Ознакомительная версия.
Хорошо, что нашим мужчинам в Аду платят много денег: больше никому не надо уезжать из Города на заработки. Наоборот, это к нам едут из других городов. Потому что работа есть, а работать некому – все работники по контракту пашут в Аду. А контракт у них, сказывают, вечный.
Первых людей Бог слепил из глины. До этого не было вовсе никаких людей. Были горы, моря, реки, леса, были разные животные, рыбы, птицы, а людей не было. И не с кем Богу было поделиться всей этой бесконечной красотой. Первые люди проснулись и увидели мир. Мир был так прекрасен, что они замерли на месте от удивления и любовались до самого захода солнца.
Постепенно люди привыкли к тому, что их окружает, и начали капризничать. Этому горы не той вышины, этому реки не той ширины, тому медведь на ухо наступил, а этому – динозавр на ногу. Стали люди роптать и даже критиковать то, что видят вокруг. Не все, но многие. И так они громко и противно вопили, что Бог – а он был ещё довольно юный по божественным меркам – наслал на неблагодарных глиняных болванчиков потоп. Поглотила эта пучина всех – даже рыб.
Отмыв как следует землю, Бог заново украсил её горами, реками, лесами, животными, рыбами и птицами. И заодно придумал цветы и насекомых. Стало ещё красивее, чем в первый раз.
Прошло несколько божественных десятилетий. Богу снова захотелось поделиться красотой хоть с кем-нибудь мыслящим. Да пусть хоть с глиняными болванами – зря он не оставил в тот раз хотя бы одно маленькое племя. И тогда он сделал новых людей – вырезал их из дерева. Потому что дерево в воде не тонет, и потопить вторых, стало быть, не удастся. Деревянные люди открыли глаза – и замерли от удивления. Поначалу мир им тоже очень понравился. Но потом – спустя каких-то пять или шесть божественных лет – и они начали выражать неудовольствие. Не все, конечно, а только самые громкие из них, но и этого было довольно. На этот раз Бог терпел их причитания дольше – надеялся, что одумаются, но вторые только всё больше и больше расходились, и совсем забывали восхищаться окружающей их красотой. Бог утомился от однообразия людских жалоб и наслал на землю огонь.
Всё, что не погорело в этом пожаре, он расставил по местам, снова населил землю животными, птицами и рыбами, воздвиг горы и пустил по равнинам реки, не забыл про цветы и насекомых, и придумал запустить в космос планеты и звёзды. Мир был неописуемо, сказочно прекрасен. И вновь, в который уже раз, Богу захотелось поделиться с кем-то этой красотой. Он долго не мог собраться с духом – знал уже людскую породу. Наконец, выточил третьих людей – из камня. Каменные люди были медлительными, основательными. Они очень долго смотрели на окружающий мир, прежде чем сообразили, как он прекрасен. Зато потом восхищались им, не переставая, несколько сот во всех смыслах божественных лет. Конечно, в конце концов и каменные люди привыкли к красоте мира и начали требовать и скандалить, совсем как их предшественники. Похвалят-похвалят – потом поскандалят-поскандалят. Бог глядел на них, глядел. Не зря он сделал третьих из камня – в огне они не погорят, а в воде хоть и утонут, но не растекутся бесформенными лужицами, какие-то обязательно спасутся на верхушках самых высоких гор. Но даже каменные люди в какой-то момент утомили Бога – и он решил заморозить их. Люди трескались от холода, ещё больше проклинали свою жизнь и всё, что их окружало, но не сдавались. Тогда Бог проехался по всей земле ледяным катком, который раздавил и растёр в порошок неблагодарных третьих.
Успокоившись, Бог снова отстроил и заселил планету. Ко всем прежним своим задумкам добавил заодно микробов и вирусы – для гармонии. О людях он не думал. Не думал, говорю. Не думал он о них. Мир был совершенен – но отстраивать его в четвёртый раз уже было тяжко. Поэтому о людях не стоило даже и помышлять: неблагодарные создания вновь разозлят его, а пятый мир он уже не осилит – слишком много себя вложил в последний, четвёртый. Но не поделиться такой красотой совсем ни с кем было ужасной скупостью, и, вместе с тем, жутким расточительством. Когда у тебя есть такой мир – не стоит растрачивать его только на себя.
Последних, четвёртых людей, Бог сделал по своему образу и подобию. Они были нежнее каменных, слабее глиняных и гибче деревянных. Они, конечно, тоже со временем принялись роптать и жаловаться. Но Бог не трогал их. Хотя на тот случай, если слушать людские жалобы станет совсем невмоготу, у него был заготовлен один маленький фейерверк – последний фейерверк в этом уголке вселенной. Ведь то, что убьёт четвёртых людей, без труда расправится и с тем, по чьему образу и подобию они были созданы.
