
– А Эмма у нас сегодня была? – нахмурив лоб, спросил он.
Жена и дочь уставились на него.
– Да, а что? – спросила жена.
– А при чем тут Эмма? – удивилась Элла.
Мать и отец в одну и ту же секунду с тяжелым вздохом посмотрели на дочь и абсолютно синхронно покрутили указательными пальцами у виска.
– Да-а-а! – протянул Семен. – Ну ты, дочь моя… Просто нет слов!
А в восемь утра, несмотря на слезы и крики дочери, Семен, взяв под мышку журнал, отправился в школу. Прямо к директору – строгой и очень принципиальной Маргарите Петровне.
Элла взбежала на третий этаж.
– Эмка, спасайся! Они все узнали, и отец пошел в школу!
Эмма дрогнула, быстро кинула вещи в рюкзак и у двери обернулась.
– Я… спрячусь пока. Ну, пока все не утихнет.
Махнула рукой и быстро сбежала по лестнице.
– Где спрячешься? – выкрикнула сестра.
Но вопрос остался без ответа.
Дело раздули огромное – директриса орала, что Эмма будет отчислена. Потому что всем надоела!
Илья и Семен стояли в ее кабинете и предлагали все – ремонт в школе на общественных началах. Покупку кинопроектора в кабинет биологии. Новые шторы на первый этаж.
Ознакомительная версия.