По узкой тропинке где-то в горах (чтоб страшнее было), уворачиваясь от клыков горных тигров и рогов горных баранов, шли ребёнок и старик. Ученик и учитель. Ускользнув от всех злобных тварей и умудрившись не свалиться в пропасть, они дошли до удобной прямой дороги, ведущей в долину, щедро одаряющую всякого путника тем, что ему, путнику, необходимо (и даже кое-чем сверх этого).
– Ну всё, – сказал ребёнок, – Дальше иди один, мне другим помогать надо.
– Но как же? – удивился сторонний наблюдатель, – Я думал, что учитель – старик.
– Я тоже так думал вообще-то, – обиженно сказал старик.
– Пока вы об этом думали, я вас учил, – ответил ребёнок и скрылся в тумане.
У одного короля была дочка красоты неописуемой (никто описать не брался). Характер у неё тоже был – как в сказке (очень страшной). Но по законам королевства принцессу надо было выдать замуж (хотя она туда не спешила). Тогда придворный астролог (необразованный шарлатан, но человек неглупый и изобретательный) предложил королю провести рыцарский турнир (троеборье с копьём, конём и мечом – на потеху публике), победителю пообещать в жены принцессу, но внимание на этом не заострять, а побольше рассказать о самих состязаниях (можно написать об этом даже в стихах). Вместе с шутом (тоже сообразительным парнем) и принцессой (всё-таки это и её касалось) они за несколько вечеров придумали правила турнира и целый десяток состязаний (с элементами истязаний).
Все окрестные рыцари заинтересовались новой игрой (драконов в том мире никогда не было, крестовые походы ещё не изобрели, а показать свою удаль всем хотелось). Так заигрались (молодые парни были, азартные), что совсем забыли о том, что победителю полагается приз (хотя об этом объявляли все глашатаи на всех углах). Так что после окончания состязаний принцесса обрела супруга (и у неё сразу улучшился характер, потому что супруг был крутой воин и терпеливый наставник: научил её драться на мечах и скакать на коне, и они ускакали в другую сказку).
Все соседние короли, которым тоже надо было дочек куда-то пристраивать, решили повторить этот опыт (плагиаторы несчастные), но потерпели поражение (обидное, народ про это долго потом песни сочинял). А всё потому, что думали они только о том, чтобы свои делишки обтяпать (и в объявлениях указывали: «Принцессу, красавицу и умницу, покорительницу сердец и смутительницу умов – в жены победителю соревнований», а какие это соревнования и про что, писать ленились).
У одной глубоко порядочной домашней утки родились утята. Это были её первые дети. Пока они были ещё яйцами, мама очень переживала, нервничала, разговаривала о том, что её тревожит со своим мужем, муж терпел молча, но на самом деле тоже переживал.
Когда малыши выбрались из скорлупы, он подошел к гнезду и с гордостью поглядел на них.
На него с любопытством уставились четыре миленьких, пушистеньких утёночка и один маленький пушистенький непойми-кто.
– Ч-что это? – спросил селезень, указывая крылом на странного малютку.
– Это – наш ребёнок! И он ничем не хуже остальных! – запальчиво сказала мама-утка. Она уже успела рассмотреть странного малыша и приготовилась дать отпор всякому, кто сочтёт его недостаточно красивым.
– Понял, – сказал селезень, – Пойду принесу нам всем поесть.
Пришла пора вести утят на детскую площадку. Мама-утка не спала ночь – готовила эффектный выход – и вот, наконец, наступило утро, и она, построив деток по росту (непойми-кто стоял вторым) повела их знакомиться с другими птицами. Папа-селезень сказался больным и не пошел со всеми вместе, за что жена назвала его трусливым бройлером и посулила, что он окончит свою жизнь в кислой капусте.
– Кто это? – брезгливо спросила какая-то молодая курица, увидев нетипичного утёнка.
– Значит так, – тут же подлетела к ней мама-утка, – Это – мои дети. Они все – утки. Такие же, как я, и как вот они. Если вам кажется, что кто-то из них чем-то отличается от других, то вам либо надо проверить зрение, либо пора в суп.
– Да ничего мне такого не кажется, – испугалась курица, – Совсем вы утки ненормальные стали.
– Всё-таки не зря мы подписали петицию, – заметил один старый индюк, разглядывая новых утят, – Правильно. То, что люди размещают вредное производство поблизости от фермы, плохо сказывается на здоровье наших детей. Глядите – уже мутанты появились. Это же явный урод шагает.
Ознакомительная версия.
